На этот раз она забыла об этом предупреждении. Когда же она подняла трубку, улыбнувшись, точно начальник мог видеть ее в эту минуту, то не успела сказать ни одного слова...
- Я все поняла, Валерий Петрович, - после небольшой паузы, точно оробев и забыв все слова, она совладала со своим голосом, выдавив из себя членораздельные звуки, мягкие, бархатистые, приятные. Похоже, она разучивала эту фразу, сидя дома перед зеркалом.
Сергею захотелось, чтобы она сказала еще что-то, чтобы разговор продлился подольше, а он слышал бы одну ее половинку - только голос секретарши. Но ему не повезло. Секретарша положила трубку на телефонный аппарат. Пластмасса стукнулась о пластмассу. Звук этот был неприятен, точно что-то треснуло, раскололось, а в расширяющуюся щель сейчас должны посыпаться шестеренки, микропроцессоры или снег. Они материализовались бы из пустоты, прямо из воздуха, распоротого этим звуком, как пуховая подушка бритвой. Еще хуже, если это столкнулись и перемешались параллельные миры и сейчас за спиной секретарши возникнут непонятные, а из-за этого похожие на сказочных чудовищ существа, от которых ее придется спасать. Но, может, секретарша так известна, что они ей тоже принесут открытки своих...
- Валерий Петрович ждет вас.
Она не успела изменить свой голос, и он оставался по-прежнему мягким и бархатистым, точно кошка терлась спиной о ноги, тихо мурлыкая что-то от удовольствия. Ее слова вспугнули чудовищ и заделали трещину между мирами.
- Спасибо, - сказал Сергей, толкая пухлую дверь в солнечное сплетение.
- Я рад тебя видеть, - восторженно закричал директор.
"Интересно, кто первый из вас придумал эту фразу", - усмехнулся Сергей.
Директор ошибочно подумал, что улыбка эта вызвана радостью от встречи. Он выбирался из крепости, которую напоминал стол, засыпанный пачками каких-то распечаток, вероятно, аналитическими статьями, но основным бастионом на нем был 19-дюймовый плоский экран компьютера.
Все офисы напоминают больничные палаты, потому что их стены и потолки выкрашены в белое, а если нос забит и с трудом различает запахи, не может определить, есть ли в воздухе привкус лекарств, то офисы и больницы становятся еще больше похожи, и кто знает, может за соседней дверью операционная, где в центре стоит стол, на котором сейчас препарируют пациента, и кажется, что в комнату могут ворваться санитары. Они остановятся на пороге в нерешительности, не понимая: пришли они по адресу или ошиблись палатой. Удивительно, что в офисах люди не ходят в белых халатах, а ограничиваются лишь белыми рубашками, и то не всегда.
На директоре был песочный костюм, голубая рубашка и темно-синий галстук в золотую крапинку, точно его скроили из куска ночного неба. Сергей, протягивая руку, немного смутился за свой вид - потертые джинсы и свитер, будто он, как миллионер Корейко, маскировался, одевался поплоше, ездил на общественном транспорте, чтобы никто не заподозрил, что у него очень хорошая зарплата и он может себе позволить многое из того, что у соседей по троллейбусу или вагону метро ассоциировалось исключительно с "новыми русскими" и на что денег у них никогда не хватит. Но в кабинете директора эта маскировка не требовалась. Уж он-то знал, сколько получают его сотрудники... Надо держать при входе на вешалке дорогой костюм и сразу же, после прихода на работу, переодеваться, а потом, когда рабочий день уже закончился, вновь менять внешность, чтобы никто не узнал. Некоторые так и поступали.
Их ладони встретились, пальцы крепко сжались и замерли на краткий миг. Ладонь директора была сухой, морщинистой и жесткой, точно ее покрывали мозоли от утомительной физической работы, но единственное место, где могли появиться такие мозоли, это подушечки пальцев от долгой игры на компьютерной клавиатуре.
- Ты хорошо выглядишь. Садись, - сказал директор, высвободив свою ладонь и указывая на стул перед столом.
- Спасибо, - у Сергея едва не сорвались с языка точно такие же слова, что сказал он секретарше.
Телевизор молча стоял на тумбе напротив кресла директора, обращенный к нему черным провалом в бездну - только дотронься до нее, разбудишь сказочные силы, которые утянут, не успеешь даже ничего понять. Удивительно, что телевизор был выключен - директор считал себя патриотом канала, на котором работал, смотрел или, по крайней мере, старался смотреть все, что по нему шло, за исключением, быть может, латиноамериканских сериалов. Когда их транслировали, он выбегал пообедать или приглашал подшефный ему персонал пообщаться на насущные темы. Если по каким-либо причинам он не мог в реальном времени посмотреть интересующую его программу, то он программировал видеомагнитофон записать ее и отсматривал дома. Порой таких записей набиралось так много, что хватало на всю ночь, и директор приезжал на работу не выспавшимся.
