Немного укропа, немного белого вина. У нас есть вино?
– Нет, – ответила Эдита.
– Ну, это мы поправим. Всегда готовь на вине, которое собираешься пить, – серьезно посоветовал он Говарду.
Входная дверь открылась, вошла Сильвия. Она как будто недавно плакала. Говард внезапно пришел в ярость, он готов был убить кого-нибудь – Горноласку, эту грязную свинью. Он выдавил улыбку, подумав, что если сейчас взорвется, пусть даже ради защиты Сильвии, это обернется истинной катастрофой.
– Что, черт побери, стряслось? – спросил дядюшка Рой, увидев в ее лице то же, что и Говард.
– Кажется, мне не собираются возобновлять аренду. Придется искать другое помещение, скорее всего вообще уйти с Главной.
– Сукины дети! – Дядюшка Рой ударил по кухонному столу кулаком.
– Рой! – воскликнула тетя Эдита, глянув на Говарда и явно его стесняясь.
– Поговаривают о том, чтобы перестроить Главную, – сказала Сильвия.
– «Перестроить»? Это еще что за черт? – скривился от отвращения дядюшка Рой. – Из всех треклятых…
– Это когда сносят все, что есть интересного, а потом строят что-нибудь новое поплоше, – вставил Говард. – У нас в городке то и дело нечто подобное вытворяют.
– Это правда? – Дядюшка Рой прищурился на дочь. Выражение его лица говорило о том, что в самой этой мысли он видит целый заговор. – Кто это тебе сказал? Старуха?
– Нет, Горноласка. Сегодня утром. Я видела, как ты проехал, – сказала она Говарду. – Впрочем, пожалуй, к лучшему, что ты не остановился. Мне было не до разговоров.
Выходит, Горноласка каким-то образом стал… кем? Ее домовладельцем? Агентом домовладельца? Говард испытал такое облегчение, что даже почувствовал себя виноватым. И одновременно счастливым. Это объясняло разговор на тротуаре. Горноласка был захолустным Саймоном Легри, покручивающим свой блондинистый ус.
Дядюшка Рой принялся с мрачным видом расхаживать взад-вперед.
– Они наносят удар, – сказал он.
– Ах, Рой. – Тетя Эдита начала готовить сандвичи. Говард про себя удивился, о чем это говорил его дядя. Кто наносит удар? И какой, собственно, удар он – или они – наносит?
Рой остановился. Уставившись на Говарда в упор, он вдруг ни к селу ни к городу – в загадочной манере мистера Джим-мерса – спросил:
– Ты тот, кто любит рыбачить?
6
Пока Сильвия и Эдита ели свои сандвичи, дядюшка Рой мрачно хандрил. С нервозным видом, будто не зная, куда девать руки, он наконец встал и, распахнув дверцу холодильника, заглянул во все пластиковые контейнеры с остатками вчерашнего ужина, достал открытую консервную банку и, подняв ее повыше, вопросительно посмотрел на Говарда.
– Хочешь персиков? Говард помотал головой.
– Еще завтрак не переварил.
– Еще кто-нибудь будет? – Сильвия и Эдита покачали головами. – Никто не против?
Никто не возражал. Дядюшка Рой налил в банку молока и выудил из ящика чистую вилку. Махнув Говарду, чтобы шел за ним, он направился в гостиную, где сел в свое кресло, прихлебывая сироп с молоком прямо из банки. Говарду было слышно, как Сильвия и тетя Эдита заговорили о чем-то, как только мужчины ушли.
– Скользкий подлюка, – сказал дядюшка Рой, впиваясь в насаженный на вилку персик. Говард ждал, что снова всплывет тема не возобновляемой аренды, но тема не всплыла, и он догадался, что дядюшка Рой намеренно ее избегает. Через несколько минут Сильвия уехала назад в Мендосино. Дядюшка Рой заверил ее, что ничего не случится, что он со всем разберется.
– Не волнуйся, – велел он, но прозвучало это неубедительно.
Потом прошла, вытирая глаза носовым платком, тетя Эдита и тут же поднялась наверх. Говарду было не по себе. Дядюшка сполз в кресле. Сидел, втянув голову в складки на шее и подбородке, словно превратился в пудинг. В лице его были не только грусть или горесть. Он напряженно о чем-то размышлял, строил планы. Он уже собрался заговорить, но помешал звук шагов на веранде, за которым последовал тяжелый стук в дверь.
Дядюшка Рой помотал головой, приказывая Говарду оставаться в кресле.
Мгновение спустя снаружи раздался женский голос, очень громкий, точно его обладательница говорила в мегафон. Поначалу Говард решил, что это вернулась Сильвия, которая, по всей видимости, на кого-то злится.
– Я знаю, что ты там! – прокричала женщина и снова ударила в дверь. Голос, однако, был старушечий, пронзительный и громкий, как у Гуингремы из «Страны Оз».
– Ш-ш-ш! – Дядюшка Рой приложил к губам палец. Неожиданно в доме воцарилась тишина. Даже наверху ничто не шевелилось.
