Мало ли про что можно догадываться, не бежать же со всеми догадками в милицию, родная милиция давно бы ошалела. Упивайся своими догадками сколько влезет, а вот знать тебе лучше не надо. До меня, понимаешь, по-моему, дошло, кто укокошил Вальдемара. Даже, сдаётся мне, своими силами из клубка не выпутаюсь и попозже твоего совета запрошу. И все расскажу, а пока что, извини, промолчу. Я логично излагаю?
Пришлось признать: весьма логично. Никуда не денешься, и дальше надо надеяться лишь на собственные дедукции, их я и в самом деле имею полное право оставить при себе. Оба — Баська и Мартин — заодно и, увы, абсолютно верно оценивают мои обязательства и возможности. Не дура же я в самом деле — скрывать от майора какой-либо факт, связанный с преступлением, а сказав «а»… придётся выложить и все остальное, услышанное от Баськи. Вообще-то у майора, я уверена, сведений не меньше, чем у меня, даже больше, он же глаз не спускает со всех подозреваемых.
О перипетиях сегодняшнего вечера ему тоже доложат…
И тут я опять вспомнила про сотрудника майора. Изложила Баське все увиденное и снова привела её в неописуемое волнение. Совместными усилиями мы начали докапываться, кто же все-таки тот трезвый пьяница с красным шарфом.
— Если он сотрудник майора, тогда давно играет свою роль подонка и успел завести дружбу с Пежачеком, — решила я. — А будь у майора такой сотрудник, майор выведал бы о Пежачеке всю подноготную. Впрочем, может, теперь и выведал; если подонок валандается с Пежачеком уже с неделю…
— Из двух зол меньшее — подонок от майора, — грустно заявила Баська. — А вдруг это не так? Тогда подонок на посылках у этого павиана Пежачека?..
— Вот именно. И звонил павиану, а не майору. Ведь Пежачек тут же примчался. С тобой, говоришь, откровенничали насчёт его знакомств? Подонок все слышал, усёк к тому же, как ты на ус мотаешь… Видать, что-то сногсшибательное.
— Да, сногсшибательное. То есть само по себе ничего особенного, но если сопоставить…
— Тут опять какая-то путаница, почему-то Пежачек перестал за нами следить. До этого момента все сходится. О нем сказанули, подонок по телефону сообщил про тебя, Пежачек приехал и прицепился на сей раз вовсе не ко мне, а к тебе. Тогда почему вдруг бросил нас и смыслся? А может, все просто: к примеру, красный шарф позвонил Пежачеку, чтобы тот отвёз его домой, и ты тут ни при чем.
— Если так — обревусь от радости. Только дудки, он слышал разговор. Раз не пьян и не спал, все подслушал…
— В этой вашей беседе Пежачека поминали?
— Ясно, поминали! Откуда бы мне о нем знать? Я и понятия не имела о каком-то Пежачеке. Послушай, умоляю, любыми способами выведай у майора, не его ли этот тип в красном шарфе! Да подипломатичней, пока не узнаешь, спать не смогу.
— Ну, сегодня к майору уже поздно. Придётся тебе ночку помучиться. Меня тоже подмывает разведать… Попробую навязаться завтра, предлог есть.
— Я завтра весь день в Виланове. Давай условимся сейчас. Позвоню ближе к вечеру, попрошу приехать за мной; если что-нибудь разузнаешь, согласишься, ну а нет, так нет. Скажешь, некогда.
— Не дури, удастся поймать майора или нет, все равно приеду. В котором часу?
— До десяти исключено. Павлова тётка больная, я сижу с ней и с детьми, пока кто-нибудь не вернётся с работы, этот их постоянный кошмар — безумная бабка способна поджечь дом или искромсать их топором. Давай в половине десятого между обоими домами, не знаю, в какой вернутся раньше и, соответственно, из которого дома выйду. Значит, около кустов шиповника, помнишь где?
Я кивнула, топографию местности помню.
— А эта чокнутая мне машину не спалит?
— Все может случиться, не отходи от машины, в случае чего — отъедешь. Она не догонит.
