здесь они и расположились на ночлег. Мендореллен в новой роли рыцаря-защитника проявлял весьма уместную заботу, и Се'Недра милостиво принимала его услуги, временами украдкой поглядывая на Гариона, дабы убедиться, что он все замечает.
Несколько позже, когда Мендореллен ушел, чтобы заняться лошадью, а Гарион окончательно впал в уныние, принцесса с самым скромным видом уселась на поросшее мхом упавшее дерево, поздравляя себя с успешно проведенным днем.
– Вы играете в жестокую игру, принцесса, – резко сказал ей Дерник, разводивший огонь в нескольких шагах от неё.
Се'Недра вздрогнула. Насколько она помнила, с тех пор как она присоединилась к отряду, Дерник ни разу не обращался прямо к ней. Кузнеца, очевидно, смущало присутствие царственной особы, и, ясное дело, он стремился её избегать. Теперь же Дерник смотрел прямо на неё, и голос его звучал осуждающе.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – заявила она.
– Я думаю, вы все понимаете. – Его честное, простое лицо было серьезно.
Се'Недра опустила глаза и немного покраснела.
– Я видел, как деревенские девушки затевали подобные игры, – продолжал он. – Ничем хорошим это не кончалось.
– Я не хотела никого задеть, Дерник. Между мной и Мендорелленом ничего такого нет – мы оба это знаем.
– Гарион не знает.
Се'Недра изумилась:
– Гарион?
– Разве не в нем дело?
– Конечно, нет! – возмутилась она. Дерник посмотрел на неё скептически.
– Мне это и в голову не приходило, – оправдывалась Се'Недра. – Что за чушь!
– Неужели? Се'Недра сдалась.
– Он такой упрямый, – пожаловалась она. – Он не делает ничего из того, что должен.
– Он парень честный. Кем бы он ни был сейчас и кем бы ему еще ни предстояло стать, он обычный, простой парнишка, каким был на ферме у Фолдора. Он не знает, что принято у знати. Он не станет лгать вам, или льстить, или говорить то, чего не думает. Я знаю, скоро с ним должно случиться что-то очень важное – не знаю, что именно, знаю только, что это потребует от него всех сил и мужества. Не следует совершать то, отчего он может пасть духом.
– Ой, Дерник, – сказала она со вздохом. – Что же мне делать?
– Будьте честной. Говорите только то, что велит вам сердце. Не говорите одно, когда думаете другое. Иначе с ним нельзя.
– Я знаю. Поэтому-то мне так и трудно. Мы совсем по-разному воспитаны. Нам не следовало встречаться. – Она снова вздохнула.
Дерник улыбнулся мягко, почти таинственно.
– Это совсем не так плохо, принцесса, – сказал он. – Сначала вы будете очень много ссориться. Вы почти такая же упрямая, как он, и вы это знаете. Вы родились в разных странах, но по сути вы не такие уж разные. Вы будете орать друг на друга и размахивать руками, но время придет, и вы забудете даже причины ссор. Едва ли не все самые лучшие браки, какие я знал, начинались с этого.
– Браки?
– Вы ведь об этом думаете, так ведь? Она недоверчиво уставилась на него, потом вдруг рассмеялась.
– Милый, милый Дерник, – сказала она, – вы действительно ничего не понимаете?
– Понимаю что вижу, – отвечал он. – А вижу я вот что: девушка пытается всеми силами заполучить парня. Се'Недра вздохнула.
– Это совершенно исключено. Даже если б я и питала подобные чувства – которых, конечно, не питаю.
– Конечно, – сказал он слегка насмешливо.
– Милый Дерник, – повторила она. – Я не могу позволить себе даже таких мыслей. Вы забываете, кто я.
– Это не так-то легко сделать, – заметил он. – Вы С весьма старательно всем об этом напоминаете.
– Вы не знаете, что это означает? Он немного растерялся.
– Я что-то не понимаю, о чем вы.
– Я – принцесса, жемчужина Империи, и я принадлежу Империи. Меня никто не спросит, за кого мне выходить замуж. Это решат мой отец и его советники. Мой муж будет богат и могущественен – и, вероятно, много старше меня. Брак мой послужит ко благу Империи и Дома Борунов. Со мной, вероятно, даже не посоветуются.
Дерник был ошеломлен.
– Это ужасно! – воскликнул он.
– Не так и ужасно, – сказала она. – Моя семья вправе защищать свои интересы, а я – весьма ценное достояние Борунов. – Она тихо вздохнула. – Хотя, наверное, это было бы замечательно – я хочу сказать, выбирать самой. Тогда я, возможно, и посмотрела бы на Гариона с той стороны, с какой, по-вашему, смотрю – хотя он абсолютно невыносим. Но он может быть мне только другом.
