Все северное побережье… так сказать, взбаламучено, и, боюсь, ваше внезапное появление не могло не вызвать подозрений. Надеюсь, вы меня простите?
– Конечно, – сказал Говард. – Вовсе нет. Разумеется, прощу. – Простить старика вдруг оказалось совсем нетрудно. Он ведь дружит с Сильвией. Говард задумался, в чем именно заключается эта дружба и нельзя ли ею воспользоваться, чтобы выманить у Джиммерса рисунок. Впрочем, сейчас не время для своекорыстных мыслей. Он поговорит с мистером Джиммерсом в другой раз. А пока с него этого сумасброда хватит.
Тут мистер Джиммерс метнулся через всю комнату и, выдернув из розетки обогреватель, скептически осмотрел потертый шнур. Он распахнул одно из окон.I
– Душно тут, – сказал он и весь сморщился.
Потом увидел выбоину в стене, удивленно моргнул, начал было что-то говорить, но передумал. Он взял перочинный нож Говарда, который открытым все еще лежал на столе. – Пытались стену продолбить, а? – спросил он, указывая на развороченную штукатурку. Сильвия с некоторым удивлением тоже перевела туда взгляд.
– Наш друг любопытен, – сказал мистер Джиммерс Сильвии. – С тем, кто подозревает, будто в стене что-то спрятано, бдительность не повредит. – Сложив нож, он осторожно вернул его Говарду.
Сильвия теперь всмотрелась в штукатурку внимательнее.
– А в стене и впрямь кое-что спрятано, – сказала она мистеру Джиммерсу.
– Интересно, не он ли его туда положил, – протянул задумчиво мистер Джиммерс.
– Я… Конечно же, это был не я, – снова ошарашенно забормотал Говард. Похоже, мистер Джиммерс не уймется, так и будет выстреливать в него бессмыслицами.
Джиммерс пожал плечами, словно верит Говарду только из вежливости.
– Ну, я почти уверен, что, дай вам шанс, вы бы обязательно их туда вмуровали. Как по-твоему, Сильвия?
– Конечно, вмуровал бы. И я тоже. Но, думаю, сейчас мне нужно возвращаться в магазин. Кое-кому приходится еще и работать. Ты куда едешь? – спросила она Говарда.
– Ну… Думал, поехать к дядюшке Рою, – сказал он. – К вам домой. Ты ведь, наверное, еще там живешь.
Она кивнула. Он почувствовал себя неловко, будто набивается в гости, а ведь месяц назад послал письмо, где говорил, что приезжает – иными словами, сам себя пригласил.
– У нас не дворец, – сказала она.
– А зачем мне дворец? Я не любитель дворцов.
– И никогда не любил, – сказала она и по-сестрински поцеловала его в щеку. – Отец сейчас немного на мели. Платежеспособным его не назовешь. Но думаю, вы поладите.
Говард не мог припомнить времени, когда дядюшка Рой был бы не «на мели». Он с гордостью называл себя «бизнесменом, и в его устах это слово звучало много конкретнее, чем когда читаешь его значение в словаре. Но как бизнесмен он был феерически неудачлив. В молодости он неплохо зарабатывал как коммивояжер, потом несколько лет сводил концы с концами, держа зоомагазинчик. Но продал свое дело и по уши залез в долги, чтобы открыть музей привидений, который привел его к окончательному финансовому краху.
– Я хотел бы помочь, – сказал Говард. – Последние два года я только и делал, что деньги копил.
– Отец благотворительности не любит, – отрезала Сильвия. – На твоем месте я бы при нем об этом не заикалась.
– Я не об этом говорил. Только о том, что не хочу жить за его счет.
Мистеру Джиммерсу было как будто неловко слушать этот разговор, и он бочком стал пробираться к двери, словно чтобы подстегнуть их уходить. Пора Говарду выписываться с этого постоялого двора.
Сильвия снова солнечно ему улыбнулась и потеребила кристалл кварца на медной цепочке, которая висела у нее на шее.
– Долг зовет. – Она повернулась, собираясь уходить. – Сможешь сам найти дом?
– Конечно, – ответил Говард. – Нет проблем. У меня есть адрес. – Внезапно ему больше всего на свете захотелось отсюда выбраться – и с чердака, и из самого дома. Ему требовались простор и свобода, чтобы подумать, переосмыслить то, что ему известно о мире. Он сообразил, что одна пола рубашки вылезла у него из-за пояса брюк, поэтому поспешно затолкал ее назад и, извинившись, направился к двери ванной. Мистер Джиммерс вышел вслед за Сильвией, а когда несколько минут спустя Говард спустился, спросил его, не хочет ли он позавтракать.
– Хозяином я себя показал никудышным, – сказал он, вдруг поникнув. – Я – ученый, своего рода, изобретатель, и, боюсь, иногда упускаю из виду мелочи. Живу я без комфорта, понимаете, и заботиться, кроме себя самого, мне не о ком…
Это был совершенно новый мистер Джиммерс. Говарду такое и в голову не приходило. Наверное, ужасно одиноко жить вот так на заброшенных утесах. А теперь, когда Грэхем мертв – вполне возможно, убит, – мистер Джиммерс одинок и явно боится чужаков – и не без причины.