Сдвинутая бабка доставляла массу хлопот не только родственникам Павла, обитающим в Виланове, но и всем соседям. Помешанная одинокая старушка отличалась незаурядным темпераментом, бодростью и склонностью к каверзам. Неугомонная и непоседливая, она навещала всех окрестных знакомых и творила им всякие пакости. На визиты отводила самое неподходящее время — скажем, два часа ночи или пять утра; регулярно раз в неделю пыталась что-то поджечь, выбивала соседям стекла, подстерегала детей и обливала их какой-нибудь жижей. Раз облила ребёнка кашей, сваренной на прокисшем бульоне; позже у кого-то под дверями перебила штук тридцать яиц, старательно отделяя белок от желтка; в другой раз явилась к брату Павла с тяпкой и набросилась на лавку в прихожей; самые непредвиденные замыслы роились у неё в голове, и она всячески старалась привести их в исполнение. Варила какое-то зелье, якобы лечебные травы, и вонью надолго отравляла чуть ли не весь район. К счастью, полоумная — дряхлая, худая и болезненная — не обладала физической силой, и у неё легко отбирали тяпку, топор или камень. Поджоги осуществлялись старушкой столь бестолково, что ей удалось пустить дымом лишь старый курятник да две доски в заборе. Курятник, кстати, и так предназначался на слом. С другой стороны, поскольку её деяния не представляли серьёзной опасности для окружающих, ни одна больница не желала бабулю держать. Социальное обеспечение прикомандировало к ней медсестру, которая навещала подопечную через день, дабы та принимала успокаивающие лекарства.
Родственники Павла проживали в двух домах по соседству (в одном — тётка с дочерью, в другом — брат с женой и детьми). Маленьких детей в отсутствие родителей опекала тётка. Баське же предстояло опекать всех одновременно, охраняя к тому же обе резиденции от возможных козней помешанной бабули.
— Да, завтра у тебя весёлый денёк, — посочувствовала я. — Что случилось с тёткой?
— Ишиас. Не может встать. Насчёт веселья ничего не поделаешь, раз в неделю жертвую собой. До чёртиков любопытно, что ты выудишь у майора. Может, поедем — пора домой…
Жёлтый «опель-комби» не появился. Я подкинула Баську на Польную и остановилась у подъезда, мимо проехал лишь маленький «фиат» и свернул во двор между улицей Партизан и Лазенковской трассой. Баська высаживалась довольно долго — уронила зажигалку и возилась, извлекая её из-под сиденья. Разворачиваясь, я заметила какого-то субъекта — он пересёк улицу и вошёл в Баськину дверь. Красного шейного платка на нем не было, и посему моя подозрительность не получила должной пищи.
С майором я побеседовала по телефону. Он с ходу оповестил меня, что занят по горло, и велел излагать короче.
— Звоню на всякий случай, — заверила я коварно. — Ещё подумаете, будто скрываю. Вы и так в полном курсе, ваш сотрудник наверняка дал полный отчёт?
— Какой мой сотрудник?
— Да этот хулиган, приставленный к пани Маковецкой. Он ещё симулирует дружбу с Пежачеком.
— Кто?!
— Ну, ваш человек…
Майор просто рассвирепел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Пришлось признать: весьма логично. Никуда не денешься, и дальше надо надеяться лишь на собственные дедукции, их я и в самом деле имею полное право оставить при себе. Оба — Баська и Мартин — заодно и, увы, абсолютно верно оценивают мои обязательства и возможности. Не дура же я в самом деле — скрывать от майора какой-либо факт, связанный с преступлением, а сказав «а»… придётся выложить и все остальное, услышанное от Баськи. Вообще-то у майора, я уверена, сведений не меньше, чем у меня, даже больше, он же глаз не спускает со всех подозреваемых.
О перипетиях сегодняшнего вечера ему тоже доложат…
И тут я опять вспомнила про сотрудника майора. Изложила Баське все увиденное и снова привела её в неописуемое волнение. Совместными усилиями мы начали докапываться, кто же все-таки тот трезвый пьяница с красным шарфом.
— Если он сотрудник майора, тогда давно играет свою роль подонка и успел завести дружбу с Пежачеком, — решила я. — А будь у майора такой сотрудник, майор выведал бы о Пежачеке всю подноготную. Впрочем, может, теперь и выведал; если подонок валандается с Пежачеком уже с неделю…
— Из двух зол меньшее — подонок от майора, — грустно заявила Баська. — А вдруг это не так? Тогда подонок на посылках у этого павиана Пежачека?..
— Вот именно. И звонил павиану, а не майору. Ведь Пежачек тут же примчался. С тобой, говоришь, откровенничали насчёт его знакомств? Подонок все слышал, усёк к тому же, как ты на ус мотаешь… Видать, что-то сногсшибательное.
— Да, сногсшибательное. То есть само по себе ничего особенного, но если сопоставить…
— Тут опять какая-то путаница, почему-то Пежачек перестал за нами следить. До этого момента все сходится. О нем сказанули, подонок по телефону сообщил про тебя, Пежачек приехал и прицепился на сей раз вовсе не ко мне, а к тебе. Тогда почему вдруг бросил нас и смыслся? А может, все просто: к примеру, красный шарф позвонил Пежачеку, чтобы тот отвёз его домой, и ты тут ни при чем.