Зная это пристрастие директора, Сергей хотел спросить: "Нас что, отключили?" Это самая страшная напасть, которая может приключиться. Прогневаешь министерство, отберет оно у тебя лицензию на вещание и ведь не вернет потом, как ни упрашивай и ни уверяй, что исправишься. Он мысленно ударил себя по лбу, даже почувствовал, как ладонь его виртуально хлопает по голове. "Как же я забыл о профилактике". Именно поэтому в коридорах и было так пустынно, а жизнью они наполнятся ближе к вечеру, когда все нормальные люди уже вернутся домой, поужинают, присядут к телевизорам и...
Стены кабинета увешаны грамотами и дипломами, укрытыми стеклами и деревянными рамками, как очень ценные картины, для которых изменения внешней среды губительны. Свет отражается в стеклах, мешая прочитать то, что под ними написано. Чтобы разобрать буквы, надо подойти поближе и стоять к ним почти под прямым углом.
Американцы для своих призов: салатниц, полученных на школьных соревнованиях по теннису или бейсболу, подносов и прочей посуды, которую слишком жалко отправлять на кухню, все-таки завоевание ее потребовало больших трудов, используют каминные полки. В кабинете директора камина не было, даже электрического.
Под призы приспособили специальную тумбочку - узкую и длинную, отправной точкой для ее создания, вероятно, служила обычная лавка. Такие стоят в парках перед столиками. На них режутся в домино или в шахматы. В ней еще оставалось много жизненного пространства, где вполне могли выстроиться пойманные в скоросшиватели документы, но, учитывая, что на ней стояло, запихивать что-то внутрь было бы кощунством.
Бумажный хлам доставался на долю секретарши.
Многие люди к концу жизни обрастают подобными безделицами. Они помогают им отчетливее представить прошлое. Особенно когда человек оказывается в одиночестве.
С полочки, поднявшись на задние лапы и размахивая передними с выпущенными, как у кошки, когтями, скалился маленький серебряный медведь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
- Я все поняла, Валерий Петрович, - после небольшой паузы, точно оробев и забыв все слова, она совладала со своим голосом, выдавив из себя членораздельные звуки, мягкие, бархатистые, приятные. Похоже, она разучивала эту фразу, сидя дома перед зеркалом.
Сергею захотелось, чтобы она сказала еще что-то, чтобы разговор продлился подольше, а он слышал бы одну ее половинку - только голос секретарши. Но ему не повезло. Секретарша положила трубку на телефонный аппарат. Пластмасса стукнулась о пластмассу. Звук этот был неприятен, точно что-то треснуло, раскололось, а в расширяющуюся щель сейчас должны посыпаться шестеренки, микропроцессоры или снег. Они материализовались бы из пустоты, прямо из воздуха, распоротого этим звуком, как пуховая подушка бритвой. Еще хуже, если это столкнулись и перемешались параллельные миры и сейчас за спиной секретарши возникнут непонятные, а из-за этого похожие на сказочных чудовищ существа, от которых ее придется спасать. Но, может, секретарша так известна, что они ей тоже принесут открытки своих...
- Валерий Петрович ждет вас.
Она не успела изменить свой голос, и он оставался по-прежнему мягким и бархатистым, точно кошка терлась спиной о ноги, тихо мурлыкая что-то от удовольствия. Ее слова вспугнули чудовищ и заделали трещину между мирами.
- Спасибо, - сказал Сергей, толкая пухлую дверь в солнечное сплетение.
- Я рад тебя видеть, - восторженно закричал директор.
"Интересно, кто первый из вас придумал эту фразу", - усмехнулся Сергей.
Директор ошибочно подумал, что улыбка эта вызвана радостью от встречи. Он выбирался из крепости, которую напоминал стол, засыпанный пачками каких-то распечаток, вероятно, аналитическими статьями, но основным бастионом на нем был 19-дюймовый плоский экран компьютера.
