Король Родар вздохнул и поманил пальцем драснийца, который тщательно смазывал огромный блок ворота.
– Есть у тебя под рукой чертеж этого механизма? – спросил тучный монарх у запачканного маслом рабочего.
Техник кивнул, вытащил из-под туники скатанный лист грязного пергамента и вручил своему королю. Родар взглянул на него и передал Энхегу.
Энхег стал рассматривать сложный рисунок, пытаясь определить, куда ведет та или иная линия и что они вообще означают.
– Я не могу ничего понять, – пожаловался он.
– Я тоже, – ответил Родар. – Но ты хотел узнать, почему вороты находятся здесь внизу, а не там наверху. Чертеж и показывает почему.
– Но я не могу разобраться в нем.
– Это уж не моя вина.
Невдалеке раздались восторженные крики, когда огромный валун, размером с полдома и опутанный множеством веревок, стал величественно подыматься, сопровождаемый громким скрипом и визгом тросов.
– Ты должен признать, Энхег, что это производит впечатление, – сказал Родар. – Особенно если обратишь внимание, что этот валун подымается вон теми восемью лошадьми, но, конечно, с помощью противовеса. – Он указал на другой валун, который так же величественно опускался с вершины утеса.
Энхег покосился на эти валуны.
– Дерник, – бросил он через плечо, – ты понимаешь, как все это работает?
– Да, король Энхег, – ответил кузнец. – Смотрите, этот противовес уравновешивает…
– Пожалуйста, не объясняй, – сказал Энхег. – Если кто нибудь, кого я знаю и кому верю, все понимает, то только это и нужно.
В тот же день первое чирекское судно было поднято на вершину утеса. Минуту или две король Энхег наблюдал за этим, а затем вздрогнул и отвернулся.
– Это противоестественно, – проворчал он, обращаясь к Бэйреку.
– Позднее вам придется много раз говорить это, – заметил Бэйрек.
Энхег бросил на кузена сердитый взгляд.
– Я не люблю перемен, Бэйрек. Они меня раздражают.
– Но мир не стоит на месте, Энхег. Перемены происходят каждый день.
– Что совершенно не означает, что мне это должно нравиться, – прорычал король Чирека. – Пойду-ка я в свою палатку, выпью немного.
– Хочешь, чтобы я составил тебе компанию? – предложил Бэйрек.
– Я думал, что ты хочешь стоять и наблюдать, как меняется мир.
– Он будет меняться и без моего присмотра.
– Да, ты прав, – угрюмо сказал Энхег. – Ну хорошо, пойдем. Не хочу я больше смотреть на это. И они ушли.


Глава 11

Мейязерана, королева Арендии, задумавшись, сидела за вышивкой в большой солнечной детской на верхнем этаже дворца в Во Мимбре. Ее маленький сын, наследный принц Арендии, радостно сопел в своей колыбели, играя ниткой ярких бус – подарком, сделанным от имени наследного принца Драснии. Мейязерана никогда не встречалась с королевой Поренн, но материнство роднило ее с маленькой блондинкой, сидевшей на троне в далекой северной стране.
Рядом с королевой расположилась в кресле Нерина, баронесса Во Эбор. Обе они облачились в бархатные одежды, темно-пурпурные – на королеве и светло-голубые – на баронессе; на голове у каждой был столь любимый мимбратским дворянством высокий конический головной убор белого цвета. В дальнем углу детской старик музыкант тихо играл на лютне печальную мелодию.
Баронесса Нерина казалась еще более грустной, чем королева. После отъезда мимбратских рыцарей круги у нее под глазами стали еще больше, а улыбаться она стала реже. Наконец баронесса вздохнула и отложила в сторону вышивку.
– Вздохи не облегчат печаль твоего сердца, Нерина, – мягко сказала королева. – Не думай об опасностях и разлуке, иначе совсем падешь духом.
– Научите меня, как избавиться от тревог, ваше величество, – ответила Нерина, – поскольку я крайне нуждаюсь в таком наставлении. Сердце мое гнетет бремя забот, а мысли мои, как бы я ни пыталась их обуздать, как непослушных детей, все возвращаются к страшной опасности, которой подвергаются мой отсутствующий супруг и наш с ним самый дорогой друг.
– Пусть тебя успокоит мысль, что это бремя разделяют все женщины в Мимбре, Нерина. Нерина опять вздохнула.
– Другие женщины, чьи чувства целиком посвящены одному любимому человеку, могут тешить себя надеждой, что он вернется невредимым с этой ужасной войны, но я, которая любит двоих, не могу найти оснований для подобных утешений. Я, должно быть, потеряю одного из них, а мысль о потере обоих убивает мою душу.
Спокойное достоинство чувствовалось в том, как открыто Нерина признала и приняла то, что в сердце ее тесно переплелись две любви, которые никак нельзя было разделить. В одно из тех редких мгновений понимания, которые, как яркой вспышкой, озаряют сознание, Мейязерана почувствовала, что причина и суть трагедии, которая сделала Нерину, ее мужа и Мендореллена персонажами печальной легенды, кроется в сердце баронессы. Если бы Нерина могла любить одного больше, чем другого, трагедии пришел бы конец. Но ее любовь к мужу и любовь к сэру Мендореллену как бы находились в равновесии, и Нерина не могла выбрать между ними двумя.
Королева вздохнула. Раздвоенность в сердце Нерины в какой-то степени казалась символом расколотой Арендии, но, хотя нежное сердце страдающей баронессы никогда, может быть, не превратится в одно целое, Мейязерана решила предпринять последнее усилие, чтобы положить конец вражде между Мимбром и Астурией. Для этого она призвала во дворец наиболее влиятельных руководителей восставшего Севера, и ее приглашения были подписаны титулом, которым она редко пользовалась, – герцогиня Астурийская. По ее распоряжению астурийцы сейчас составляли список своих обид, чтобы она их рассмотрела.
Позднее в этот же солнечный день Мейязерана сидела одна на двойном троне Арендии, до боли сознавая пустоту рядом с собой.
Главой и выразителем депутации астурийских дворян был граф Релдиген, высокий худой человек с седыми волосами и бородой, который передвигался опираясь на толстую палку. Релдиген был одет в богатый зеленый дублет и черные чулки. Как у всех других членов депутации, на поясе у него висел меч. И тот факт, что астурийцы предстали перед королевой вооруженными, вызвал во дворце ропот, но Мейязерана отказалась даже слушать настойчивые призывы отобрать у них оружие.
– Милорд Релдиген, – приветствовала королева астурийца, когда тот, хромая, подошел к трону.
– Ваша светлость, – с поклоном отвечал он.
– Ваше величество, – поправил его возмущенный мимбратский придворный.
– Ее светлость призвала нас в качестве герцогини Астурийской, – холодно сообщил придворному Релдиген. – Этот титул вызывает у нас большее уважение, чем другие, хотя он и скромнее.
– Пожалуйста, господа, – твердо сказала королева. – Давайте не будем заниматься склоками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100