От него не скрывали ничего — а парень был, несомненно, талантлив и очень тянулся к знаниям. Когда он повзрослел, то ему подобрали жену — дочь одного из дворян, тоже имевшую толику эльфийской крови. Вместе они взошли на голубое ложе.
У них родилась дочь — а супруга Байда умерла во время родов, и даже эльфы, не склонные к мистике, усмотрели в этом дурное предзнаменование. Да и нельзя сказать, что силы Байда после той единственной ночи сколько-нибудь существенно возросли. Он по-прежнему оставался самым сильным из магов-людей, но не более того — любой эльфийский знаток магии был куда сильнее.
И все же, когда началась война, именно на него была сделана ставка. И он оправдал доверие — сумел закрыть Портал, пусть и ценой собственной жизни. Но никуда не исчезли орки, и сейчас темные силы снова топчут землю срединных уделов. Эльфы снова ищут “третье дитя”…
Лемелиск замолчал, пламя камина отбрасывало красные блики на его лицо, от чего оно казалось немного зловещим.
— Вы думаете, la'nt sean, этот “третий ребенок” — Алия?
— Возможно…
— Но ведь она женщина, а в том, что вы процитировали, звучало слово “внук”, не “внучка”.
— Увы, мы были бы рады сузить круг поисков, но в оригинале, на нашем древнем языке, использован термин, больше похожий на слово “потомок” — так что совершенно не ясно, мужчина это будет или женщина.
— И что вы ждете от нее? Должна ли она превратиться в бога и в одиночку сокрушить всю Темную армию?
— Не знаю, — вздохнул эльф. — Может, и не стоило бы толковать пророчество столь конкретно. Ведь там не сказано, кого именно повергнет в прах Дитя. Может, всех, может — только вожака… Есть и другие варианты. Да и потом, пророчество не утверждает, что Дитя станет великим магом, оно говорит лишь о том, что это МОЖЕТ произойти.
— И кто же, простите, избран вами на роль… э-э-э… партнера?
Нельзя сказать, что в моем голосе сквозило твердое обещание убить любого, кто претендует на эту роль, — я, разумеется, постарался скрыть свои чувства, но это не значит, что таковой мысли у меня вообще не возникало. В том, что Алию привезли сюда ради прохождения обряда, сомневаться не приходилось, как и в том, что эльфам глубоко наплевать на людские чувства, если эти чувства стоят на пути их грандиозных замыслов.
Лемелиск внимательно смотрел на меня, и я вдруг почувствовал, что каким бы каменным ни было выражение моего лица, он все равно видит меня насквозь, читает каждую мысль. Ужасное, признаюсь, ощущение — как будто тебя выпотрошили, изучили твои кишки и небрежно запихали обратно. Рука непроизвольно сжалась на рукояти меча — и это несколько отрезвило. Никто не просил нас снять оружие в присутствии венценосной особы, а это значит, что я еще смогу действовать… если очень понадобится.
— Первоначально на эту роль предполагался Лериас, — наконец соизволил ответить эльф. — Пророчество не указывало, кто должен быть, как вы правильно выразились, партнером. Хочу заметить, сэр Стас, что речь идет о партнерстве, и только о нем. Но Лериас погиб, и мы находимся в некотором замешательстве. С одной стороны, ритуал должен быть соблюден, с другой…
— С другой, — вставил я, — понятие “любовное ложе” подразумевает не просто кровать с одеялом, а еще и наличие любви. Или это опять, так сказать, “погрешности перевода”?
— Нет, вы правы… — усмехнулся князь, и в его глазах зажглись веселые искорки. Знать бы, чему он так радуется. — Вы правы, но если бы вы знали, сэр Стас, как легко создается иллюзия любви. Простейшее заклинание, и женщина, которая еще недавно смотрела в вашу сторону лишь мельком, теперь будет мечтать о счастье хотя бы дотронуться до вашей руки.
— Это не любовь, — буркнул я.
— А я и не утверждал. Это иллюзия, не более, но и не менее. Мы думаем, что Байд действительно был “третьим ребенком”, тем самым, и мы провалили эксперимент только потому, что между ним и той, кто была предназначена ему в жены, не было любви. Только чувство долга, а этого мало, ведь верно?
Я молча кивнул. Лемелиск немного помолчал, провожая глазами кусок угля, вылетевший из фигурного бронзового ведерка и нырнувший в пламя камина. Если он считает, что этим произведет на меня впечатление, то несколько заблуждается. Я тоже так могу. Из чисто мальчишеского задора я попытался повторить столь изящно проведенный князем фокус. В результате ведро опрокинулось, уголь рассыпался по полу, но один небольшой кусок, пару раз ткнувшись в стены, все же попал по назначению. Лемелиск улыбнулся краешком губ, затем одним движением брови поставил ведро на место, другим — заставил весь уголь с пола взлететь в воздух, собраться в одно черное облако и медленно опуститься туда, где ему надлежало быть.