– Я не знал, – извинился Дерник. Его простое лицо опечалилось.
– Не огорчайтесь слишком сильно, Дерник, – сказала она. – Я всегда знала, что так будет. – И все же из уголка её глаза выкатилась большая блестящая слеза, и Дерник положил ей на плечо натруженную руку, желая утешить. Во внезапном порыве она обвила руками его шею, уткнулась лицом в грудь и разрыдалась.
– Ну, ну, – говорил он, неуклюже похлопывая по вздрагивающим плечам. – Ну, не надо.
Глава 3
Гарион плохо спал в ту ночь. Он был юн и неопытен, но не глуп, а принцесса Се'Недра действовала достаточно явно. Несколько месяцев, с тех пор как она присоединилась к отряду, он наблюдал, как отношение её к нему менялось и наконец перешло в довольно своеобразную дружбу. Он нравился ей, она нравилась ему. До сих пор это было просто замечательно. Почему она не захотела оставить все, как есть? Он подозревал, что это как-то связано с особенностями женского мышления. Как только дружба переходит некую черту – неявную и таинственную грань, – женщину тут же неудержимо тянет все запутать.
Он был почти уверен, что её достаточно прозрачная игра с Мендорелленом нацелена на него, и гадал, не следует ли предупредить рыцаря, чтобы уберечь его от горького разочарования в будущем. Забавы Се'Недры с чувствами барона несколько выходили за рамки бессмысленной жестокости избалованного ребенка. Мендореллена надо предупредить. В своей арендийской тупости он запросто может не разглядеть очевидного.
И все же Мендореллен действительно убил ради неё льва. Такая безрассудная храбрость могла и впрямь покорить маленькую ветреную принцессу. Что, если её восхищение и благодарность перешли в пылкую страсть? Эта мысль, посетившая Гариона в самые темные предрассветные часы, окончательно прогнала сон. Встал он угрюмый, с опухшими глазами. Его грызло беспокойство.
Пока они ехали в голубой утренней тени, а косые лучи только что взошедшего солнца сверкали в верхушках деревьев над головой, Гарион держался рядом с дедом. Общество старика успокаивало его, но дело было не только в этом. Се'Недра с видом скромницы ехала рядом с тетей Пол, а Гарион чувствовал, что должен за ней приглядывать.
Господин Волк ехал молча, с угрюмым и раздраженным видом. Он то и дело подсовывал пальцы под лубок на левой руке.
– Перестань его теребить, отец, – сказала тетя Пол, не оборачиваясь.
– Она чешется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Несколько позже, когда Мендореллен ушел, чтобы заняться лошадью, а Гарион окончательно впал в уныние, принцесса с самым скромным видом уселась на поросшее мхом упавшее дерево, поздравляя себя с успешно проведенным днем.
– Вы играете в жестокую игру, принцесса, – резко сказал ей Дерник, разводивший огонь в нескольких шагах от неё.
Се'Недра вздрогнула. Насколько она помнила, с тех пор как она присоединилась к отряду, Дерник ни разу не обращался прямо к ней. Кузнеца, очевидно, смущало присутствие царственной особы, и, ясное дело, он стремился её избегать. Теперь же Дерник смотрел прямо на неё, и голос его звучал осуждающе.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – заявила она.
– Я думаю, вы все понимаете. – Его честное, простое лицо было серьезно.
Се'Недра опустила глаза и немного покраснела.
– Я видел, как деревенские девушки затевали подобные игры, – продолжал он. – Ничем хорошим это не кончалось.
– Я не хотела никого задеть, Дерник. Между мной и Мендорелленом ничего такого нет – мы оба это знаем.
– Гарион не знает.
Се'Недра изумилась:
– Гарион?
– Разве не в нем дело?
– Конечно, нет! – возмутилась она. Дерник посмотрел на неё скептически.
– Мне это и в голову не приходило, – оправдывалась Се'Недра. – Что за чушь!
– Неужели? Се'Недра сдалась.
– Он такой упрямый, – пожаловалась она. – Он не делает ничего из того, что должен.
– Он парень честный. Кем бы он ни был сейчас и кем бы ему еще ни предстояло стать, он обычный, простой парнишка, каким был на ферме у Фолдора. Он не знает, что принято у знати. Он не станет лгать вам, или льстить, или говорить то, чего не думает. Я знаю, скоро с ним должно случиться что-то очень важное – не знаю, что именно, знаю только, что это потребует от него всех сил и мужества. Не следует совершать то, отчего он может пасть духом.
– Ой, Дерник, – сказала она со вздохом. – Что же мне делать?
– Будьте честной. Говорите только то, что велит вам сердце. Не говорите одно, когда думаете другое. Иначе с ним нельзя.
