Он уже не продаёт янтарь, говорил, у него нет янтарь. Я показал на полка, там лежал три экстра-класс, я говорил — такой хочу. Он отвечал — только сегодня пришёл эта янтарь, моя может его покупать, моя приходить первый, значит, может покупать. Не правда говорил, хотел моя обмануть, давал мне отрава пить, этот дринк был отрава!
— Ладно, хватит с него на сегодня, — по-польски сказал подчинённому капитан. — Похоже, и в самом деле не врёт.
На этом допрос закончили, к несказанной радости свидетеля.
По дороге в комиссариат полицейские обсуждали услышанное.
— Этот Лежал мог в пылу ссоры двинуть брамину, но тогда непонятно, как тот оказался на полу в спальне? А ведь в спальне они не дрались, никаких следов драки там не обнаружено. Сам себе индус лба не расквасил и на львиную лапу не лёг, — рассуждал поручик. — А потом оклемался и пошёл мстить. И опять никакого подтверждения такой версии, его крови в гостиной нет, только возле диванчика, на котором сидел. Если бы дрался с покойным, всюду бы наляпал. Да и не сидел бы потом болван болваном, не дожидался невесть чего. И тут пришли женщины, говорит, две.
— Могло и в глазах двоиться…
— Если сам доехал до госпиталя, значит, уже не двоилось. Так что же это за бабы?
Ни одна из немногочисленных дам, фигурирующих в блокноте Франека, не подходила. К Зенобию тоже нельзя было придраться, никаких признаков его пребывания в квартире Лежала не обнаружено.
Кроме золотой мухи, зацепиться следствию было не за что.
Со старыми следственными материалами капитан уже успел ознакомиться, полночи провели над ними с верным подпоручиком. А ознакомившись, сделал выводы и решил обратиться к прошлому.
Следующим был допрошен Валтасар. Свидетель оказался чрезмерно разговорчив.
Своих контактов с убиенным даже и не пытался скрывать. Как же, они с Франеком знали друг друга уже много лет, хотя дружбы не водили. Да и какие могут быть друзья у такого человека, как пан Лежал? О покойниках плохо не говорят, но что делать, если он был, мягко говоря, прохиндеем, каких мало, так что друзей-приятелей у покойного не было, зато врагов — пруд пруди. Да и он сам, Валтасар, честно сказать, подозревал покойника в многочисленных жульничествах, ведь такой был плут, такой аферист, клейма негде ставить, но вот ловок был, мошенник, не ухватишь. А если насчёт той пятницы, когда прикончили пана Лежала, то он, Валтасар, ещё утром уехал по делам на Вислинскую косу и в четыре, то есть в шестнадцать ноль-ноль, уже сидел в забегаловке Морской Крыницы с двумя знакомыми рыбаками, может и фамилии назвать, почему не назвать, и видели их человек десять, не меньше. А в девять вечера был уже в Гданьске, в своей квартире. У него в Гданьске есть квартира, что поделаешь, работа такая, поэтому одна квартира в Варшаве, а вторая в Гданьске, в нашем бизнесе без этого нельзя. Когда являешься посредником и мотаешься туда-сюда, нельзя же рассчитывать на гостиницы, это какие деньги выбрасывать, а достаются они ох как нелегко! Да, да, его ещё и соседка видела, когда приехал, вечно торчит в окне, любопытная баба, всюду свой нос суёт, все её интересует, но нет худа без добра, сейчас очень пригодилась. А с убийством пана Лежала он ничего общего не имеет и ничего об этом не знает…
— Но общие дела вы с ним вели? — прервал капитан этот словесный поток.
Валтасар и тут не стал запираться.
— Ясное дело, вели. Не может же человек разорваться, быть сразу в нескольких местах.
— А если были у вас общие дела, возможно, знаете, кого ждал Лежал в день своей смерти, с кем у него была назначена встреча?
— Да мало ли с кем мог уговориться…
— А вы сами когда виделись с ним в последний раз?
— Накануне вечером. У знакомых. Записывайте: Люциан Орешник, адрес… Тоже деловое знакомство, Орешник знает многих ювелиров и мастеров по обработке янтаря, часто я привожу ему товар. О чем шла речь? Как всегда, о янтаре, я интересовался, нет ли каких выгодных заказов, ну и вообще обо всем понемногу. Пан Лежал тоже был.
— А ещё кто? — для порядка поинтересовался капитан.
— Ну, значит, сам Люциан, хозяин… И ещё приехал индус, наш клиент, очень на янтарь жадный, нет, не скажу, не скупердяй, но ему мы продаём неохотно.
— А почему неохотно?
