..
— Ну спасибо, Федор, утешил.
— Не за что. Всегда рад. Если что, звоните, Сигизмунд Борисович.
Сигизмунд едва дождался конца разговора. Он вдруг определил источник сильнейшей тревоги. «Хозяйство». Берлога. И там стережет… ждет… Кто? Он почти физически ощущал ЗОВ.
— Ты чего с лица такой бледный? — закудахтала Аська. — Сообщили тебе чего?
— Да нет. Скоро приду.
Он почти бегом выскочил во двор, открыл гараж. Запаха не было. Но ЗОВ становился все сильнее. Лантхильда? Может быть, она под землей? Всего лишь в двадцати метрах, внизу? Бьется под асфальтом в жуткой камере или в коридоре? Или в этом черном зловонном колодце?
Не сразу попадая в рукава, Сигизмунд переоделся в ватник. Он даже не чувствовал холода. Быстрее, быстрее. Стережет медведь. Все взаимосвязано. Все вписано в общий контекст. Древний и жуткий.
Гремя заграждениями, прошел по каналу, нырнул в подворотню. И…
На люке стоял «москвичок». Порыпанный, заслуженный. Явно на трудовую копейку куплен после ста лет очередей. И угораздило же его!..
Недолго думая, Сигизмунд пнул «москвичок» ногой. Машина взвыла. Повыла, помигала — замолчала. Сигизмунд снова пнул. Подождал. Минуты через три хлопнула парадная, и во двор выскочил полуодетый мужик. С первого же взгляда Сигизмунд определил в нем такого же бедолагу, как он сам. Тем лучше. Еще издалека Сигизмунд чудовищно заматерился ему навстречу. На хрена на аварийный люк свою тачку поставил! Давай, откатывай срочно! Там газ травит! Воскресенье, блин, я один на участке!
Сигизмунд сам от себя не ожидал такого вдохновенного вхождения в роль. Может, Права Аська? Только Гамлета ему и играть.
Мужичок во всяком случае поверил, в подлинности образа не усомнился. Покорно залез в «москвичок», заглушил завывания, откатил с люка.
Спросил, сильно ли газ травит. Не рванет ли?
— Да ни хера не рванет!.. — Сигизмунд утопил ответную реплику в чистом мате и свел ее к тому, что задрочили его по выходным тут дежурить…
— Может, помочь, дядя? — совсем мирно спросил мужичок.
Ишь ты, как не хочет, чтоб рвануло! А механизм там, в люке, не беззвучный, и надо бы от мужичка отделаться поскорее. Сигизмунд раздраженно замахал рукой.
— Да иди ты, иди, иди!.. Достали!..
Мужичок наконец обиделся и ушел.
Когда за Сигизмундом закрылась входная дверь, отделявшая подземный тоннель от наружного люка, Сигизмунд перевел дыхание. Всеобъемлющая тишина ударила его, в ушах зазвенело. И вместе с тишиной нахлынул ужас. Он понял, что боится отходить от двери.
Постоял. В тишине ничего не менялось. Позвал: «Лантхильда!» Метнулось эхо — больше ничего. Поудобнее взял в руку ломик и заставил себя отлепиться от двери. Сделал шаг по коридору, другой.
Включил фонарик, посветил. Все как прежде. Бетонный пол. Серый потолок.
Сигизмунд медленно шел вперед. Наконец впереди открылся «предбанник», он же кладовая. Метнулся луч фонарика — Сигизмунд нашел выключатель и быстро зажег свет. Тусклое мертвенное сияние залило стеллажи, черный провал колодца, дверь с рычагом… После Сигизмунда здесь никого не было. «Предбанник» был пуст.
Сигизмунд осторожно прошел по кладовой. Заглянул в окуляр «перископа». Записка и термос, оставленные Лантхильде, нетронутые, стояли на нарах. Сигизмунд уже собрался было зайти в камеру — для очистки совести, когда его охватило ощущение, будто за спиной кто-то стоит. Почти вплотную. Если сделать шаг назад, то можно столкнуться с… ним. Сигизмунд почти до крови прикусил губу и обернулся. Никого. Он едва не вскрикнул. Теперь присутствие ощущалось в камере. Сигизмунд снова заглянул в окуляр — да нет же, пусто.
Где-то вокруг подземной камеры зародился гул. Будто кто-то, безмерно большой, сказал: «Ох-х!» Этот звук сопровождался мелкой вибрацией. Тихонько звякнуло что-то металлическое на стеллаже. Сигизмунд взвыл от ужаса.
И снова настала тишина. Всхлипывая от страха, Сигизмунд в последний раз заглянул в камеру: вдруг перенос? Но — нет, никакого перенесенного объекта в камере по-прежнему не наблюдалось.
Но пока он стоял согнувшись над окуляром кто-то невидимый невесомо прикоснулся к его спине. По всему телу разбежались мурашки, Сигизмунд утробно закричал и дернулся в сторону.
Никого.
— Аспид! — закричал он. — Стрыйковский!
Тишина.
Теперь Сигизмунд не мог оторвать взгляда от темного провала в полу. Угрозу таил он. Трясущейся рукой Сигизмунд взял со стеллажа гаечный ключ и метнул его в колодец. Перехватил поудобнее ломик, готовясь встретить то страшное, что выметнется оттуда… Секунд через десять раздался далекий плеск. И все.
