Ты должен обязательно отомстить, Казимир. Это твоя единственная надежда.
Казимир глубоко вздохнул, и взгляд его стал серьезным.
– Мне нужно попрактиковаться, – только и сказал он.
ГЛАВА 3
– Как ты собираешься проникнуть внутрь, Казимир? – спросил Торис, боязливо оглядываясь на зловещие, глухие стены резиденции Верховного Мейстерзингера Гармонии. Больше всего усадьба напоминала крепость или форт, выстроенный в самом центре города. Располагаясь на скалистом пригорке, эта крепость была много выше окружавших ее домов.
Высокие мрачные стены, сложенные из известняка, имели форму восьмиугольника и огораживали усадьбу со всех сторон, так что из-за них виднелась лишь остроконечная, крытая красной черепицей крыша. К воротам, помещавшимся под сводами высокой арки, вела вымощенная булыжником дорога. Вдоль дороги шла живая изгородь, которая и скрывала сейчас двух заговорщиков.
– Ты только посмотри, Казимир, эти стены будут футов двенадцать в высоту, а то и поболее.
Казимир задиристо поднял брови:
– Мне наплевать, будут ли они в высоту двенадцать футов или двенадцать миль. Я не собираюсь лезть на них.
Он опустился на одно колено и стал всматриваться сквозь частые стволы кустарников.
– Тогда как же мы попадем внутрь? – спросил Торис, хватаясь за рукоять заткнутой за пояс деревянной сабли.
– Тс-с!
– На маскарад пропускают только трубадуров и бардов, а мы не очень-то похожи на странствующих певцов.
– Ты слишком много беспокоишься, – со смешком парировал Казимир. – В конце концов, это была твоя идея.
– Я только сказал, что тебе необходим подходящий костюм. Я не имел в виду, что нужно украсть его у кого-то из участников маскарада.
Казимир с удовольствием набрал полные легкие свежего ночного воздуха.
– Из-за тебя я несколько месяцев изнурял себя певческими упражнениями, готовясь к этому празднику. Позволь же мне получить хотя бы немного удовольствия сегодня ночью!
Торис мрачно покачал головой:
– Не хочешь же ты сказать…
– Тихо! Вон еще один экипаж! – осадил его старший товарищ.
Мостовая зазвенела от далекого грохота копыт и рокота колес. Звук нарастал и наконец стал таким громким, что приятели не могли даже расслышать шепота друг друга. Из-за поворота вылетела четверка вороных коней, волоча за собой раскачивающийся на рессорах закрытый экипаж.
На его резном черном корпусе играли золотые и алые отблески. Под выпуклыми бортами протянулась от передних до задних колес изящно изогнутая и довольно широкая подножка, инкрустированная драгоценной костью и черным деревом. Над колесами подножка загибалась, превращаясь в полукруглые крылья, с кончиков которых свешивались мерцающие серебряные фонарики. Наверху, на козлах сидел кучер, одетый с такой роскошью, что у Ториса перехватило дыхание: он был в черной тужурке, расшитой золотым галуном, темно-синих бархатных бриджах, шерстяных полосатых чулках до колена и в черной клеенчатой шляпе с перьями. На запятках длинной кареты сидел берейтор в таком же костюме.
Видишь эту прекрасную широкую подножку?' – спросил Казимир, кивая в направлении кареты.
Да, – Торис совершил горлом глотательное движение. – Надеюсь, ты не хочешь… – Именно такая подножка поможет нам пробраться в усадьбу.
– Что?! – пискнул Торис, словно собравшийся закипеть чайник. – Подножка, которая всего-то на палец отстоит от спиц, и на две ладони – от мостовой? Ты спятил?
– Ничуть, – дерзко отозвался Казимир.
Торис был вне себя от бессильного гнева, провожая глазами карету, которая замедлили ход перед воротами и торжественно въехала в ворота особняка.
– У тебя, быть может, и достанет сноровки, чтобы вскочить на подножку мчащегося экипажа, но я точно знаю – мне это не под силу. Ты что, хочешь от меня избавиться? Я непременно свалюсь с этой подножки, и меня разрежет надвое задними колесами.
– И это еще не все! – ухмыляясь добавил Казимир. – Если ты не свалишься с подножки до того, как карета окажется внутри, тебе необходимо будет спрыгнуть сразу после, чтобы успеть спрятаться в саду.
– Я не пойду, – проворчал Торис, низко опустив голову.
– Поступай как знаешь, – хмыкнул Казимир, вновь обращая все свое внимание на дорогу.
Торис осторожно покачивался с пятки на носок. “Решено, – размышлял он. – Я не стану следовать этому идиотскому плану, и точка!”
