Затем, должно быть, и сам уснул.
– И ты не слышал ни звука?
– Нет, – признался он. Его лицо приняло виноватое выражение. – Боже! Я все проспал.
Джейн скривилась.
– Я тоже ничего не слышала. Думаю, меня разбудила боль, когда он начал резать. Не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. – Джейн почувствовала, что задыхается, словно сами воспоминания перекрывали доступ воздуха в легкие.
Обойдя кровать, Брейс положил ей руку на плечо и нежно привлек к себе. Она прижалась к нему, и они обнялись. Джейн уткнулась лицом в его плечо и замерла – руки Брейса медленно скользили сзади по кофте.
Прешло немало времени, прежде чем он пробормотал:
– Я больше никому не позволю к тебе прикоснуться.
Она знала, что он говорил всерьез, но сомневалась, что Брейс – или кто-нибудь иной – сможет защитить ее от МИРа.
– Не думай об этом, – прошептала она.
– Тебя могли убить.
– Но не убили. Просто он хотел сделать мне больно.
– Он не желает, чтобы ты выходила из Игры.
– Какой ты проницательный, Шерлок.
Брейс тихо рассмеялся, слегка всколыхнув своим дыханием ее волосы. Она поцеловала его в шею.
– Может, тебе лучше сделать, как он хочет? – промолвил он.
– Нет, это должно кончиться.
– Но он не оставит тебя в покое. На этом он не остановится. Безумец, проникший в твою комнату и вырезавший на коже буквы, он... будет тебя доставать, пока ты не сдашься и не выполнишь то, что он хочет.
Слегка отстранившись, Джейн заглянула в глаза Брейсу.
– У меня есть новость для МИРа, – произнесла она. – Я не уступлю. Игра закончена. – Повысив голос, она добавила: – Слышишь, МИР? Игра закончена. Можешь хоть всю меня исполосовать и режь хоть до скончания века – больше ни одного твоего приказа я не выполню.
– Думаешь, он тебя слышит? – изумился Брейс.
– Меня бы это не удивило. То, как он приходит и уходит, говорит о многом.
Прищурившись, Брейс пристально посмотрел поверх ее головы, словно изучая потолок.
– Лучше позвонить в полицию, – предложил он. – Может, они смогут его найти.
– Нет.
– Да. Взгляни, что он с тобой сделал, Джейн. Это же совсем не то, что прокрасться в дом и оставить тебе деньги... на этот раз он совершил настоящее преступление. Как минимум – это нападение с применением оружия. За это его могут посадить за решетку.
– А меня могут посадить за убийство, – произнесла Джейн, следя за выражением глаз Брейса.
Реакция была такая, словно она неожиданно пырнула его ножом в живот.
Джейн отпрянула назад.
– Ну, что же ты стоишь? Вызывай копов, ты ведь этого хотел? А мне надо принять душ.
Оцепенев и чуть сгорбившись, он молча проводил ее взглядом из комнаты.
Сильный напор горячей воды больно обжег порезы, но в остальном ощущения были самые приятные. Куском мыла она оттерла кровавые отпечатки рук и стала тщательно мылить лицо, чтобы удалить оставленные МИРом следы губ.
Интересно, позвонит ли Брейс в полицию, размышляла она. Пожалуй, нет.
Хотя он такой правильный, что вполне может решиться на это.
И в ушах уже зазвенели его слова: «Как бы хорошо я к тебе ни относился, Джейн, оправдать убийство я не могу. Ты не оставила мне другого выбора, как только сдать тебя полиции».
Подставив спину под струю, она смахнула рукой воду с глаз и посмотрела вниз. Царапины и синяки, оставленные псом, окончательно сошли – как раз вовремя, чтобы предоставить МИРу нетронутое полотно для его художеств. Однако, к ее утешению, все отпечатки его рук полностью смылись, и кожа выглядела блестящей и чистой, если не считать живых ран от вырезанных букв.
"У меня довольно привлекательный вид, – подумала она. – Довольно привлекательный? Лучше, чем когда-либо". Спасибо всем этим нагрузкам и солнечным ваннам – и нескольким дням, когда она почти не ела, которым она была обязана МИРу и Брейсу.
Возможно, в былые годы она и была стройнее, но никогда не находилась в такой хорошей физической форме.
Только бы МИР прекратил резать меня...
Положив мыло на небольшую полочку сбоку от поддона, она сделала шаг вперед, наклонилась и потянулась за пластиковым пузырьком шампуня. Едва ее пальцы обхватили скользкие бока пузырька, как дверь у нее за спиной затарахтела.
Ахнув, она выпустила из рук шампунь, быстро выпрямилась и обернулась.
Поставив одну ногу в кабинку, Брейс взглянул на нее и поднял брови.
– Скажи только слово, и я уйду.
Этого слова Джейн не вымолвила.
Брейс зашел и задвинул стеклянную дверцу. Его тело отрезало ее от льющейся воды.
