И мы с рассветом выехали на косу.
— Дальше, пожалуйста.
— А дальше ничего уже не было. Приехали, нашли янтарь, сидим: я, как всегда, плачу, а Адам, как всегда, просит наконец рассказать ему, в чем дело. А мне страшно. Но рассказала, и мы решили идти в полицию. И даже пошли, да по дороге увидели вот этих знакомых людей и подумали — сначала им расскажем, все-таки не так страшно. Посоветуемся…
— Отлично! — похвалил Гражину капитан неизвестно за что. — Вы все эти годы скрывались. Почему?
— Не понимаю! — вырвалось у Костика. — Какое «скрывалась»? Училась и работала нормально, как все…
— Для кого нормально, а для кого и не очень, — пробурчал Адам.
— Не мешайте! — строго прикрикнула я на этих двоих.
Очень боялась, что капитан вышвырнет посторонних, то есть всех нас, за дверь, чтобы побеседовать с наконец-то найденной Гражиной Мисяк с глазу на глаз. Спохватится, не дай бог…
Марыся глубоко вздохнула, подняла голову и решилась.
— Ладно, все расскажу с самого начала. Мне было десять лет, когда пропали мои родители. Меня взяла бабушка. Сначала я ни о чем не знала, ходила в школу, бабушка обо мне заботилась. А со временем дошли до меня слухи, что мои папа и мама раздобыли много ценного янтаря в море и пропали вместе с ним. Сколько себя помню, в нашем доме всегда янтаря много, с малолетства к нему привыкла. И уже потом, когда мне было шестнадцать, мы узнали, что папу и маму убили. Из-за того самого янтаря, это большое богатство. Нашли их тела. Для меня это было…
— Холера! — не выдержал муж Гражины. — И почему ты не могла мне обо всем этом рассказать? Жили бы как люди, а так не жизнь, а сплошной кошмар.
— Потому что сразу же я начала бояться, — жалобно пояснила Гражина. — Из-за бабули. Какие-то посторонние люди приходили к нам, а бабушка велела мне прятаться от них, пугала — и меня убьют, как родителей. Рассказала, когда я немного подросла, что теперь янтарь принадлежит мне и меня запросто могут убить из-за него, ведь она откуда-то знала, что случилось с моими родителями. А когда запретила мне ездить на косу, я тоже стала догадываться, расспрашивала её, ну она и пояснила: теперь я законная наследница, преступники заинтересованы в том, чтобы не осталось никаких законных претендентов на янтарь. И описала мне три уникальных янтаря. Ей о них стало известно от одного человека, который хотел заставить её… или меня… подписать акт фиктивной продажи, чтобы создать видимость законности. Уж не знаю, кто это был. Или сам убийца, или нанятый им человек. Короче, им нужна была официальная бумага, чтобы все по закону. Чтобы человек этот был чист, вроде купил янтарь у меня, а об убийстве знать не знает. Извините, пан капитан, сбивчиво рассказываю, но ведь этот разговор о фиктивной продаже был очень давно, вскоре после гибели родителей, я этого сама не помню, мне бабуля объяснила…
— Расскажите лучше о том, что вы сами помните, — попросил капитан.
Гражина, похоже, немного успокоилась, села поудобнее и посмотрела на журнальный столик. Муж поспешил чего-то налить в её бокал и пододвинуть жене. Дануся тоже зашевелилась и тоже внимательно оглядела столик с напитками.
— Фиктивного акта продажи мы не составляли, тот человек исчез, — отпив глоток, сказала Гражина. — Бабуля узнала, что его тоже убили, ну я и стала бояться…
— А пани его видела?
— Кажется, видела, но помню смутно. Вроде бы красивый мужчина, брюнет. На испанца похож. Или на итальянца?..
Теперь и я, непроизвольно вздрогнув, взглянула на столик. Как ни странно, там было из чего выбрать, и когда Дануся успела? Она же и сделала за меня выбор, видя, что сомневаюсь, сама наполнила мой бокал чем-то подходящим случаю. Очень кстати оказалась здесь Дануся!
Гражина продолжала:
— Бабуля очень беспокоилась обо мне, потому и пугала. Отправила жить в Варшаву, подальше от побережья, там я поселилась у её старинной приятельницы, закончила школу, получила аттестат зрелости, стала решать, где дальше учиться. Но бабуля велела мне сначала выйти замуж, чтобы поменять фамилию. Все равно за кого, так говорила, пусть даже будет фиктивный брак, заплатим парню, потом разведёшься с ним, а фамилию оставишь. При рождении мне, как положено, дали два имени, второе Мария, знаете, как пишут в паспорте, куда вносятся оба, — подчеркнуть то, которым пользуются. Встретила вот его (взгляд в сторону мужа) и, на своё несчастье, влюбилась. Но сделала все, как бабуля велела. Сразу сказала — только из-за фамилии выхожу за него, детей у нас не будет, так что вскоре разведёмся, пусть не боится, что навсегда…
— Вот именно! — с горечью подтвердил муж. — Я к ней всей душой, а она мне такие речи… И ведь не объяснила ничего!