– Боюсь, у меня есть только консервы из тушеных овощей, – продолжал мистер Джиммерс, доставая из кухонного шкафчика банку. – Их можно есть с яичницей-болтушкой. И на тосте не так уж плохо. Жаль, что у нас нет тостов. Остаток хлеба пошел на вчерашние бутерброды. Но у меня есть соль. Сам я не завтракаю. От них у меня метаболизм к чертям летит, завтраки они такие. Чтобы промыть организм, я по утрам пью чашку «Постума» – ну, знаете, кофейный напиток без кофеина? И обязательно с горячей водой из-под крана.
– Спасибо. – Говард попытался вложить в свои слова как можно больше искренности. – Но мне надо добраться в Форт-Брэгг. Я тоже не любитель завтракать.
Джиммерс убрал назад консервы.
– Тогда, может, чашку «Постума»? Говард останавливающе поднял руку.
– У меня организм в порядке. Наверное, я просто побегу. А вот бутерброд вчера был первостатейный.
– Вы слишком добры, – сказал Джиммерс, провожая его через комнату с камином к входной двери, где Говард подобрал свои ботинки. Простояв на улице всю туманную ночь, они отсырели и стали липкими на ощупь. Не беда, обогреватель в грузовичке их высушит. – Тогда до свидания, – сказал мистер Джиммерс, начав закрывать дверь, как только Говард переступил порог. – Очень мило, что вы заглянули.
Небо было голубым и ясным, воздух холодным. Туман лежал над океаном серым одеялом, но был далеко. Днем потеплеет, и Говард почти развеселился, предвкушая завтрак в Форт-Брэгг. Он подошел к дверце трейлера, решив забросить внутрь куртку. На окне, строго посередине, был наклеен пеликан. Да уж, точно клейщики, совсем как сказал Джиммерс. Украли чертову переводилку, а потом налепили на первое попавшееся стекло. Ну и ладно, подумал Говард. Он и сам сюда бы ее наклеил. Они просто избавили его от трудов.
Минуту спустя он уже ехал на север, прокручивая в голове события последних суток. Мистер Джиммерс ничего толком ему не объяснил. Был ли рисунок украден? Или мистер Джиммерс куда-то его убрал для сохранности? Может, рисунок в его загадочном жестяном гараже?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
– Конечно, – сказал Говард. – Вовсе нет. Разумеется, прощу. – Простить старика вдруг оказалось совсем нетрудно. Он ведь дружит с Сильвией. Говард задумался, в чем именно заключается эта дружба и нельзя ли ею воспользоваться, чтобы выманить у Джиммерса рисунок. Впрочем, сейчас не время для своекорыстных мыслей. Он поговорит с мистером Джиммерсом в другой раз. А пока с него этого сумасброда хватит.
Тут мистер Джиммерс метнулся через всю комнату и, выдернув из розетки обогреватель, скептически осмотрел потертый шнур. Он распахнул одно из окон.I
– Душно тут, – сказал он и весь сморщился.
Потом увидел выбоину в стене, удивленно моргнул, начал было что-то говорить, но передумал. Он взял перочинный нож Говарда, который открытым все еще лежал на столе. – Пытались стену продолбить, а? – спросил он, указывая на развороченную штукатурку. Сильвия с некоторым удивлением тоже перевела туда взгляд.
– Наш друг любопытен, – сказал мистер Джиммерс Сильвии. – С тем, кто подозревает, будто в стене что-то спрятано, бдительность не повредит. – Сложив нож, он осторожно вернул его Говарду.
Сильвия теперь всмотрелась в штукатурку внимательнее.
– А в стене и впрямь кое-что спрятано, – сказала она мистеру Джиммерсу.
– Интересно, не он ли его туда положил, – протянул задумчиво мистер Джиммерс.
– Я… Конечно же, это был не я, – снова ошарашенно забормотал Говард. Похоже, мистер Джиммерс не уймется, так и будет выстреливать в него бессмыслицами.
Джиммерс пожал плечами, словно верит Говарду только из вежливости.
– Ну, я почти уверен, что, дай вам шанс, вы бы обязательно их туда вмуровали. Как по-твоему, Сильвия?
– Конечно, вмуровал бы. И я тоже. Но, думаю, сейчас мне нужно возвращаться в магазин. Кое-кому приходится еще и работать. Ты куда едешь? – спросила она Говарда.
– Ну… Думал, поехать к дядюшке Рою, – сказал он. – К вам домой. Ты ведь, наверное, еще там живешь.
Она кивнула. Он почувствовал себя неловко, будто набивается в гости, а ведь месяц назад послал письмо, где говорил, что приезжает – иными словами, сам себя пригласил.
