В первую же ночь, проведенную на корабле, я понял, что у новой коман-
ды вошло в привычку болтать о разных странностях, случившихся на "Морт-
зестусе". Они преподносили дело так, что это уже установленный факт,
будто на нем обитают привидения. Впрочем, все разговоры на эту тему ве-
лись в шутливом тоне. Исключение составлял Вильямс - тот лондонский па-
ренек. Вместо того, чтобы смеяться над шутками остальных, он, похоже,
воспринимал все очень серьезно.
Это возбудило мое любопытство. Я задумался: может, есть доля правды в
тех смутных историях, что мне пришлось услышать? Как только представи-
лась возможность, я стал расспрашивать Вильямса, почему он верит в эти
россказни о случившемся на корабле.
Поначалу он держался чуть настороже, но вскоре переменил свое отноше-
ние и признался, что не знает ни одного конкретного случая, который мож-
но назвать странным - в том смысле, какой вкладывал в это слово я. Но в
то же время существовала куча мелочей, которые, если собрать их вместе,
заставляли тебя призадуматься. Например, корабль всегда подолгу находил-
ся в плавании и ему очень не везло с погодой. Случалось и кое-что дру-
гое: паруса, которые вечерами крепились на реях, под утро всегда оказы-
вались кем-то распущенными. А под конец он сказал и вовсе нечто стран-
ное:
- На этой посудине шибко много теней, будь они неладны. Знаешь, это
действует на нервы: первый раз в жизни со мной такая чертовщина.
Он выпалил это на одном дыхании; я повернулся и посмотрел на него.
- Много теней? Что ты имеешь в виду, черт побери?
Но он отказался объяснять что-либо, да и продолжать разговор не хотел
- только тупо качал головой, когда я приставал с вопросами. Казалось, на
него что-то нашло, он вдруг угрюмо нахохлился. Я был уверен, что он лишь
делает вид, будто плохо меня понимает. По-моему, дело было совсем в дру-
гом: ему просто стало вроде как стыдно, что он позволил себе распустить
язык и проболтаться о "тенях". Такие типы умеют думать и у них есть что
сказать, но они нечасто желают делать это. Так или иначе, я понял, что
продолжать расспросы бессмысленно, и решил оставить его пока в покое. Но
на протяжении нескольких последующих дней я ловил себя на том, что время
от времени задаю себе один и тот же вопрос: что же подразумевал парень
под "тенями"?
Мы вышли из Фриско на следующий день, нас подгонял устойчивый попут-
ный ветер, и это, похоже, сыграло роль своеобразной затычки, остановив-
шей поток всевозможных домыслов о невезучести нашего корабля. Однако...
Рассказчик помедлил с минуту и затем продолжил свою историю.
Первое время, недели две, все шло своей чередой, ветер по-прежнему
благоприятствовал нам. Мне стало казаться, что удача наконец-то улыбну-
лась мне, определив на эту посудину. Большинство парней из команды отзы-
вались о ней добрым словом, и мы все больше склонялись к тому, что все
эти рассказы об обитающих на ее борту приведениях не больше чем слухи.
Но только я стал привыкать к нормальному течению событий, как прои-
зошло нечто совершенно потрясшее мое воображение.
Было время вечерней вахты, с восьми до полуночи, я сидел на ступеньке
трапа, ведущего на бак, по правому борту. Стояла прекрасная погода, в
небе сияла красавица луна. Я услышал, как вахтенный на корме отбил четы-
ре склянки, и впередсмотрящий, старый матрос по имени Джаскетт, ответил
ему ударами в свой колокол. Он, видимо, заметил меняй, перегнувшись че-
рез поручни, крикнул:
- Это ты, Джессоп?
- А кто же еще, - ответил я.
- Что за погода, а! Чудо, - заметил он задумчиво и повел рукой, в ко-
торой была зажата трубка, указывая на спокойное море и небо. - Впору
пригласить своих старух и всю юбочную родню на морскую прогулку.
Я не видел оснований оспаривать это, и он продолжил:
- Может, конечно, на этой посудине и водятся привидения, как упрямо
твердят некоторые, но лично я вот что тебе скажу: пусть мне еще раз так
же повезет и со следующим кораблем. Подумай сам: хорошая жратва, пудинг
по воскресеньям, да и ребята в кубрике приличные, и в остальном все ком-
форт, так что еще надо... А насчет привидений - так это чушь собачья. Я
много плавал на подобных галошах, про которые трепались, будто они с
привидениями, и на некоторых действительно водилась нечисть. Помню, пла-
вал на одной посудине, так там было глаз не сомкнуть перед вахтой, весь
извертишься в койке, потом вскакиваешь и начинаешь эту нечисть гонять.
Так ведь это все-таки лучше, нежели иметь на борту бабу! Иногда...
В это время появилась смена, один из матросов поднялся на бак по тра-
пу с другого борта, и старина Джаскетт набросился на него со словами:
какого черта тот опаздывает, мог бы шевелиться побыстрее. Матрос что-то
ответил, но я не уловил его слов, потому что мой взгляд, уже довольно
сонный, вдруг остановился на леере правого борта дальше к корме, где
происходило нечто абсолютно невероятное, нечто вызвавшее во мне дикий
ужас. Я увидел человеческую фигуру, шагнувшую на борт корабля через пе-
рила недалеко от кормы у вант грот-мачты. Я вскочил и схватился судорож-
но за поручни, раскрыв широко глаза.
Кто-то заговорил у меня за спиной. Это был впередсмотрящий, спустив-
шийся с бака, он направлялся на ют доложить второму помощнику о сдаче
вахты.
- Что с тобой, приятель? - спросил он с любопытством, увидев мою нап-
ряженную позу.
Фигура - или не знаю, как это назвать - исчезла в тени на подветрен-
ной стороне палубы.
- Ничего! - ответил я коротко; в тот момент я был более чем ошеломлен
увиденным и не мог пускаться в объяснения. Мне нужно было подумать.
Старый морской волк взглянул на меня, но только пробормотал что-то и
ушел на корму.
Наверно, еще с минуту я стоял, напрягая зрение, но ничего не увидел.
Затем я пошел медленно к корме, остановился у заднего угла рубки. Оттуда
мне была видна почти вся верхняя палуба, но не было заметно никакого
движения, за исключением, конечно, тех теней, что отбрасывали снасти,
реи и паруса, покачивающиеся в заливающем палубу свете.
Старина Джаскетт, только что сменившийся с вахты, снова прошел на нос
корабля в кубрик, и я остался один на том участке палубы. И в тот мо-
мент, стоя около рубки и вглядываясь пристально в тени с подветренной
стороны, я вспомнил вдруг, как Вильямс говорил, что на корабле уж очень
много "теней". Тогда меня озадачили его слова и я не понял их истинный
смысл. Теперь же я обо всем догадался. Действительно, теней было слишком
много. Однако есть они, или их нет, я понял, что для сохранения
собственного душевного спокойствия мне было просто необходимо раз и нав-
сегда определить свое отношение к той фигуре, которая, как мне почуди-
лось, явилась из океана и забралась на палубу;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38