Тогда-то и вспомнили об эрсменах. И решили послать добровольца.
То есть меня.
Нет, не думайте, что я в свои молодые годы уже законченный кретин. Но когда командир выстраивает отделение десантников, в котором ты — единственный эрсмен, и вежливо так интересуется, найдется ли желающий сунуть свою голо-ву… сказал бы куда, да неприлично звучит. Короче, подразумевается, что выбор есть, только на самом-то деле его нет и в помине. И остается только сделать шаг вперед… шаг вперед сделали все, это понятно, но кого выберет сержант, это же с самого начала было ясно. По крайней мере мне.
В общем, Сергеев меня принял лично — такая, блин, честь для рядового. Ну и что, что эрсмен? Их сейчас достаточно много, так что уже не диковинка. Он много говорил о долге исследователя, но я это не слушал. Какая разница, что ведет нас к выполнению задания — чувство долга, стремление выжить или идиотское желание не показаться слабаком в глазах окружающих? Важен конечный результат, а не пути его достижения. Хотя это и гнилая идеология.
Разумеется, подразумевалось, что я буду телепортирован к вечной славе. Сергеев нисколько не возражал ни против бластера, ни против любой другой игрушки, каковую я сочту нужным взять. Это я потом догнал, что ему просто лень было со мной спорить, а если бы я счел нужным подумать, то отправился бы в этот рейс в одних плавках — итог был бы тем же. Чем мои железки лучше электронных разведчиков? Вот именно…
Конечно, меня предупреждали… и о том, что это опасно (Кому? Мне? Эрсмену? Ха-ха!), и о том, что разброс на выходе из телепортера достигает пятнадцати метров. (Подумаешь… левее или правее, какая разница. О том, что это может быть “выше” или, не дай бог, “ниже”, я как-то вообще не подумал.) В общем, встал я в круг, увешавшись всем, чем только можно, и кто-то особо добрый нажал кнопку. А потом я почему-то потерял сознание.
Очнулся я в совершенно неудобной позе. Прежде всего, у меня чертовски болел бок — что-то острое впилось в него с такой силой, что наверняка разодрало кожу до крови. В тот момент я даже и не подумал о том, что на мне теоретически находится скафандр, способный выдержать все, что угодно, даже залп мезонной пушки. И я пошевелился. А не надо было бы.
Как оказалось — и очень жаль, что я узнал об этом с незначительным опозданием, — в себя я пришел на дереве. И, пошевелившись, естественно, с него верзанулся. Как я уже говорил, метров с десяти.
Уже на земле я отметил ряд интересных вещей. Во-первых, я голый (что вполне было ожидаемо). Во-вторых — абсолютно. То есть мой милый, родной и такой привычный эрс-скафандр приказал долго жить. Задним числом начинаешь понимать, что потеря сознания — скорее всего следствие выдирания из твоего организма маленькой, но очень даже полезной части. Ну и что с того, что до сих пор никто эту часть не смог не то что пощупать, а даже толком разобраться, что же это такое. Делать эрсменов мы наловчились, а объяснят сие явление грядущие поколения. Наверное.
А вокруг лес как лес. Хвойный, вернее, слегка смешанный.
Полянки, солнышко светит. Ручеек журчит, холодный, вкусный. И осталось добру молодцу идти куда глаза глядят. Я и пошел…
Некоторое время леший сидел (или стоял?) молча, затем, покряхтев, пробормотал:
— Вот оно как… Я не все понял, что ты говорил, человече, слова все какие-то чудные. Но понял главное — ты точно с неба свалился. И ты не злой, я чувствую. Я вообще… это… чувствительный. Ладно, помогу я тебе…
— Как? — невесело усмехнулся я. — На небо обратно закинешь?
— Да нет… — развел руками Лёшка, — этого я не могу. Да и никто, видать, не сможет. А чем смогу… Ну, из леса выведу. Накормлю вот… Да ты ешь ее, крякву-то, она вкусная. Все-то тебе теперь надо растолковывать. Ею еще детей кормят, она… это… полезная. Болеть не будешь, голодным не будешь. Жаль только, мало ее теперь стало. Раньше, бывало, в лесу нашем кряквы было — ешь, не хочу. А теперь, почитай, только здесь, в самой глухомани-то, она и осталась. Настоящая, разумею, холопы теперь на делянках своих выращивают, да у них она не така…
Кряква действительно оказалась вкусной — чуть сладковатая, чуть с кислинкой. Под синей шкуркой скрывалась нежно-голубая мякоть без намека на косточки. Проглотив плод, я хотел было попросить добавки, как вдруг с удивлением обнаружил, что больше и не хочется. Голода не было и в помине.
— А теперь пойдем, — махнул рукой Лёшка, — скоро стемнеет, а тебе еще на ночлег успеть надо. Из леса выходить долгонько, так мы тебя к отшельнику определим.
— Так он что, живой еще? — удивился я. — Ты же вроде…
— Да какой там, — вздохнул лешак. — Давно уж помер. Я в его избе уж и не помню сколько годов не был, с тех пор, как похоронил деда. Он все просил, чтобы я его в землю вернул. А мне не трудно, старика уважить надобноть. А хибарка-то наверняка стоит, что ей сделается. Тут до нее недалече, до темноты как раз и дойдем. Не торопясь. А ты мне пока порасскажи про ваше житье. Я… это… любознательный.
Некоторое время я вкратце объяснял Лёшке достоинства современной цивилизации. Он либо ни хрена не понимал, либо, наоборот, понимал все с полуслова (в чем лично я сомневаюсь), но вопросов не задавал. Но слушал внимательно — уверен, доведись случай, не упустит этот заросший мхом хвастун возможности блеснуть познаниями. И интерпретацию им даст свою, понятную, хотя, возможно, и неверную. Ну и бес с ним.
— А у вас-то тут как дела? — поинтересовался я. В конце концов, не нанимался я обучать пень истории человечества. Раз уж я разведчик, хоть и голый, но надо все ж собирать информацию.
Даже если только мне она в конечном итоге и достанется.
— А чё у нас-то? У нас все, как всегда…
— Слушай, Лёшка, имей совесть. Я же тебе рассказал. Сам понимаешь, о вашем мире я ничего не знаю.
— Да и я то… Ты не думай, я инфа… инфу… информированный, но…
— тут лешак на мгновение замялся, очень уж не хотелось признаваться, — но не очень чтоб уж… Да и какие здесь новости. То ваш брат рыцарь в пущу забредет, так от него окро-мя брани ничего и не узнаешь. Или вот, как-то помню, девицу в лесу встретил. То ли ее мачеха из дома выгнала, то ли сама удрала, кто ее разберет. Так у той только всхлипы да причитания. Не ешь меня — вопит. А разве я когда кого ел? Ну, может, по молодости… Вывел ее из леса, да только ее и видели. Аж пятки засверкали.
— А отшельник?
— А-а-а… Ну, то давно было.
— Так уж и давно? Сколько лет?
— Сколько? А чё мне их считать-то, годы? Они ж все похожие. Вот та девка, так она после отшельника была. Да, помню, рыцарь тут с волками подрался. Я волков шуганул, а ему говорю: “Мил человек, не можно так. Они же голодные, а кряквой не питаются и шишки грызть не приучены. Они же только твоего коня хотели, так отдал бы, они бы и убрались восвояси”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195