– Открывай! – раздалось с веранды, за криком послышался дробный стук в окно. – Твоя машина здесь! Не прикидывайся! А не то окажешься под забором!
Говард застыл в кресле. Он услышал, как что-то скребет по веранде – оттаскивают в сторону качели, – а потом чье-то лицо, точнее его кусочек, появилось за окном в дюймовой щели меж занавесками.
– Я вижу твой затылок, Рой Бартон!
– Это не я! – крикнул дядюшка Рой. – У меня мой адвокат сидит! Сущий бульдог, если его раздразнить! Приехал из Сан-Франциско и всерьез возьмется!
Женщина тонко и визгливо рассмеялась.
– Так пошли его сюда! – крикнула она и снова забарабанила в окно. Говард увидел, как с кошельком в руках спускается по лестнице тетя Эдит.
– Убери чертов кошелек! – прошипел дядюшка Рой, а потом сказал Говарду: – Никогда не показывай им денег. Они от этого дуреют, все равно как акулы от запаха крови. Не успокоятся, пока кишки у тебя не вырвут! – Он кивнул в сторону веранды. – Это домовладелица.
Говард все понял.
– Подождите здесь, – сказал он, вставая и направляясь к двери.
Дядюшка Рой схватил его за штанину.
– Пусть повопит, – сказал он. – Устанет и уйдет. Нужно продержаться до Хэллоуина, а там я заработаю кучу денег на доме с привидениями и с ней расплачусь.
– Понятно, – кивнул Говард, хотя, в сущности, ничего не понял. Какой дом с привидениями? Он вдруг подумал, что совсем не верит, что дядя может заработать кучу денег, будь то на доме с привидениями или на чем-то еще. – Позвольте, я с ней поговорю. Я с такими уже имел дело.
– Она истинная троллиха…
– Вот увидите.
– Тогда к бою, – сказал дядюшка Рой, выпустил штанину Говарда и сел прямее. – Все путем, – сообщил он тете Эдите, которая еще медлила на ступенях. – Говард умеет с такими сладить. Как раз об этом мне рассказывал. Он мигом от нее отделается.
Говард с улыбкой кивнул тете, сказал беззвучно: «Нет проблем» и толкнул дверь.
На веранде стояла высокая худая женщина в красном платье. Лицом она напоминала соленый огурец с орлиным носом и сейчас сердито уставилась на него из-за очков с уходящей на виски, украшенной стразами оправой. Она тут же попыталась его оттолкнуть, чтобы прорваться в дом. Говард ее оттеснил, покачиваясь у нее перед носом и захлопывая дверь так, словно с радостью бы ее прищемил, если она не поспешит подвинуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
– Нет, – ответила Эдита.
– Ну, это мы поправим. Всегда готовь на вине, которое собираешься пить, – серьезно посоветовал он Говарду.
Входная дверь открылась, вошла Сильвия. Она как будто недавно плакала. Говард внезапно пришел в ярость, он готов был убить кого-нибудь – Горноласку, эту грязную свинью. Он выдавил улыбку, подумав, что если сейчас взорвется, пусть даже ради защиты Сильвии, это обернется истинной катастрофой.
– Что, черт побери, стряслось? – спросил дядюшка Рой, увидев в ее лице то же, что и Говард.
– Кажется, мне не собираются возобновлять аренду. Придется искать другое помещение, скорее всего вообще уйти с Главной.
– Сукины дети! – Дядюшка Рой ударил по кухонному столу кулаком.
– Рой! – воскликнула тетя Эдита, глянув на Говарда и явно его стесняясь.
– Поговаривают о том, чтобы перестроить Главную, – сказала Сильвия.
– «Перестроить»? Это еще что за черт? – скривился от отвращения дядюшка Рой. – Из всех треклятых…
– Это когда сносят все, что есть интересного, а потом строят что-нибудь новое поплоше, – вставил Говард. – У нас в городке то и дело нечто подобное вытворяют.
– Это правда? – Дядюшка Рой прищурился на дочь. Выражение его лица говорило о том, что в самой этой мысли он видит целый заговор. – Кто это тебе сказал? Старуха?
– Нет, Горноласка. Сегодня утром. Я видела, как ты проехал, – сказала она Говарду. – Впрочем, пожалуй, к лучшему, что ты не остановился. Мне было не до разговоров.
Выходит, Горноласка каким-то образом стал… кем? Ее домовладельцем? Агентом домовладельца? Говард испытал такое облегчение, что даже почувствовал себя виноватым. И одновременно счастливым. Это объясняло разговор на тротуаре. Горноласка был захолустным Саймоном Легри, покручивающим свой блондинистый ус.
Дядюшка Рой принялся с мрачным видом расхаживать взад-вперед.
– Они наносят удар, – сказал он.
– Ах, Рой. – Тетя Эдита начала готовить сандвичи. Говард про себя удивился, о чем это говорил его дядя. Кто наносит удар? И какой, собственно, удар он – или они – наносит?
Рой остановился. Уставившись на Говарда в упор, он вдруг ни к селу ни к городу – в загадочной манере мистера Джим-мерса – спросил:
– Ты тот, кто любит рыбачить?