— Муж никаких денег не потребовал, — продолжала Гражина, — а мы могли бы заплатить. У нас с бабушкой было достаточно. Мы стали снимать квартиры, часто меняли, жили без прописки…
— Так вот почему вы на Хожёй были так напуганы! — вырвалось у меня.
— Ну да, плевать нам на администрацию, я боялась — вдруг меня разыщет кто из преступников. И вас тоже боялась впустить. Потом долго дрожала — вдруг пани не просто так пришла, вдруг меня искала, вдруг на меня нападут. Но пани ничего плохого мне не сделала, спасибо…
— Господи, да что вы такое говорите! А дальше что?
— А дальше я окончила институт, и мы переехали в Гданьск уже как супруги Петровские. Я старалась избегать старых знакомых, школьных подруг, пыталась изменить внешность, обстриглась, перекрасила волосы, два года мазала их касторкой, чтобы потемнели…
— И помогло? — не выдержала я.
— Ещё как! Вот, смотрите, кто скажет, что крашеные? Как настоящие, правда?
— Ближе к делу, пожалуйста, — попросил капитан.
— Вуз я закончила по специальности «история искусства» и занялась янтарём. К нему меня всегда тянуло, хотя ездила на специализацию в Финляндию, изучала их мебель… Но вскоре целиком перешла на янтарь. Завела знакомства среди янтарщиков и уже от них снова услышала историю гибели моих родителей. Вот только на косу боялась ездить, этот дом мы специально оформили на дальних родственников мужа… Ох, все это так сложно. Вам нужны эти подробности, пан капитан?
— В самых общих чертах.
— Если в самых общих, то бабуля договорилась с этими родственниками — дом оформим на них, но мы с мужем будем иметь право пользоваться им, конкретно мы, совершенно чужие им супруги Петровские, даже выплатила тем людям какую-то сумму, и все заверили у нотариуса. Ну вот, а если о янтаре…
Через знакомых я общалась и с Лежалом, и с Валтасаром, ведь они известны всем варшавским художникам по янтарю, через них большинство получает сырьё, и знала, что оба продолжают меня разыскивать. Потому и боялась. Потом мы опять переехали в Варшаву, потом в другой город. А туг бабуля умерла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Дальше, пожалуйста.
— А дальше ничего уже не было. Приехали, нашли янтарь, сидим: я, как всегда, плачу, а Адам, как всегда, просит наконец рассказать ему, в чем дело. А мне страшно. Но рассказала, и мы решили идти в полицию. И даже пошли, да по дороге увидели вот этих знакомых людей и подумали — сначала им расскажем, все-таки не так страшно. Посоветуемся…
— Отлично! — похвалил Гражину капитан неизвестно за что. — Вы все эти годы скрывались. Почему?
— Не понимаю! — вырвалось у Костика. — Какое «скрывалась»? Училась и работала нормально, как все…
— Для кого нормально, а для кого и не очень, — пробурчал Адам.
— Не мешайте! — строго прикрикнула я на этих двоих.
Очень боялась, что капитан вышвырнет посторонних, то есть всех нас, за дверь, чтобы побеседовать с наконец-то найденной Гражиной Мисяк с глазу на глаз. Спохватится, не дай бог…
Марыся глубоко вздохнула, подняла голову и решилась.
— Ладно, все расскажу с самого начала. Мне было десять лет, когда пропали мои родители. Меня взяла бабушка. Сначала я ни о чем не знала, ходила в школу, бабушка обо мне заботилась. А со временем дошли до меня слухи, что мои папа и мама раздобыли много ценного янтаря в море и пропали вместе с ним. Сколько себя помню, в нашем доме всегда янтаря много, с малолетства к нему привыкла. И уже потом, когда мне было шестнадцать, мы узнали, что папу и маму убили. Из-за того самого янтаря, это большое богатство. Нашли их тела. Для меня это было…
— Холера! — не выдержал муж Гражины. — И почему ты не могла мне обо всем этом рассказать? Жили бы как люди, а так не жизнь, а сплошной кошмар.