Джейн шагнула навстречу.
И остановилась, упершись животом в его упругий член.
Руки Брейса легли ей на плечи, и он улыбнулся.
– Решил, что безрассудно выпускать тебя из виду. Неизвестно, где может подстерегать опасность.
– Ты расслышал, что я тебе сказала? – поинтересовалась она.
– Что ты кого-то убила?
– Ты что, не собираешься доносить на меня в полицию?
– Ни в коем случае. – Он положил руки ей на грудь.
От резкого вдоха она содрогнулась.
– Я тебя знаю, – продолжал он. – И если ты так сделала, значит, это был единственный выход.
– О Боже! – Она придвинулась ближе, почувствовав, как его член ткнулся в нее и скользнул вверх. Когда он задел один из порезов – часть буквы "с", как ей показалось, – она поморщилась, но не отстранилась, а еще сильнее прижалась к Брейсу. Несмотря на небольшую боль от нажатия на порезанную кожу, ей нравилось ощущать на своем животе всю его длину и понимать, что он стал таким твердым и огромным из-за нее.
Затем ей в лицо хлынул горячий поток – это Брейс присел и, лаская ее ягодицы и бедра, стал целовать, облизывать и обсасывать ее груди.
Погрузив пальцы в его волосы, она стала извиваться всем телом.
В конце он прижал ее к скользкой кафельной стене, так что только кончики ее пальцев касались дна поддона, и вошел в нее. При каждом вхождении она подскакивала, и ее носки отрывались от пола, а плитки скользили вверх и вниз по спине и ягодицам.
Когда они выбрались из кабинки, Брейс расстелил на резиновом коврике полотенце и помог ей лечь.
Слово «повинуйся» стало кровоточить.
Отдельные его части кровоточили довольно сильно, и Брейс несколько раз шептал с придыханием: «Лучше остановиться» и «Надо обработать раны».
Но она неизменно возражала: «Все нормально». Она не хотела не только, чтобы это остановилось, но чтобы даже прервалось хоть на миг.
Насколько помнилось, она, должно быть, произнесла «все нормально» раз десять или двенадцать, еще когда они были в кабинке.
Сейчас он спрашивал:
– Ничего, если мы используем махровую простыню?
А она отвечала:
– Все нормально.
Приподнявшись на локтях, она смотрела, как Брейс накрывает слово «повинуйся» простыней. Он сидел на корточках сбоку, голый и мокрый. На белой поверхности стали проступать кровавые точки.
Брейс покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
– И ты не слышал ни звука?
– Нет, – признался он. Его лицо приняло виноватое выражение. – Боже! Я все проспал.
Джейн скривилась.
– Я тоже ничего не слышала. Думаю, меня разбудила боль, когда он начал резать. Не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. – Джейн почувствовала, что задыхается, словно сами воспоминания перекрывали доступ воздуха в легкие.
Обойдя кровать, Брейс положил ей руку на плечо и нежно привлек к себе. Она прижалась к нему, и они обнялись. Джейн уткнулась лицом в его плечо и замерла – руки Брейса медленно скользили сзади по кофте.
Прешло немало времени, прежде чем он пробормотал:
– Я больше никому не позволю к тебе прикоснуться.
Она знала, что он говорил всерьез, но сомневалась, что Брейс – или кто-нибудь иной – сможет защитить ее от МИРа.
– Не думай об этом, – прошептала она.
– Тебя могли убить.
– Но не убили. Просто он хотел сделать мне больно.
– Он не желает, чтобы ты выходила из Игры.
– Какой ты проницательный, Шерлок.
Брейс тихо рассмеялся, слегка всколыхнув своим дыханием ее волосы. Она поцеловала его в шею.
– Может, тебе лучше сделать, как он хочет? – промолвил он.
– Нет, это должно кончиться.
– Но он не оставит тебя в покое. На этом он не остановится. Безумец, проникший в твою комнату и вырезавший на коже буквы, он... будет тебя доставать, пока ты не сдашься и не выполнишь то, что он хочет.
Слегка отстранившись, Джейн заглянула в глаза Брейсу.
– У меня есть новость для МИРа, – произнесла она. – Я не уступлю. Игра закончена. – Повысив голос, она добавила: – Слышишь, МИР? Игра закончена. Можешь хоть всю меня исполосовать и режь хоть до скончания века – больше ни одного твоего приказа я не выполню.
– Думаешь, он тебя слышит? – изумился Брейс.
– Меня бы это не удивило. То, как он приходит и уходит, говорит о многом.
Прищурившись, Брейс пристально посмотрел поверх ее головы, словно изучая потолок.
– Лучше позвонить в полицию, – предложил он. – Может, они смогут его найти.
– Нет.
– Да. Взгляни, что он с тобой сделал, Джейн. Это же совсем не то, что прокрасться в дом и оставить тебе деньги... на этот раз он совершил настоящее преступление. Как минимум – это нападение с применением оружия. За это его могут посадить за решетку.