Затем повернулся ко мне.
— Думаю, место рядом с Алией займете вы, сэр Стас.
— Я?
— Разумеется. Вы ее любите, это ясно даже ребенку. Она вас боготворит. У вас достаточные задатки мага и прекрасный скрытый потенциал. О ее способностях я и вовсе не говорю. Вы будете прекрасной парой, но, главное, ритуал будет соблюден.
— А вас, кроме ритуала, ничто не интересует?
— Ох, сэр Стас, не думаете же вы, что эльфы будут сложа руки ждать, пока войдет в полную силу Третье Дитя и спасет нас от всех невзгод? Вновь создается Альянс, и наши луки снова запоют оркам песнь смерти. Мы просто не можем упускать такую возможность. Не получится — жаль, но победить мы сможем и своими силами. Разумеется, это будет целиком победа людей, наши стрелы, сколь метки бы они ни были, малочисленны — не более трех сотен бойцов… да и то сомнительно. А наши боевые маги… знаете ли, сейчас люди сильнее и в этом, если не умением, то числом.
— Я, право, не знаю…
Лемелиск встал и подошел к окну. Все так же зеркальная гладь отражала небо, теперь уже ночное, полное звезд. Легкий сквозняк шевелил золотые волосы эльфа, и я невольно залюбовался его стройной фигурой. Да, не зря их называют Дивным народом — и сколько ж у этого народа равнодушия, высокомерия и пренебрежительного отношения к нам, людям. Мы для них стадо — не имеющее права ни на собственное мнение, ни на собственную судьбу.
Нам уготовано служить живым щитом против орков — и время от времени получать крохи с барского стола, каплю знаний, к примеру.
Каплю, пролитую из полной чаши, начинающей уже прокисать от того, что никому не нужен сей благородный напиток.
— Да куда вы денетесь, — внезапно резко сказал эльф, и выражение его лица на мгновение стало злым. В его чертах не проступала жестокость, ненависть или что-нибудь другое, отталкивающее и неприятное. Нет, эта резкость, эта злость… не черная злоба, а именно здоровая, боевая злость была направлена скорее на них, на орков, разорявших родные для эльфов земли.
Я молчал, задумчиво разглядывая всполохи пламени в камине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195
У них родилась дочь — а супруга Байда умерла во время родов, и даже эльфы, не склонные к мистике, усмотрели в этом дурное предзнаменование. Да и нельзя сказать, что силы Байда после той единственной ночи сколько-нибудь существенно возросли. Он по-прежнему оставался самым сильным из магов-людей, но не более того — любой эльфийский знаток магии был куда сильнее.
И все же, когда началась война, именно на него была сделана ставка. И он оправдал доверие — сумел закрыть Портал, пусть и ценой собственной жизни. Но никуда не исчезли орки, и сейчас темные силы снова топчут землю срединных уделов. Эльфы снова ищут “третье дитя”…
Лемелиск замолчал, пламя камина отбрасывало красные блики на его лицо, от чего оно казалось немного зловещим.
— Вы думаете, la'nt sean, этот “третий ребенок” — Алия?
— Возможно…
— Но ведь она женщина, а в том, что вы процитировали, звучало слово “внук”, не “внучка”.
— Увы, мы были бы рады сузить круг поисков, но в оригинале, на нашем древнем языке, использован термин, больше похожий на слово “потомок” — так что совершенно не ясно, мужчина это будет или женщина.
— И что вы ждете от нее? Должна ли она превратиться в бога и в одиночку сокрушить всю Темную армию?
— Не знаю, — вздохнул эльф. — Может, и не стоило бы толковать пророчество столь конкретно. Ведь там не сказано, кого именно повергнет в прах Дитя. Может, всех, может — только вожака… Есть и другие варианты. Да и потом, пророчество не утверждает, что Дитя станет великим магом, оно говорит лишь о том, что это МОЖЕТ произойти.
— И кто же, простите, избран вами на роль… э-э-э… партнера?
Нельзя сказать, что в моем голосе сквозило твердое обещание убить любого, кто претендует на эту роль, — я, разумеется, постарался скрыть свои чувства, но это не значит, что таковой мысли у меня вообще не возникало. В том, что Алию привезли сюда ради прохождения обряда, сомневаться не приходилось, как и в том, что эльфам глубоко наплевать на людские чувства, если эти чувства стоят на пути их грандиозных замыслов.