– У нас не дворец, – сказала она.
– А зачем мне дворец? Я не любитель дворцов.
– И никогда не любил, – сказала она и по-сестрински поцеловала его в щеку. – Отец сейчас немного на мели. Платежеспособным его не назовешь. Но думаю, вы поладите.
Говард не мог припомнить времени, когда дядюшка Рой был бы не «на мели». Он с гордостью называл себя «бизнесменом, и в его устах это слово звучало много конкретнее, чем когда читаешь его значение в словаре. Но как бизнесмен он был феерически неудачлив. В молодости он неплохо зарабатывал как коммивояжер, потом несколько лет сводил концы с концами, держа зоомагазинчик. Но продал свое дело и по уши залез в долги, чтобы открыть музей привидений, который привел его к окончательному финансовому краху.
– Я хотел бы помочь, – сказал Говард. – Последние два года я только и делал, что деньги копил.
– Отец благотворительности не любит, – отрезала Сильвия. – На твоем месте я бы при нем об этом не заикалась.
– Я не об этом говорил. Только о том, что не хочу жить за его счет.
Мистеру Джиммерсу было как будто неловко слушать этот разговор, и он бочком стал пробираться к двери, словно чтобы подстегнуть их уходить. Пора Говарду выписываться с этого постоялого двора.
Сильвия снова солнечно ему улыбнулась и потеребила кристалл кварца на медной цепочке, которая висела у нее на шее.
– Долг зовет. – Она повернулась, собираясь уходить. – Сможешь сам найти дом?
– Конечно, – ответил Говард. – Нет проблем. У меня есть адрес. – Внезапно ему больше всего на свете захотелось отсюда выбраться – и с чердака, и из самого дома. Ему требовались простор и свобода, чтобы подумать, переосмыслить то, что ему известно о мире. Он сообразил, что одна пола рубашки вылезла у него из-за пояса брюк, поэтому поспешно затолкал ее назад и, извинившись, направился к двери ванной. Мистер Джиммерс вышел вслед за Сильвией, а когда несколько минут спустя Говард спустился, спросил его, не хочет ли он позавтракать.
– Хозяином я себя показал никудышным, – сказал он, вдруг поникнув. – Я – ученый, своего рода, изобретатель, и, боюсь, иногда упускаю из виду мелочи. Живу я без комфорта, понимаете, и заботиться, кроме себя самого, мне не о ком…
Это был совершенно новый мистер Джиммерс. Говарду такое и в голову не приходило. Наверное, ужасно одиноко жить вот так на заброшенных утесах. А теперь, когда Грэхем мертв – вполне возможно, убит, – мистер Джиммерс одинок и явно боится чужаков – и не без причины.
– Боюсь, у меня есть только консервы из тушеных овощей, – продолжал мистер Джиммерс, доставая из кухонного шкафчика банку. – Их можно есть с яичницей-болтушкой. И на тосте не так уж плохо. Жаль, что у нас нет тостов. Остаток хлеба пошел на вчерашние бутерброды. Но у меня есть соль. Сам я не завтракаю. От них у меня метаболизм к чертям летит, завтраки они такие. Чтобы промыть организм, я по утрам пью чашку «Постума» – ну, знаете, кофейный напиток без кофеина? И обязательно с горячей водой из-под крана.
– Спасибо. – Говард попытался вложить в свои слова как можно больше искренности. – Но мне надо добраться в Форт-Брэгг. Я тоже не любитель завтракать.
Джиммерс убрал назад консервы.
– Тогда, может, чашку «Постума»? Говард останавливающе поднял руку.
– У меня организм в порядке. Наверное, я просто побегу. А вот бутерброд вчера был первостатейный.
– Вы слишком добры, – сказал Джиммерс, провожая его через комнату с камином к входной двери, где Говард подобрал свои ботинки. Простояв на улице всю туманную ночь, они отсырели и стали липкими на ощупь. Не беда, обогреватель в грузовичке их высушит. – Тогда до свидания, – сказал мистер Джиммерс, начав закрывать дверь, как только Говард переступил порог. – Очень мило, что вы заглянули.
Небо было голубым и ясным, воздух холодным. Туман лежал над океаном серым одеялом, но был далеко. Днем потеплеет, и Говард почти развеселился, предвкушая завтрак в Форт-Брэгг. Он подошел к дверце трейлера, решив забросить внутрь куртку. На окне, строго посередине, был наклеен пеликан. Да уж, точно клейщики, совсем как сказал Джиммерс. Украли чертову переводилку, а потом налепили на первое попавшееся стекло. Ну и ладно, подумал Говард. Он и сам сюда бы ее наклеил. Они просто избавили его от трудов.
Минуту спустя он уже ехал на север, прокручивая в голове события последних суток. Мистер Джиммерс ничего толком ему не объяснил. Был ли рисунок украден? Или мистер Джиммерс куда-то его убрал для сохранности? Может, рисунок в его загадочном жестяном гараже?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121