Билу задержал дыхание и медленно открыл дверь, впуская двух Белолисов — Эскрода и Вэннану с крысой Даклом. Билу приложил лапу к губам, призывая к молчанию, и указал на оставленных охранять аббатство приятелей. Дакл кивнул, но ни Эскрод, ни Вэннана не обратили на него ни малейшего внимания, они смотрели только на гобелен на западной стене.
Отец Батти осмотрел порезы на лапах Крегги, она получила их, когда отбивалась от вооруженных копьями крыс. Он промыл порезы и перевязал их.
— А теперь посидите тихонько у меня. Думаю, нет особой надобности в вашем присутствии на поле боя.
Ореховое Крылышко вытащил Шалопая из занавески, в которую его завернули, чтобы не поранить, и уложил в кресло, где тот теперь сладко похрапывал.
— Хмм, мм. Должно быть, его напоили отваром мать-и-мачехи с валерианой. Он еще несколько часов будет спать. Мм, ужасно! Похоже, наша барсучиха лишилась уха.
Отец Батти взглянул и шумно вздохнул:
— Точно! А еще, взгляни, возле самой шеи торчит стрела! Крегга, неужели вы ничего не чувствуете?
Растянувшись на кушетке, барсучиха фыркнула:
— Я ничего не ощущаю. Когда-то давно, когда я еще видела, меня звали Красноглазой Креггой, потому что в битве я впадала в такую ярость, что глаза у меня краснели, я ничего не чувствовала и только сражалась. Таких зверей еще называют «берсерками». Почти все барсуки такие.
Отец Батти с беспокойством покачал головой:
— Придется мне сходить в аббатство. У сестры Тернолисты насушены травы, которые заживляют раны, да и повязку надо сменить. Сидите здесь и никуда не уходите!
Ореховое Крылышко выбрался из привратницкой, тихонько бормоча:
— Я сам туда отправлюсь. Хмм, мм, надо же немного поразмять крылья. Оставайся здесь, Батти, на случай если наши звери будут возвращаться и нужно будет открыть ворота. Я быстро!
Старая сова неловко подпрыгнула и взлетела. Ореховое Крылышко летел тяжело, иногда снижаясь чуть ли не до земли, так что его крылья задевали верхушки травы. В ночной тишине из-за стены до него доносились звуки битвы. Как ни странно, дверь в аббатство оказалась открытой, он влетел и тут же врезался в спины Билу и Дакла. Щурясь на свет факелов и свечей, он спросил:
— Хмм, мм. Кто это здесь? Это ты, Мелиот?
— Ореховое Крылышко, улетай!
При звуках голоса совы Песенка оглянулась и увидела подбирающихся к ним четверых врагов. Эскрод схватил Ореховое Крылышко, и, прикрываясь им как щитом, все четверо ринулись к незадачливым охранникам.
Песенка побежала им навстречу, размахивая оружием. Позднецвет и Дипплер подхватили свои копья и рванулись за ней. Огромный шлем Дипплера сполз ему на нос, так что тот ничего не видел, алебарда путалась под ногами, он упал, увлекая за собой Позднецвета. А Песенка уже стояла перед Белолисами. Эскрод выхватил из-за пояса топор и толкнул Ореховое Крылышко прямо на белку. Песенка испуганно вскрикнула и упала на пол, на ее голову обрушился топор Эскрода. Вэннана и крысы оказались перед Позднецветом и Дипплером, прежде чем те успели подняться. Топор Вэннаны вонзился в шлем Дипплера, оставив глубокую зарубку. Позднецвет попытался подняться, но крысы, бросившись на него, ударили его головой о каменный пол, и он затих.
Эскрод поспешил к гобелену и начал отдирать его от стены. Откуда-то снизу раздался гул голосов: это разговаривали в кладовой рэдволльцы. Вэннана взглянула на трех друзей, которые лежали на полу без чувств.
— А с этими что? Прикончить их?
Эскрод приставил к стене стул, чтобы достать до верхних крюков, удерживающих гобелен. Белолис презрительно фыркнул:
— Идиотка, что они могут нам сделать? А вот это — самая ценная вещь, какую мы видели, так что лучше оставь их в покое и помоги мне снять этот гобелен. Билу, иди и открой маленькую калитку в восточной стене. Даккл, подержи здесь! Да шевелитесь вы, болваны, аббатские звери могут быть здесь с минуты на минуту! Живей!
А под стенами аббатства военное счастье вновь переменилось. Моккан пробивался назад к канаве, не щадя своих сторонников — водяных крыс. Увидев, что водяные крысы не отступают, землеройки издали боевой клич, и когда враги обернулись, чтобы отразить неожиданную атаку с тыла, от стены аббатства их оттеснили Рузвел, Гром и Командор. Они врезались в боевые порядки водяных крыс, а Белолис пытался спасти положение, уже понимая, что проиграл.
— Отступайте! Отступайте! Перебирайтесь через канаву и бегите!