Прежде чем он успел сообщить Казимиру о своем окончательном решении, из-за угла выкатился еще один экипаж. Он был гораздо больше предыдущего, и его тянула шестерка черных как смоль жеребцов. Их ноги двигались ровно и мощно, словно они не бежали, а плыли над землей, а из-под копыт летели снопы ярких искр. Богатая сбруя, состоящая из кожаных ремней и многочисленных позвякивающих цепочек, опутывала мускулистые тела животных и тянулась к карете. Сам экипаж тоже был черным как ночь, и только на окнах висели занавески из пурпурного бархата. Изнутри доносилось негромкое мелодичное пение: сильный и глубокий голос певца перекрывал даже лязг и грохот быстро вращающихся колес.
Торис взмахнул рукой, чтобы остановить Казимира, но было уже поздно. Его приятель уже мчался рядом с каретой, низко пригибаясь, чтобы седок внутри его не заметил. Оказавшись в нескольких дюймах от мелькающих с бешеной скоростью черных спиц, он протянул руку и схватился за черную подножку кареты, однако скорость была слишком велика. Он бежал рядом и не мог запрыгнуть на узкую полоску полированного дерева.
Дорога еще раз свернула, и Казимир увидел перед собой зияющие ворота усадьбы и острые пики порткулисы – подъемной выдвижной решетки.
"Теперь или никогда”, – подумал юноша.
Совершив неуклюжий отчаянный прыжок, он наконец утвердился на подножке кареты, чудом не попав в колесо. Сначала он подобрал одну ногу, потом другую и уцепился за какое-то выступающее резное украшение. Спасен!
Он перевел дух и с опаской покосился на темное окно кареты. Его прыжок заставил экипаж покачнуться, и он боялся, что седок может выглянуть наружу.
Скрючившись на подножке, Казимир замер.
Бархатная занавеска на окне слегка отодвинулась, и ему показалось, что в образовавшемся треугольнике чернильного мрака он различает белки глаз, которые смотрели прямо на него. В глазах не было ни капли страха или гнева, один только недоброжелательный интерес, и чем дольше Казимир вглядывался в темноту, тем сильнее становилась его уверенность в том, что кто-то смотрит на него изнутри.
Неожиданно карета нырнула во тьму, в которой копыта коней загрохотали особенно гулко, – они проезжали под решеткой, сквозь ведущую во двор тоннельную арку. Огромная карета не остановилась на входе для проверки стражниками, как делали это остальные экипажи. “Либо кучер дурак, либо это – один из самых почетных гостей Мейстерзингера Кляуса, – со страхом подумал Казимир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Казимир глубоко вздохнул, и взгляд его стал серьезным.
– Мне нужно попрактиковаться, – только и сказал он.
ГЛАВА 3
– Как ты собираешься проникнуть внутрь, Казимир? – спросил Торис, боязливо оглядываясь на зловещие, глухие стены резиденции Верховного Мейстерзингера Гармонии. Больше всего усадьба напоминала крепость или форт, выстроенный в самом центре города. Располагаясь на скалистом пригорке, эта крепость была много выше окружавших ее домов.
Высокие мрачные стены, сложенные из известняка, имели форму восьмиугольника и огораживали усадьбу со всех сторон, так что из-за них виднелась лишь остроконечная, крытая красной черепицей крыша. К воротам, помещавшимся под сводами высокой арки, вела вымощенная булыжником дорога. Вдоль дороги шла живая изгородь, которая и скрывала сейчас двух заговорщиков.
– Ты только посмотри, Казимир, эти стены будут футов двенадцать в высоту, а то и поболее.
Казимир задиристо поднял брови:
– Мне наплевать, будут ли они в высоту двенадцать футов или двенадцать миль. Я не собираюсь лезть на них.
Он опустился на одно колено и стал всматриваться сквозь частые стволы кустарников.
– Тогда как же мы попадем внутрь? – спросил Торис, хватаясь за рукоять заткнутой за пояс деревянной сабли.
– Тс-с!
– На маскарад пропускают только трубадуров и бардов, а мы не очень-то похожи на странствующих певцов.
– Ты слишком много беспокоишься, – со смешком парировал Казимир. – В конце концов, это была твоя идея.
– Я только сказал, что тебе необходим подходящий костюм. Я не имел в виду, что нужно украсть его у кого-то из участников маскарада.
Казимир с удовольствием набрал полные легкие свежего ночного воздуха.
– Из-за тебя я несколько месяцев изнурял себя певческими упражнениями, готовясь к этому празднику. Позволь же мне получить хотя бы немного удовольствия сегодня ночью!
Торис мрачно покачал головой:
– Не хочешь же ты сказать…
– Тихо! Вон еще один экипаж! – осадил его старший товарищ.
Мостовая зазвенела от далекого грохота копыт и рокота колес. Звук нарастал и наконец стал таким громким, что приятели не могли даже расслышать шепота друг друга. Из-за поворота вылетела четверка вороных коней, волоча за собой раскачивающийся на рессорах закрытый экипаж.