Все офисы напоминают больничные палаты, потому что их стены и потолки выкрашены в белое, а если нос забит и с трудом различает запахи, не может определить, есть ли в воздухе привкус лекарств, то офисы и больницы становятся еще больше похожи, и кто знает, может за соседней дверью операционная, где в центре стоит стол, на котором сейчас препарируют пациента, и кажется, что в комнату могут ворваться санитары. Они остановятся на пороге в нерешительности, не понимая: пришли они по адресу или ошиблись палатой. Удивительно, что в офисах люди не ходят в белых халатах, а ограничиваются лишь белыми рубашками, и то не всегда.
На директоре был песочный костюм, голубая рубашка и темно-синий галстук в золотую крапинку, точно его скроили из куска ночного неба. Сергей, протягивая руку, немного смутился за свой вид - потертые джинсы и свитер, будто он, как миллионер Корейко, маскировался, одевался поплоше, ездил на общественном транспорте, чтобы никто не заподозрил, что у него очень хорошая зарплата и он может себе позволить многое из того, что у соседей по троллейбусу или вагону метро ассоциировалось исключительно с "новыми русскими" и на что денег у них никогда не хватит. Но в кабинете директора эта маскировка не требовалась. Уж он-то знал, сколько получают его сотрудники... Надо держать при входе на вешалке дорогой костюм и сразу же, после прихода на работу, переодеваться, а потом, когда рабочий день уже закончился, вновь менять внешность, чтобы никто не узнал. Некоторые так и поступали.
Их ладони встретились, пальцы крепко сжались и замерли на краткий миг. Ладонь директора была сухой, морщинистой и жесткой, точно ее покрывали мозоли от утомительной физической работы, но единственное место, где могли появиться такие мозоли, это подушечки пальцев от долгой игры на компьютерной клавиатуре.
- Ты хорошо выглядишь. Садись, - сказал директор, высвободив свою ладонь и указывая на стул перед столом.
- Спасибо, - у Сергея едва не сорвались с языка точно такие же слова, что сказал он секретарше.
Телевизор молча стоял на тумбе напротив кресла директора, обращенный к нему черным провалом в бездну - только дотронься до нее, разбудишь сказочные силы, которые утянут, не успеешь даже ничего понять. Удивительно, что телевизор был выключен - директор считал себя патриотом канала, на котором работал, смотрел или, по крайней мере, старался смотреть все, что по нему шло, за исключением, быть может, латиноамериканских сериалов. Когда их транслировали, он выбегал пообедать или приглашал подшефный ему персонал пообщаться на насущные темы. Если по каким-либо причинам он не мог в реальном времени посмотреть интересующую его программу, то он программировал видеомагнитофон записать ее и отсматривал дома. Порой таких записей набиралось так много, что хватало на всю ночь, и директор приезжал на работу не выспавшимся.
Зная это пристрастие директора, Сергей хотел спросить: "Нас что, отключили?" Это самая страшная напасть, которая может приключиться. Прогневаешь министерство, отберет оно у тебя лицензию на вещание и ведь не вернет потом, как ни упрашивай и ни уверяй, что исправишься. Он мысленно ударил себя по лбу, даже почувствовал, как ладонь его виртуально хлопает по голове. "Как же я забыл о профилактике". Именно поэтому в коридорах и было так пустынно, а жизнью они наполнятся ближе к вечеру, когда все нормальные люди уже вернутся домой, поужинают, присядут к телевизорам и...
Стены кабинета увешаны грамотами и дипломами, укрытыми стеклами и деревянными рамками, как очень ценные картины, для которых изменения внешней среды губительны. Свет отражается в стеклах, мешая прочитать то, что под ними написано. Чтобы разобрать буквы, надо подойти поближе и стоять к ним почти под прямым углом.
Американцы для своих призов: салатниц, полученных на школьных соревнованиях по теннису или бейсболу, подносов и прочей посуды, которую слишком жалко отправлять на кухню, все-таки завоевание ее потребовало больших трудов, используют каминные полки. В кабинете директора камина не было, даже электрического.
Под призы приспособили специальную тумбочку - узкую и длинную, отправной точкой для ее создания, вероятно, служила обычная лавка. Такие стоят в парках перед столиками. На них режутся в домино или в шахматы. В ней еще оставалось много жизненного пространства, где вполне могли выстроиться пойманные в скоросшиватели документы, но, учитывая, что на ней стояло, запихивать что-то внутрь было бы кощунством.
Бумажный хлам доставался на долю секретарши.
Многие люди к концу жизни обрастают подобными безделицами. Они помогают им отчетливее представить прошлое. Особенно когда человек оказывается в одиночестве.
С полочки, поднявшись на задние лапы и размахивая передними с выпущенными, как у кошки, когтями, скалился маленький серебряный медведь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106