6
Пока Сильвия и Эдита ели свои сандвичи, дядюшка Рой мрачно хандрил. С нервозным видом, будто не зная, куда девать руки, он наконец встал и, распахнув дверцу холодильника, заглянул во все пластиковые контейнеры с остатками вчерашнего ужина, достал открытую консервную банку и, подняв ее повыше, вопросительно посмотрел на Говарда.
– Хочешь персиков? Говард помотал головой.
– Еще завтрак не переварил.
– Еще кто-нибудь будет? – Сильвия и Эдита покачали головами. – Никто не против?
Никто не возражал. Дядюшка Рой налил в банку молока и выудил из ящика чистую вилку. Махнув Говарду, чтобы шел за ним, он направился в гостиную, где сел в свое кресло, прихлебывая сироп с молоком прямо из банки. Говарду было слышно, как Сильвия и тетя Эдита заговорили о чем-то, как только мужчины ушли.
– Скользкий подлюка, – сказал дядюшка Рой, впиваясь в насаженный на вилку персик. Говард ждал, что снова всплывет тема не возобновляемой аренды, но тема не всплыла, и он догадался, что дядюшка Рой намеренно ее избегает. Через несколько минут Сильвия уехала назад в Мендосино. Дядюшка Рой заверил ее, что ничего не случится, что он со всем разберется.
– Не волнуйся, – велел он, но прозвучало это неубедительно.
Потом прошла, вытирая глаза носовым платком, тетя Эдита и тут же поднялась наверх. Говарду было не по себе. Дядюшка сполз в кресле. Сидел, втянув голову в складки на шее и подбородке, словно превратился в пудинг. В лице его были не только грусть или горесть. Он напряженно о чем-то размышлял, строил планы. Он уже собрался заговорить, но помешал звук шагов на веранде, за которым последовал тяжелый стук в дверь.
Дядюшка Рой помотал головой, приказывая Говарду оставаться в кресле.
Мгновение спустя снаружи раздался женский голос, очень громкий, точно его обладательница говорила в мегафон. Поначалу Говард решил, что это вернулась Сильвия, которая, по всей видимости, на кого-то злится.
– Я знаю, что ты там! – прокричала женщина и снова ударила в дверь. Голос, однако, был старушечий, пронзительный и громкий, как у Гуингремы из «Страны Оз».
– Ш-ш-ш! – Дядюшка Рой приложил к губам палец. Неожиданно в доме воцарилась тишина. Даже наверху ничто не шевелилось.
– Открывай! – раздалось с веранды, за криком послышался дробный стук в окно. – Твоя машина здесь! Не прикидывайся! А не то окажешься под забором!
Говард застыл в кресле. Он услышал, как что-то скребет по веранде – оттаскивают в сторону качели, – а потом чье-то лицо, точнее его кусочек, появилось за окном в дюймовой щели меж занавесками.
– Я вижу твой затылок, Рой Бартон!
– Это не я! – крикнул дядюшка Рой. – У меня мой адвокат сидит! Сущий бульдог, если его раздразнить! Приехал из Сан-Франциско и всерьез возьмется!
Женщина тонко и визгливо рассмеялась.
– Так пошли его сюда! – крикнула она и снова забарабанила в окно. Говард увидел, как с кошельком в руках спускается по лестнице тетя Эдит.
– Убери чертов кошелек! – прошипел дядюшка Рой, а потом сказал Говарду: – Никогда не показывай им денег. Они от этого дуреют, все равно как акулы от запаха крови. Не успокоятся, пока кишки у тебя не вырвут! – Он кивнул в сторону веранды. – Это домовладелица.
Говард все понял.
– Подождите здесь, – сказал он, вставая и направляясь к двери.
Дядюшка Рой схватил его за штанину.
– Пусть повопит, – сказал он. – Устанет и уйдет. Нужно продержаться до Хэллоуина, а там я заработаю кучу денег на доме с привидениями и с ней расплачусь.
– Понятно, – кивнул Говард, хотя, в сущности, ничего не понял. Какой дом с привидениями? Он вдруг подумал, что совсем не верит, что дядя может заработать кучу денег, будь то на доме с привидениями или на чем-то еще. – Позвольте, я с ней поговорю. Я с такими уже имел дело.
– Она истинная троллиха…
– Вот увидите.
– Тогда к бою, – сказал дядюшка Рой, выпустил штанину Говарда и сел прямее. – Все путем, – сообщил он тете Эдите, которая еще медлила на ступенях. – Говард умеет с такими сладить. Как раз об этом мне рассказывал. Он мигом от нее отделается.
Говард с улыбкой кивнул тете, сказал беззвучно: «Нет проблем» и толкнул дверь.
На веранде стояла высокая худая женщина в красном платье. Лицом она напоминала соленый огурец с орлиным носом и сейчас сердито уставилась на него из-за очков с уходящей на виски, украшенной стразами оправой. Она тут же попыталась его оттолкнуть, чтобы прорваться в дом. Говард ее оттеснил, покачиваясь у нее перед носом и захлопывая дверь так, словно с радостью бы ее прищемил, если она не поспешит подвинуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121