– А меня могут посадить за убийство, – произнесла Джейн, следя за выражением глаз Брейса.
Реакция была такая, словно она неожиданно пырнула его ножом в живот.
Джейн отпрянула назад.
– Ну, что же ты стоишь? Вызывай копов, ты ведь этого хотел? А мне надо принять душ.
Оцепенев и чуть сгорбившись, он молча проводил ее взглядом из комнаты.
Сильный напор горячей воды больно обжег порезы, но в остальном ощущения были самые приятные. Куском мыла она оттерла кровавые отпечатки рук и стала тщательно мылить лицо, чтобы удалить оставленные МИРом следы губ.
Интересно, позвонит ли Брейс в полицию, размышляла она. Пожалуй, нет.
Хотя он такой правильный, что вполне может решиться на это.
И в ушах уже зазвенели его слова: «Как бы хорошо я к тебе ни относился, Джейн, оправдать убийство я не могу. Ты не оставила мне другого выбора, как только сдать тебя полиции».
Подставив спину под струю, она смахнула рукой воду с глаз и посмотрела вниз. Царапины и синяки, оставленные псом, окончательно сошли – как раз вовремя, чтобы предоставить МИРу нетронутое полотно для его художеств. Однако, к ее утешению, все отпечатки его рук полностью смылись, и кожа выглядела блестящей и чистой, если не считать живых ран от вырезанных букв.
"У меня довольно привлекательный вид, – подумала она. – Довольно привлекательный? Лучше, чем когда-либо". Спасибо всем этим нагрузкам и солнечным ваннам – и нескольким дням, когда она почти не ела, которым она была обязана МИРу и Брейсу.
Возможно, в былые годы она и была стройнее, но никогда не находилась в такой хорошей физической форме.
Только бы МИР прекратил резать меня...
Положив мыло на небольшую полочку сбоку от поддона, она сделала шаг вперед, наклонилась и потянулась за пластиковым пузырьком шампуня. Едва ее пальцы обхватили скользкие бока пузырька, как дверь у нее за спиной затарахтела.
Ахнув, она выпустила из рук шампунь, быстро выпрямилась и обернулась.
Поставив одну ногу в кабинку, Брейс взглянул на нее и поднял брови.
– Скажи только слово, и я уйду.
Этого слова Джейн не вымолвила.
Брейс зашел и задвинул стеклянную дверцу. Его тело отрезало ее от льющейся воды.
Джейн шагнула навстречу.
И остановилась, упершись животом в его упругий член.
Руки Брейса легли ей на плечи, и он улыбнулся.
– Решил, что безрассудно выпускать тебя из виду. Неизвестно, где может подстерегать опасность.
– Ты расслышал, что я тебе сказала? – поинтересовалась она.
– Что ты кого-то убила?
– Ты что, не собираешься доносить на меня в полицию?
– Ни в коем случае. – Он положил руки ей на грудь.
От резкого вдоха она содрогнулась.
– Я тебя знаю, – продолжал он. – И если ты так сделала, значит, это был единственный выход.
– О Боже! – Она придвинулась ближе, почувствовав, как его член ткнулся в нее и скользнул вверх. Когда он задел один из порезов – часть буквы "с", как ей показалось, – она поморщилась, но не отстранилась, а еще сильнее прижалась к Брейсу. Несмотря на небольшую боль от нажатия на порезанную кожу, ей нравилось ощущать на своем животе всю его длину и понимать, что он стал таким твердым и огромным из-за нее.
Затем ей в лицо хлынул горячий поток – это Брейс присел и, лаская ее ягодицы и бедра, стал целовать, облизывать и обсасывать ее груди.
Погрузив пальцы в его волосы, она стала извиваться всем телом.
В конце он прижал ее к скользкой кафельной стене, так что только кончики ее пальцев касались дна поддона, и вошел в нее. При каждом вхождении она подскакивала, и ее носки отрывались от пола, а плитки скользили вверх и вниз по спине и ягодицам.
Когда они выбрались из кабинки, Брейс расстелил на резиновом коврике полотенце и помог ей лечь.
Слово «повинуйся» стало кровоточить.
Отдельные его части кровоточили довольно сильно, и Брейс несколько раз шептал с придыханием: «Лучше остановиться» и «Надо обработать раны».
Но она неизменно возражала: «Все нормально». Она не хотела не только, чтобы это остановилось, но чтобы даже прервалось хоть на миг.
Насколько помнилось, она, должно быть, произнесла «все нормально» раз десять или двенадцать, еще когда они были в кабинке.
Сейчас он спрашивал:
– Ничего, если мы используем махровую простыню?
А она отвечала:
– Все нормально.
Приподнявшись на локтях, она смотрела, как Брейс накрывает слово «повинуйся» простыней. Он сидел на корточках сбоку, голый и мокрый. На белой поверхности стали проступать кровавые точки.
Брейс покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100