В бок Рузвелу угодило копье, и он упал, но над ним встал Гром, размахивая над головой пращой и не подпуская врагов. Рузвел приподнялся и крикнул:
— Осторожнее — сзади!
Гром мгновенно повернулся, его праща обвилась вокруг рукоятки страшного топора лисицы Зирал, который она уже занесла над головой. Доля секунды — и топор уже в лапах Грома, он тотчас размахнулся и со всей силы метнул страшное оружие в лисицу. Этот удар и решил исход битвы. Водяные крысы, увидевшие, как обезглавленная Зирал упала, в ужасе завопили:
— Белолис убит! Белолис убиииит!
В мгновение ока оставшиеся водяные крысы и их властители перескочили через канаву и пустились наутек. Флориан, размахивающий граблями, пробежал вслед несколько шагов, громко ругая врагов:
— Невежды! Мерзавцы! Похитители безголовые! Мы настигнем вас и покажем, почем фунт лиха! За ними!
Командор схватил Флориана за длинные фалды Фрака:
— Успокойся, приятель, их все еще в два раза больше, чем нас. Пусть уходят! И нам лучше отступить!
Звери аббатства победили, но какой ценой! Артист труппы Флориана Борракуль был ранен, он сидел, положив голову Элахима себе на колени, и повторял:
— Мой брат заснул. Мой брат заснул.
Еж Остроигл осторожно уложил убитого на траву.
— Он не заснул, друг Борракуль. Иди, я о нем позабочусь.
Рузвел опирался на плечо Грома, тот поддерживал его.
— С тобой все в порядке? Это копье торчит у тебя прямо из бока!
Рузвел вздохнул и стиснул зубы, когда Гром дотронулся до копья. Потом сказал:
— Глубоко вошло. Но ничего — выживу. Другим не так повезло.
Командор подошел к лежащему на траве Траггло Остроспину и, дотронувшись до его лба, мягко сказал:
— Пойдем-ка домой, старина. Незачем здесь лежать, в кровати намного лучше. Пойдем в аббатство.
Старый еж открыл глаза и слабо улыбнулся:
— В меня попали из пращи чем-то железным. По-моему, этот кусок металла застрял у меня в голове.
Ужасный крик раздался с южной стороны, откуда атаковали врагов землеройки:
— Логалогалогалог! Капитан погиб!
Флориан, который помогал Остроиглу нести тяжелое тело Элахима, оглянулся на этот крик:
— Во имя всех сезонов, что там такое? Землеройка Майон, проходя мимо них, дрогнувшим голосом объяснил:
— Это прощальный крик землероек. Убит Лог-а-Лог. Его нашел Баргл.
Как ни удивительно, именно Флориан взял на себя командование:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Отец Батти осмотрел порезы на лапах Крегги, она получила их, когда отбивалась от вооруженных копьями крыс. Он промыл порезы и перевязал их.
— А теперь посидите тихонько у меня. Думаю, нет особой надобности в вашем присутствии на поле боя.
Ореховое Крылышко вытащил Шалопая из занавески, в которую его завернули, чтобы не поранить, и уложил в кресло, где тот теперь сладко похрапывал.
— Хмм, мм. Должно быть, его напоили отваром мать-и-мачехи с валерианой. Он еще несколько часов будет спать. Мм, ужасно! Похоже, наша барсучиха лишилась уха.
Отец Батти взглянул и шумно вздохнул:
— Точно! А еще, взгляни, возле самой шеи торчит стрела! Крегга, неужели вы ничего не чувствуете?
Растянувшись на кушетке, барсучиха фыркнула:
— Я ничего не ощущаю. Когда-то давно, когда я еще видела, меня звали Красноглазой Креггой, потому что в битве я впадала в такую ярость, что глаза у меня краснели, я ничего не чувствовала и только сражалась. Таких зверей еще называют «берсерками». Почти все барсуки такие.
Отец Батти с беспокойством покачал головой:
— Придется мне сходить в аббатство. У сестры Тернолисты насушены травы, которые заживляют раны, да и повязку надо сменить. Сидите здесь и никуда не уходите!
Ореховое Крылышко выбрался из привратницкой, тихонько бормоча:
— Я сам туда отправлюсь. Хмм, мм, надо же немного поразмять крылья. Оставайся здесь, Батти, на случай если наши звери будут возвращаться и нужно будет открыть ворота. Я быстро!
Старая сова неловко подпрыгнула и взлетела. Ореховое Крылышко летел тяжело, иногда снижаясь чуть ли не до земли, так что его крылья задевали верхушки травы. В ночной тишине из-за стены до него доносились звуки битвы. Как ни странно, дверь в аббатство оказалась открытой, он влетел и тут же врезался в спины Билу и Дакла. Щурясь на свет факелов и свечей, он спросил:
— Хмм, мм. Кто это здесь? Это ты, Мелиот?
— Ореховое Крылышко, улетай!