На его резном черном корпусе играли золотые и алые отблески. Под выпуклыми бортами протянулась от передних до задних колес изящно изогнутая и довольно широкая подножка, инкрустированная драгоценной костью и черным деревом. Над колесами подножка загибалась, превращаясь в полукруглые крылья, с кончиков которых свешивались мерцающие серебряные фонарики. Наверху, на козлах сидел кучер, одетый с такой роскошью, что у Ториса перехватило дыхание: он был в черной тужурке, расшитой золотым галуном, темно-синих бархатных бриджах, шерстяных полосатых чулках до колена и в черной клеенчатой шляпе с перьями. На запятках длинной кареты сидел берейтор в таком же костюме.
Видишь эту прекрасную широкую подножку?' – спросил Казимир, кивая в направлении кареты.
Да, – Торис совершил горлом глотательное движение. – Надеюсь, ты не хочешь… – Именно такая подножка поможет нам пробраться в усадьбу.
– Что?! – пискнул Торис, словно собравшийся закипеть чайник. – Подножка, которая всего-то на палец отстоит от спиц, и на две ладони – от мостовой? Ты спятил?
– Ничуть, – дерзко отозвался Казимир.
Торис был вне себя от бессильного гнева, провожая глазами карету, которая замедлили ход перед воротами и торжественно въехала в ворота особняка.
– У тебя, быть может, и достанет сноровки, чтобы вскочить на подножку мчащегося экипажа, но я точно знаю – мне это не под силу. Ты что, хочешь от меня избавиться? Я непременно свалюсь с этой подножки, и меня разрежет надвое задними колесами.
– И это еще не все! – ухмыляясь добавил Казимир. – Если ты не свалишься с подножки до того, как карета окажется внутри, тебе необходимо будет спрыгнуть сразу после, чтобы успеть спрятаться в саду.
– Я не пойду, – проворчал Торис, низко опустив голову.
– Поступай как знаешь, – хмыкнул Казимир, вновь обращая все свое внимание на дорогу.
Торис осторожно покачивался с пятки на носок. “Решено, – размышлял он. – Я не стану следовать этому идиотскому плану, и точка!”
Прежде чем он успел сообщить Казимиру о своем окончательном решении, из-за угла выкатился еще один экипаж. Он был гораздо больше предыдущего, и его тянула шестерка черных как смоль жеребцов. Их ноги двигались ровно и мощно, словно они не бежали, а плыли над землей, а из-под копыт летели снопы ярких искр. Богатая сбруя, состоящая из кожаных ремней и многочисленных позвякивающих цепочек, опутывала мускулистые тела животных и тянулась к карете. Сам экипаж тоже был черным как ночь, и только на окнах висели занавески из пурпурного бархата. Изнутри доносилось негромкое мелодичное пение: сильный и глубокий голос певца перекрывал даже лязг и грохот быстро вращающихся колес.
Торис взмахнул рукой, чтобы остановить Казимира, но было уже поздно. Его приятель уже мчался рядом с каретой, низко пригибаясь, чтобы седок внутри его не заметил. Оказавшись в нескольких дюймах от мелькающих с бешеной скоростью черных спиц, он протянул руку и схватился за черную подножку кареты, однако скорость была слишком велика. Он бежал рядом и не мог запрыгнуть на узкую полоску полированного дерева.
Дорога еще раз свернула, и Казимир увидел перед собой зияющие ворота усадьбы и острые пики порткулисы – подъемной выдвижной решетки.
"Теперь или никогда”, – подумал юноша.
Совершив неуклюжий отчаянный прыжок, он наконец утвердился на подножке кареты, чудом не попав в колесо. Сначала он подобрал одну ногу, потом другую и уцепился за какое-то выступающее резное украшение. Спасен!
Он перевел дух и с опаской покосился на темное окно кареты. Его прыжок заставил экипаж покачнуться, и он боялся, что седок может выглянуть наружу.
Скрючившись на подножке, Казимир замер.
Бархатная занавеска на окне слегка отодвинулась, и ему показалось, что в образовавшемся треугольнике чернильного мрака он различает белки глаз, которые смотрели прямо на него. В глазах не было ни капли страха или гнева, один только недоброжелательный интерес, и чем дольше Казимир вглядывался в темноту, тем сильнее становилась его уверенность в том, что кто-то смотрит на него изнутри.
Неожиданно карета нырнула во тьму, в которой копыта коней загрохотали особенно гулко, – они проезжали под решеткой, сквозь ведущую во двор тоннельную арку. Огромная карета не остановилась на входе для проверки стражниками, как делали это остальные экипажи. “Либо кучер дурак, либо это – один из самых почетных гостей Мейстерзингера Кляуса, – со страхом подумал Казимир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95