Лемелиск внимательно смотрел на меня, и я вдруг почувствовал, что каким бы каменным ни было выражение моего лица, он все равно видит меня насквозь, читает каждую мысль. Ужасное, признаюсь, ощущение — как будто тебя выпотрошили, изучили твои кишки и небрежно запихали обратно. Рука непроизвольно сжалась на рукояти меча — и это несколько отрезвило. Никто не просил нас снять оружие в присутствии венценосной особы, а это значит, что я еще смогу действовать… если очень понадобится.
— Первоначально на эту роль предполагался Лериас, — наконец соизволил ответить эльф. — Пророчество не указывало, кто должен быть, как вы правильно выразились, партнером. Хочу заметить, сэр Стас, что речь идет о партнерстве, и только о нем. Но Лериас погиб, и мы находимся в некотором замешательстве. С одной стороны, ритуал должен быть соблюден, с другой…
— С другой, — вставил я, — понятие “любовное ложе” подразумевает не просто кровать с одеялом, а еще и наличие любви. Или это опять, так сказать, “погрешности перевода”?
— Нет, вы правы… — усмехнулся князь, и в его глазах зажглись веселые искорки. Знать бы, чему он так радуется. — Вы правы, но если бы вы знали, сэр Стас, как легко создается иллюзия любви. Простейшее заклинание, и женщина, которая еще недавно смотрела в вашу сторону лишь мельком, теперь будет мечтать о счастье хотя бы дотронуться до вашей руки.
— Это не любовь, — буркнул я.
— А я и не утверждал. Это иллюзия, не более, но и не менее. Мы думаем, что Байд действительно был “третьим ребенком”, тем самым, и мы провалили эксперимент только потому, что между ним и той, кто была предназначена ему в жены, не было любви. Только чувство долга, а этого мало, ведь верно?
Я молча кивнул. Лемелиск немного помолчал, провожая глазами кусок угля, вылетевший из фигурного бронзового ведерка и нырнувший в пламя камина. Если он считает, что этим произведет на меня впечатление, то несколько заблуждается. Я тоже так могу. Из чисто мальчишеского задора я попытался повторить столь изящно проведенный князем фокус. В результате ведро опрокинулось, уголь рассыпался по полу, но один небольшой кусок, пару раз ткнувшись в стены, все же попал по назначению. Лемелиск улыбнулся краешком губ, затем одним движением брови поставил ведро на место, другим — заставил весь уголь с пола взлететь в воздух, собраться в одно черное облако и медленно опуститься туда, где ему надлежало быть.
Затем повернулся ко мне.
— Думаю, место рядом с Алией займете вы, сэр Стас.
— Я?
— Разумеется. Вы ее любите, это ясно даже ребенку. Она вас боготворит. У вас достаточные задатки мага и прекрасный скрытый потенциал. О ее способностях я и вовсе не говорю. Вы будете прекрасной парой, но, главное, ритуал будет соблюден.
— А вас, кроме ритуала, ничто не интересует?
— Ох, сэр Стас, не думаете же вы, что эльфы будут сложа руки ждать, пока войдет в полную силу Третье Дитя и спасет нас от всех невзгод? Вновь создается Альянс, и наши луки снова запоют оркам песнь смерти. Мы просто не можем упускать такую возможность. Не получится — жаль, но победить мы сможем и своими силами. Разумеется, это будет целиком победа людей, наши стрелы, сколь метки бы они ни были, малочисленны — не более трех сотен бойцов… да и то сомнительно. А наши боевые маги… знаете ли, сейчас люди сильнее и в этом, если не умением, то числом.
— Я, право, не знаю…
Лемелиск встал и подошел к окну. Все так же зеркальная гладь отражала небо, теперь уже ночное, полное звезд. Легкий сквозняк шевелил золотые волосы эльфа, и я невольно залюбовался его стройной фигурой. Да, не зря их называют Дивным народом — и сколько ж у этого народа равнодушия, высокомерия и пренебрежительного отношения к нам, людям. Мы для них стадо — не имеющее права ни на собственное мнение, ни на собственную судьбу.
Нам уготовано служить живым щитом против орков — и время от времени получать крохи с барского стола, каплю знаний, к примеру.
Каплю, пролитую из полной чаши, начинающей уже прокисать от того, что никому не нужен сей благородный напиток.
— Да куда вы денетесь, — внезапно резко сказал эльф, и выражение его лица на мгновение стало злым. В его чертах не проступала жестокость, ненависть или что-нибудь другое, отталкивающее и неприятное. Нет, эта резкость, эта злость… не черная злоба, а именно здоровая, боевая злость была направлена скорее на них, на орков, разорявших родные для эльфов земли.
Я молчал, задумчиво разглядывая всполохи пламени в камине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195