При звуках голоса совы Песенка оглянулась и увидела подбирающихся к ним четверых врагов. Эскрод схватил Ореховое Крылышко, и, прикрываясь им как щитом, все четверо ринулись к незадачливым охранникам.
Песенка побежала им навстречу, размахивая оружием. Позднецвет и Дипплер подхватили свои копья и рванулись за ней. Огромный шлем Дипплера сполз ему на нос, так что тот ничего не видел, алебарда путалась под ногами, он упал, увлекая за собой Позднецвета. А Песенка уже стояла перед Белолисами. Эскрод выхватил из-за пояса топор и толкнул Ореховое Крылышко прямо на белку. Песенка испуганно вскрикнула и упала на пол, на ее голову обрушился топор Эскрода. Вэннана и крысы оказались перед Позднецветом и Дипплером, прежде чем те успели подняться. Топор Вэннаны вонзился в шлем Дипплера, оставив глубокую зарубку. Позднецвет попытался подняться, но крысы, бросившись на него, ударили его головой о каменный пол, и он затих.
Эскрод поспешил к гобелену и начал отдирать его от стены. Откуда-то снизу раздался гул голосов: это разговаривали в кладовой рэдволльцы. Вэннана взглянула на трех друзей, которые лежали на полу без чувств.
— А с этими что? Прикончить их?
Эскрод приставил к стене стул, чтобы достать до верхних крюков, удерживающих гобелен. Белолис презрительно фыркнул:
— Идиотка, что они могут нам сделать? А вот это — самая ценная вещь, какую мы видели, так что лучше оставь их в покое и помоги мне снять этот гобелен. Билу, иди и открой маленькую калитку в восточной стене. Даккл, подержи здесь! Да шевелитесь вы, болваны, аббатские звери могут быть здесь с минуты на минуту! Живей!
А под стенами аббатства военное счастье вновь переменилось. Моккан пробивался назад к канаве, не щадя своих сторонников — водяных крыс. Увидев, что водяные крысы не отступают, землеройки издали боевой клич, и когда враги обернулись, чтобы отразить неожиданную атаку с тыла, от стены аббатства их оттеснили Рузвел, Гром и Командор. Они врезались в боевые порядки водяных крыс, а Белолис пытался спасти положение, уже понимая, что проиграл.
— Отступайте! Отступайте! Перебирайтесь через канаву и бегите!
В бок Рузвелу угодило копье, и он упал, но над ним встал Гром, размахивая над головой пращой и не подпуская врагов. Рузвел приподнялся и крикнул:
— Осторожнее — сзади!
Гром мгновенно повернулся, его праща обвилась вокруг рукоятки страшного топора лисицы Зирал, который она уже занесла над головой. Доля секунды — и топор уже в лапах Грома, он тотчас размахнулся и со всей силы метнул страшное оружие в лисицу. Этот удар и решил исход битвы. Водяные крысы, увидевшие, как обезглавленная Зирал упала, в ужасе завопили:
— Белолис убит! Белолис убиииит!
В мгновение ока оставшиеся водяные крысы и их властители перескочили через канаву и пустились наутек. Флориан, размахивающий граблями, пробежал вслед несколько шагов, громко ругая врагов:
— Невежды! Мерзавцы! Похитители безголовые! Мы настигнем вас и покажем, почем фунт лиха! За ними!
Командор схватил Флориана за длинные фалды Фрака:
— Успокойся, приятель, их все еще в два раза больше, чем нас. Пусть уходят! И нам лучше отступить!
Звери аббатства победили, но какой ценой! Артист труппы Флориана Борракуль был ранен, он сидел, положив голову Элахима себе на колени, и повторял:
— Мой брат заснул. Мой брат заснул.
Еж Остроигл осторожно уложил убитого на траву.
— Он не заснул, друг Борракуль. Иди, я о нем позабочусь.
Рузвел опирался на плечо Грома, тот поддерживал его.
— С тобой все в порядке? Это копье торчит у тебя прямо из бока!
Рузвел вздохнул и стиснул зубы, когда Гром дотронулся до копья. Потом сказал:
— Глубоко вошло. Но ничего — выживу. Другим не так повезло.
Командор подошел к лежащему на траве Траггло Остроспину и, дотронувшись до его лба, мягко сказал:
— Пойдем-ка домой, старина. Незачем здесь лежать, в кровати намного лучше. Пойдем в аббатство.
Старый еж открыл глаза и слабо улыбнулся:
— В меня попали из пращи чем-то железным. По-моему, этот кусок металла застрял у меня в голове.
Ужасный крик раздался с южной стороны, откуда атаковали врагов землеройки:
— Логалогалогалог! Капитан погиб!
Флориан, который помогал Остроиглу нести тяжелое тело Элахима, оглянулся на этот крик:
— Во имя всех сезонов, что там такое? Землеройка Майон, проходя мимо них, дрогнувшим голосом объяснил:
— Это прощальный крик землероек. Убит Лог-а-Лог. Его нашел Баргл.
Как ни удивительно, именно Флориан взял на себя командование:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80