— Так ведь они, индусы, какие? Вроде бы, как и все остальные нормальные люди, из янтаря делают всякие красивые вещицы, но как только владелец вещицы помирает, так и сжигают её вместе с ним. Религия у них такая. А кому охота красивые экземпляры на погибель продавать? Если второй сорт — ещё ничего, но хороший жалко.
Капитан подосадовал, что не спросил индуса, зачем ему янтарь с «дыханием Бога», ну да ничего ещё не потеряно, спросит. Но индус возник мимоходом, главными были три янтарных бизнесмена. Капитан понял — собрались не случайно, должно быть, обсуждали не только те вопросы, которые назвал словоохотливый Валтасар. Возможно, именно на этой конференции между компаньонами возникли трения, приведшие впоследствии к убийству Франтишека Лежала. Но об этом Валтасар, разумеется, не скажет. Недаром так словоохотлив, пытается за болтовнёй скрыть истину.
— Больше никого на этой встрече не было?
— Была ещё одна женщина, знакомая Люциана, я даже не знаю, как её зовут. А больше никого. Вышли мы все вместе, и каждый поехал к себе.
«Ага, женщина», — мысленно отметил капитан Бежан, а сам обратился к прошлому и спросил свидетеля о золотой мухе.
И тут вдруг пан Валтасар словно онемел. Да, о мухе приходилось слышать, кто из янтарщиков не слышал, возможно, и видел, но точно не помнит. И ничего сказать о ней не может.
Капитан не стал давить, старые полицейские материалы дали ему обильную информацию к размышлению и имена людей, которых следует допросить. Первым на очереди был Орешник, так что Валтасар пусть пока погуляет.
Итак, капитан выпустил из когтей взопревшего Валтасара и велел разыскать Люциана Орешника, где бы тот ни находился.
Разными, лишь полиции известными способами удалось установить, что в данный момент пан Орешник находится дома. Капитан Бежан велел послать ему формальную повестку на завтра, а сам прихватил подпоручика Гурского и отправился к интересующему его субъекту сегодня.
Орешник вообще ни с кем не имел ничего общего. Правда; в злополучную пятницу он находился в Варшаве, но преступлений не совершал, занимался своим прямым делом, а именно ждал у знакомого шлифовальщика, пока тот не обработает как следует нужный пану Орешнику янтарь, который после этого он, Орешник, собирался везти в Краков одному очень известному художнику. В мастерской пришлось проторчать битых три часа, с пяти до восьми вечера. Да, там были люди, сначала двое, а потом и вовсе четверо. Вернулась домой жена шлифовальщика с приятельницей и привела её в мастерскую, чтобы продемонстрировать янтарь, из которого муж сделает той отличные бусы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Ладно, хватит с него на сегодня, — по-польски сказал подчинённому капитан. — Похоже, и в самом деле не врёт.
На этом допрос закончили, к несказанной радости свидетеля.
По дороге в комиссариат полицейские обсуждали услышанное.
— Этот Лежал мог в пылу ссоры двинуть брамину, но тогда непонятно, как тот оказался на полу в спальне? А ведь в спальне они не дрались, никаких следов драки там не обнаружено. Сам себе индус лба не расквасил и на львиную лапу не лёг, — рассуждал поручик. — А потом оклемался и пошёл мстить. И опять никакого подтверждения такой версии, его крови в гостиной нет, только возле диванчика, на котором сидел. Если бы дрался с покойным, всюду бы наляпал. Да и не сидел бы потом болван болваном, не дожидался невесть чего. И тут пришли женщины, говорит, две.
— Могло и в глазах двоиться…
— Если сам доехал до госпиталя, значит, уже не двоилось. Так что же это за бабы?
Ни одна из немногочисленных дам, фигурирующих в блокноте Франека, не подходила. К Зенобию тоже нельзя было придраться, никаких признаков его пребывания в квартире Лежала не обнаружено.
Кроме золотой мухи, зацепиться следствию было не за что.
Со старыми следственными материалами капитан уже успел ознакомиться, полночи провели над ними с верным подпоручиком. А ознакомившись, сделал выводы и решил обратиться к прошлому.
Следующим был допрошен Валтасар. Свидетель оказался чрезмерно разговорчив.