— Потому что сразу же я начала бояться, — жалобно пояснила Гражина. — Из-за бабули. Какие-то посторонние люди приходили к нам, а бабушка велела мне прятаться от них, пугала — и меня убьют, как родителей. Рассказала, когда я немного подросла, что теперь янтарь принадлежит мне и меня запросто могут убить из-за него, ведь она откуда-то знала, что случилось с моими родителями. А когда запретила мне ездить на косу, я тоже стала догадываться, расспрашивала её, ну она и пояснила: теперь я законная наследница, преступники заинтересованы в том, чтобы не осталось никаких законных претендентов на янтарь. И описала мне три уникальных янтаря. Ей о них стало известно от одного человека, который хотел заставить её… или меня… подписать акт фиктивной продажи, чтобы создать видимость законности. Уж не знаю, кто это был. Или сам убийца, или нанятый им человек. Короче, им нужна была официальная бумага, чтобы все по закону. Чтобы человек этот был чист, вроде купил янтарь у меня, а об убийстве знать не знает. Извините, пан капитан, сбивчиво рассказываю, но ведь этот разговор о фиктивной продаже был очень давно, вскоре после гибели родителей, я этого сама не помню, мне бабуля объяснила…
— Расскажите лучше о том, что вы сами помните, — попросил капитан.
Гражина, похоже, немного успокоилась, села поудобнее и посмотрела на журнальный столик. Муж поспешил чего-то налить в её бокал и пододвинуть жене. Дануся тоже зашевелилась и тоже внимательно оглядела столик с напитками.
— Фиктивного акта продажи мы не составляли, тот человек исчез, — отпив глоток, сказала Гражина. — Бабуля узнала, что его тоже убили, ну я и стала бояться…
— А пани его видела?
— Кажется, видела, но помню смутно. Вроде бы красивый мужчина, брюнет. На испанца похож. Или на итальянца?..
Теперь и я, непроизвольно вздрогнув, взглянула на столик. Как ни странно, там было из чего выбрать, и когда Дануся успела? Она же и сделала за меня выбор, видя, что сомневаюсь, сама наполнила мой бокал чем-то подходящим случаю. Очень кстати оказалась здесь Дануся!
Гражина продолжала:
— Бабуля очень беспокоилась обо мне, потому и пугала. Отправила жить в Варшаву, подальше от побережья, там я поселилась у её старинной приятельницы, закончила школу, получила аттестат зрелости, стала решать, где дальше учиться. Но бабуля велела мне сначала выйти замуж, чтобы поменять фамилию. Все равно за кого, так говорила, пусть даже будет фиктивный брак, заплатим парню, потом разведёшься с ним, а фамилию оставишь. При рождении мне, как положено, дали два имени, второе Мария, знаете, как пишут в паспорте, куда вносятся оба, — подчеркнуть то, которым пользуются. Встретила вот его (взгляд в сторону мужа) и, на своё несчастье, влюбилась. Но сделала все, как бабуля велела. Сразу сказала — только из-за фамилии выхожу за него, детей у нас не будет, так что вскоре разведёмся, пусть не боится, что навсегда…
— Вот именно! — с горечью подтвердил муж. — Я к ней всей душой, а она мне такие речи… И ведь не объяснила ничего!
— Муж никаких денег не потребовал, — продолжала Гражина, — а мы могли бы заплатить. У нас с бабушкой было достаточно. Мы стали снимать квартиры, часто меняли, жили без прописки…
— Так вот почему вы на Хожёй были так напуганы! — вырвалось у меня.
— Ну да, плевать нам на администрацию, я боялась — вдруг меня разыщет кто из преступников. И вас тоже боялась впустить. Потом долго дрожала — вдруг пани не просто так пришла, вдруг меня искала, вдруг на меня нападут. Но пани ничего плохого мне не сделала, спасибо…
— Господи, да что вы такое говорите! А дальше что?
— А дальше я окончила институт, и мы переехали в Гданьск уже как супруги Петровские. Я старалась избегать старых знакомых, школьных подруг, пыталась изменить внешность, обстриглась, перекрасила волосы, два года мазала их касторкой, чтобы потемнели…
— И помогло? — не выдержала я.
— Ещё как! Вот, смотрите, кто скажет, что крашеные? Как настоящие, правда?
— Ближе к делу, пожалуйста, — попросил капитан.
— Вуз я закончила по специальности «история искусства» и занялась янтарём. К нему меня всегда тянуло, хотя ездила на специализацию в Финляндию, изучала их мебель… Но вскоре целиком перешла на янтарь. Завела знакомства среди янтарщиков и уже от них снова услышала историю гибели моих родителей. Вот только на косу боялась ездить, этот дом мы специально оформили на дальних родственников мужа… Ох, все это так сложно. Вам нужны эти подробности, пан капитан?
— В самых общих чертах.
— Если в самых общих, то бабуля договорилась с этими родственниками — дом оформим на них, но мы с мужем будем иметь право пользоваться им, конкретно мы, совершенно чужие им супруги Петровские, даже выплатила тем людям какую-то сумму, и все заверили у нотариуса. Ну вот, а если о янтаре…
Через знакомых я общалась и с Лежалом, и с Валтасаром, ведь они известны всем варшавским художникам по янтарю, через них большинство получает сырьё, и знала, что оба продолжают меня разыскивать. Потому и боялась. Потом мы опять переехали в Варшаву, потом в другой город. А туг бабуля умерла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87