– Я знаю. Поэтому-то мне так и трудно. Мы совсем по-разному воспитаны. Нам не следовало встречаться. – Она снова вздохнула.
Дерник улыбнулся мягко, почти таинственно.
– Это совсем не так плохо, принцесса, – сказал он. – Сначала вы будете очень много ссориться. Вы почти такая же упрямая, как он, и вы это знаете. Вы родились в разных странах, но по сути вы не такие уж разные. Вы будете орать друг на друга и размахивать руками, но время придет, и вы забудете даже причины ссор. Едва ли не все самые лучшие браки, какие я знал, начинались с этого.
– Браки?
– Вы ведь об этом думаете, так ведь? Она недоверчиво уставилась на него, потом вдруг рассмеялась.
– Милый, милый Дерник, – сказала она, – вы действительно ничего не понимаете?
– Понимаю что вижу, – отвечал он. – А вижу я вот что: девушка пытается всеми силами заполучить парня. Се'Недра вздохнула.
– Это совершенно исключено. Даже если б я и питала подобные чувства – которых, конечно, не питаю.
– Конечно, – сказал он слегка насмешливо.
– Милый Дерник, – повторила она. – Я не могу позволить себе даже таких мыслей. Вы забываете, кто я.
– Это не так-то легко сделать, – заметил он. – Вы С весьма старательно всем об этом напоминаете.
– Вы не знаете, что это означает? Он немного растерялся.
– Я что-то не понимаю, о чем вы.
– Я – принцесса, жемчужина Империи, и я принадлежу Империи. Меня никто не спросит, за кого мне выходить замуж. Это решат мой отец и его советники. Мой муж будет богат и могущественен – и, вероятно, много старше меня. Брак мой послужит ко благу Империи и Дома Борунов. Со мной, вероятно, даже не посоветуются.
Дерник был ошеломлен.
– Это ужасно! – воскликнул он.
– Не так и ужасно, – сказала она. – Моя семья вправе защищать свои интересы, а я – весьма ценное достояние Борунов. – Она тихо вздохнула. – Хотя, наверное, это было бы замечательно – я хочу сказать, выбирать самой. Тогда я, возможно, и посмотрела бы на Гариона с той стороны, с какой, по-вашему, смотрю – хотя он абсолютно невыносим. Но он может быть мне только другом.
– Я не знал, – извинился Дерник. Его простое лицо опечалилось.
– Не огорчайтесь слишком сильно, Дерник, – сказала она. – Я всегда знала, что так будет. – И все же из уголка её глаза выкатилась большая блестящая слеза, и Дерник положил ей на плечо натруженную руку, желая утешить. Во внезапном порыве она обвила руками его шею, уткнулась лицом в грудь и разрыдалась.
– Ну, ну, – говорил он, неуклюже похлопывая по вздрагивающим плечам. – Ну, не надо.
Глава 3
Гарион плохо спал в ту ночь. Он был юн и неопытен, но не глуп, а принцесса Се'Недра действовала достаточно явно. Несколько месяцев, с тех пор как она присоединилась к отряду, он наблюдал, как отношение её к нему менялось и наконец перешло в довольно своеобразную дружбу. Он нравился ей, она нравилась ему. До сих пор это было просто замечательно. Почему она не захотела оставить все, как есть? Он подозревал, что это как-то связано с особенностями женского мышления. Как только дружба переходит некую черту – неявную и таинственную грань, – женщину тут же неудержимо тянет все запутать.
Он был почти уверен, что её достаточно прозрачная игра с Мендорелленом нацелена на него, и гадал, не следует ли предупредить рыцаря, чтобы уберечь его от горького разочарования в будущем. Забавы Се'Недры с чувствами барона несколько выходили за рамки бессмысленной жестокости избалованного ребенка. Мендореллена надо предупредить. В своей арендийской тупости он запросто может не разглядеть очевидного.
И все же Мендореллен действительно убил ради неё льва. Такая безрассудная храбрость могла и впрямь покорить маленькую ветреную принцессу. Что, если её восхищение и благодарность перешли в пылкую страсть? Эта мысль, посетившая Гариона в самые темные предрассветные часы, окончательно прогнала сон. Встал он угрюмый, с опухшими глазами. Его грызло беспокойство.
Пока они ехали в голубой утренней тени, а косые лучи только что взошедшего солнца сверкали в верхушках деревьев над головой, Гарион держался рядом с дедом. Общество старика успокаивало его, но дело было не только в этом. Се'Недра с видом скромницы ехала рядом с тетей Пол, а Гарион чувствовал, что должен за ней приглядывать.
Господин Волк ехал молча, с угрюмым и раздраженным видом. Он то и дело подсовывал пальцы под лубок на левой руке.
– Перестань его теребить, отец, – сказала тетя Пол, не оборачиваясь.
– Она чешется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73