Своих контактов с убиенным даже и не пытался скрывать. Как же, они с Франеком знали друг друга уже много лет, хотя дружбы не водили. Да и какие могут быть друзья у такого человека, как пан Лежал? О покойниках плохо не говорят, но что делать, если он был, мягко говоря, прохиндеем, каких мало, так что друзей-приятелей у покойного не было, зато врагов — пруд пруди. Да и он сам, Валтасар, честно сказать, подозревал покойника в многочисленных жульничествах, ведь такой был плут, такой аферист, клейма негде ставить, но вот ловок был, мошенник, не ухватишь. А если насчёт той пятницы, когда прикончили пана Лежала, то он, Валтасар, ещё утром уехал по делам на Вислинскую косу и в четыре, то есть в шестнадцать ноль-ноль, уже сидел в забегаловке Морской Крыницы с двумя знакомыми рыбаками, может и фамилии назвать, почему не назвать, и видели их человек десять, не меньше. А в девять вечера был уже в Гданьске, в своей квартире. У него в Гданьске есть квартира, что поделаешь, работа такая, поэтому одна квартира в Варшаве, а вторая в Гданьске, в нашем бизнесе без этого нельзя. Когда являешься посредником и мотаешься туда-сюда, нельзя же рассчитывать на гостиницы, это какие деньги выбрасывать, а достаются они ох как нелегко! Да, да, его ещё и соседка видела, когда приехал, вечно торчит в окне, любопытная баба, всюду свой нос суёт, все её интересует, но нет худа без добра, сейчас очень пригодилась. А с убийством пана Лежала он ничего общего не имеет и ничего об этом не знает…
— Но общие дела вы с ним вели? — прервал капитан этот словесный поток.
Валтасар и тут не стал запираться.
— Ясное дело, вели. Не может же человек разорваться, быть сразу в нескольких местах.
— А если были у вас общие дела, возможно, знаете, кого ждал Лежал в день своей смерти, с кем у него была назначена встреча?
— Да мало ли с кем мог уговориться…
— А вы сами когда виделись с ним в последний раз?
— Накануне вечером. У знакомых. Записывайте: Люциан Орешник, адрес… Тоже деловое знакомство, Орешник знает многих ювелиров и мастеров по обработке янтаря, часто я привожу ему товар. О чем шла речь? Как всегда, о янтаре, я интересовался, нет ли каких выгодных заказов, ну и вообще обо всем понемногу. Пан Лежал тоже был.
— А ещё кто? — для порядка поинтересовался капитан.
— Ну, значит, сам Люциан, хозяин… И ещё приехал индус, наш клиент, очень на янтарь жадный, нет, не скажу, не скупердяй, но ему мы продаём неохотно.
— А почему неохотно?
— Так ведь они, индусы, какие? Вроде бы, как и все остальные нормальные люди, из янтаря делают всякие красивые вещицы, но как только владелец вещицы помирает, так и сжигают её вместе с ним. Религия у них такая. А кому охота красивые экземпляры на погибель продавать? Если второй сорт — ещё ничего, но хороший жалко.
Капитан подосадовал, что не спросил индуса, зачем ему янтарь с «дыханием Бога», ну да ничего ещё не потеряно, спросит. Но индус возник мимоходом, главными были три янтарных бизнесмена. Капитан понял — собрались не случайно, должно быть, обсуждали не только те вопросы, которые назвал словоохотливый Валтасар. Возможно, именно на этой конференции между компаньонами возникли трения, приведшие впоследствии к убийству Франтишека Лежала. Но об этом Валтасар, разумеется, не скажет. Недаром так словоохотлив, пытается за болтовнёй скрыть истину.
— Больше никого на этой встрече не было?
— Была ещё одна женщина, знакомая Люциана, я даже не знаю, как её зовут. А больше никого. Вышли мы все вместе, и каждый поехал к себе.
«Ага, женщина», — мысленно отметил капитан Бежан, а сам обратился к прошлому и спросил свидетеля о золотой мухе.
И тут вдруг пан Валтасар словно онемел. Да, о мухе приходилось слышать, кто из янтарщиков не слышал, возможно, и видел, но точно не помнит. И ничего сказать о ней не может.
Капитан не стал давить, старые полицейские материалы дали ему обильную информацию к размышлению и имена людей, которых следует допросить. Первым на очереди был Орешник, так что Валтасар пусть пока погуляет.
Итак, капитан выпустил из когтей взопревшего Валтасара и велел разыскать Люциана Орешника, где бы тот ни находился.
Разными, лишь полиции известными способами удалось установить, что в данный момент пан Орешник находится дома. Капитан Бежан велел послать ему формальную повестку на завтра, а сам прихватил подпоручика Гурского и отправился к интересующему его субъекту сегодня.
Орешник вообще ни с кем не имел ничего общего. Правда; в злополучную пятницу он находился в Варшаве, но преступлений не совершал, занимался своим прямым делом, а именно ждал у знакомого шлифовальщика, пока тот не обработает как следует нужный пану Орешнику янтарь, который после этого он, Орешник, собирался везти в Краков одному очень известному художнику. В мастерской пришлось проторчать битых три часа, с пяти до восьми вечера. Да, там были люди, сначала двое, а потом и вовсе четверо. Вернулась домой жена шлифовальщика с приятельницей и привела её в мастерскую, чтобы продемонстрировать янтарь, из которого муж сделает той отличные бусы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87