— Если так — обревусь от радости. Только дудки, он слышал разговор. Раз не пьян и не спал, все подслушал…
— В этой вашей беседе Пежачека поминали?
— Ясно, поминали! Откуда бы мне о нем знать? Я и понятия не имела о каком-то Пежачеке. Послушай, умоляю, любыми способами выведай у майора, не его ли этот тип в красном шарфе! Да подипломатичней, пока не узнаешь, спать не смогу.
— Ну, сегодня к майору уже поздно. Придётся тебе ночку помучиться. Меня тоже подмывает разведать… Попробую навязаться завтра, предлог есть.
— Я завтра весь день в Виланове. Давай условимся сейчас. Позвоню ближе к вечеру, попрошу приехать за мной; если что-нибудь разузнаешь, согласишься, ну а нет, так нет. Скажешь, некогда.
— Не дури, удастся поймать майора или нет, все равно приеду. В котором часу?
— До десяти исключено. Павлова тётка больная, я сижу с ней и с детьми, пока кто-нибудь не вернётся с работы, этот их постоянный кошмар — безумная бабка способна поджечь дом или искромсать их топором. Давай в половине десятого между обоими домами, не знаю, в какой вернутся раньше и, соответственно, из которого дома выйду. Значит, около кустов шиповника, помнишь где?
Я кивнула, топографию местности помню.
— А эта чокнутая мне машину не спалит?
— Все может случиться, не отходи от машины, в случае чего — отъедешь. Она не догонит.
Сдвинутая бабка доставляла массу хлопот не только родственникам Павла, обитающим в Виланове, но и всем соседям. Помешанная одинокая старушка отличалась незаурядным темпераментом, бодростью и склонностью к каверзам. Неугомонная и непоседливая, она навещала всех окрестных знакомых и творила им всякие пакости. На визиты отводила самое неподходящее время — скажем, два часа ночи или пять утра; регулярно раз в неделю пыталась что-то поджечь, выбивала соседям стекла, подстерегала детей и обливала их какой-нибудь жижей. Раз облила ребёнка кашей, сваренной на прокисшем бульоне; позже у кого-то под дверями перебила штук тридцать яиц, старательно отделяя белок от желтка; в другой раз явилась к брату Павла с тяпкой и набросилась на лавку в прихожей; самые непредвиденные замыслы роились у неё в голове, и она всячески старалась привести их в исполнение. Варила какое-то зелье, якобы лечебные травы, и вонью надолго отравляла чуть ли не весь район. К счастью, полоумная — дряхлая, худая и болезненная — не обладала физической силой, и у неё легко отбирали тяпку, топор или камень. Поджоги осуществлялись старушкой столь бестолково, что ей удалось пустить дымом лишь старый курятник да две доски в заборе. Курятник, кстати, и так предназначался на слом. С другой стороны, поскольку её деяния не представляли серьёзной опасности для окружающих, ни одна больница не желала бабулю держать. Социальное обеспечение прикомандировало к ней медсестру, которая навещала подопечную через день, дабы та принимала успокаивающие лекарства.
Родственники Павла проживали в двух домах по соседству (в одном — тётка с дочерью, в другом — брат с женой и детьми). Маленьких детей в отсутствие родителей опекала тётка. Баське же предстояло опекать всех одновременно, охраняя к тому же обе резиденции от возможных козней помешанной бабули.
— Да, завтра у тебя весёлый денёк, — посочувствовала я. — Что случилось с тёткой?
— Ишиас. Не может встать. Насчёт веселья ничего не поделаешь, раз в неделю жертвую собой. До чёртиков любопытно, что ты выудишь у майора. Может, поедем — пора домой…
Жёлтый «опель-комби» не появился. Я подкинула Баську на Польную и остановилась у подъезда, мимо проехал лишь маленький «фиат» и свернул во двор между улицей Партизан и Лазенковской трассой. Баська высаживалась довольно долго — уронила зажигалку и возилась, извлекая её из-под сиденья. Разворачиваясь, я заметила какого-то субъекта — он пересёк улицу и вошёл в Баськину дверь. Красного шейного платка на нем не было, и посему моя подозрительность не получила должной пищи.
С майором я побеседовала по телефону. Он с ходу оповестил меня, что занят по горло, и велел излагать короче.
— Звоню на всякий случай, — заверила я коварно. — Ещё подумаете, будто скрываю. Вы и так в полном курсе, ваш сотрудник наверняка дал полный отчёт?
— Какой мой сотрудник?
— Да этот хулиган, приставленный к пани Маковецкой. Он ещё симулирует дружбу с Пежачеком.
— Кто?!
— Ну, ваш человек…
Майор просто рассвирепел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76