И снова пришел гул, более тихий, но более продолжительный. Оцепенев, Сигизмунд стоял у стены — ждал, пока это закончится.
Это закончилось. И больше ничего не случилось.
Сейчас Сигизмунд видел и тоннель, и провал в полу. Надо было бы еще раз подойти к камере, глянуть. Но это означало подставить спину неведомому… тому, что таилось… что ЖДАЛО. Он не смог заставить себя сделать это еще раз.
Вместо этого, сухо рыдая, он двинулся спиной к стене в сторону коридора. Зажег фонарик. Свет в «предбаннике» так и оставил гореть. Пошел сперва медленно, потом все быстрее и наконец побежал на подкашивающихся ногах. Его мотало от стены к стене, колени сделались ватные. Стена! Тупик! Заперто.
Стоп, Стрыйковский. А рычаг здесь для чего? Для украшения?
Сигизмунд буквально повис на рычаге, почти уверенный в том, что дверь перекосило, и она не откроется. Однако дверь спокойно отошла.
Из люка хлынул холодный воздух и дневной свет. Сигизмунд смотрел на него как на чудо. И, не соображая, что говорит, вымолвил:
— …спасения и жизни вечной…
* * *
Аська встретила Сигизмунда восторженно:
— Слушай, Морж, а куда ты все время переодетый бегаешь? С этими дурами железными? Ты, наверное, Морж, нам мозги паришь. Ну какой ты генеральный? Та наверное бандит, Морж! Вон как с моими тусовщиками управился! Сноровка у тебя. Мы с Викой видели в окно, куда ты бегал. Я у окна стояла и говорю: гляди, говорю, Виктория, наш-то как резво побежал! Куда это он опять переодетый с железяками и ломом намылился? А Виктория, девочка наивная — она мне говорит: че ты к нему прибадываешься. Не видишь — на вызов побежал. Полхалтуривает мужик, и пусть себе..
— В Гамлеты готовлюсь, — сказал Сигизмунд. — Систему Станиславского расширяю.
— Врешь, — сказала доверчивая Аська.
— Ладно, откроюсь, — проговорил Сигизмунд, — я, девоньки, ликвидатор. Убираю трупы, стираю следы крови, отпечатки пальцев и прочие улики. Менты, когда приезжают, мажут стены сажей…
— Сажей? — изумилась Аська.
— Да, отпечатки снимают. Но там, где побывал я, сажей мазать бесполезно, все отпечатки уже стерты…
Аська все шире раскрывала рот. Ее воображение мгновенно пленилось неслыханными подробностями о жизни угрозыска, которыми владел Сигизмунд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
— Ну спасибо, Федор, утешил.
— Не за что. Всегда рад. Если что, звоните, Сигизмунд Борисович.
Сигизмунд едва дождался конца разговора. Он вдруг определил источник сильнейшей тревоги. «Хозяйство». Берлога. И там стережет… ждет… Кто? Он почти физически ощущал ЗОВ.
— Ты чего с лица такой бледный? — закудахтала Аська. — Сообщили тебе чего?
— Да нет. Скоро приду.
Он почти бегом выскочил во двор, открыл гараж. Запаха не было. Но ЗОВ становился все сильнее. Лантхильда? Может быть, она под землей? Всего лишь в двадцати метрах, внизу? Бьется под асфальтом в жуткой камере или в коридоре? Или в этом черном зловонном колодце?
Не сразу попадая в рукава, Сигизмунд переоделся в ватник. Он даже не чувствовал холода. Быстрее, быстрее. Стережет медведь. Все взаимосвязано. Все вписано в общий контекст. Древний и жуткий.
Гремя заграждениями, прошел по каналу, нырнул в подворотню. И…
На люке стоял «москвичок». Порыпанный, заслуженный. Явно на трудовую копейку куплен после ста лет очередей. И угораздило же его!..
Недолго думая, Сигизмунд пнул «москвичок» ногой. Машина взвыла. Повыла, помигала — замолчала. Сигизмунд снова пнул. Подождал. Минуты через три хлопнула парадная, и во двор выскочил полуодетый мужик. С первого же взгляда Сигизмунд определил в нем такого же бедолагу, как он сам. Тем лучше. Еще издалека Сигизмунд чудовищно заматерился ему навстречу. На хрена на аварийный люк свою тачку поставил! Давай, откатывай срочно! Там газ травит! Воскресенье, блин, я один на участке!
Сигизмунд сам от себя не ожидал такого вдохновенного вхождения в роль. Может, Права Аська? Только Гамлета ему и играть.
Мужичок во всяком случае поверил, в подлинности образа не усомнился. Покорно залез в «москвичок», заглушил завывания, откатил с люка.
Спросил, сильно ли газ травит. Не рванет ли?
— Да ни хера не рванет!.. — Сигизмунд утопил ответную реплику в чистом мате и свел ее к тому, что задрочили его по выходным тут дежурить…
— Может, помочь, дядя? — совсем мирно спросил мужичок.
Ишь ты, как не хочет, чтоб рвануло! А механизм там, в люке, не беззвучный, и надо бы от мужичка отделаться поскорее. Сигизмунд раздраженно замахал рукой.
— Да иди ты, иди, иди!.. Достали!..
Мужичок наконец обиделся и ушел.
Когда за Сигизмундом закрылась входная дверь, отделявшая подземный тоннель от наружного люка, Сигизмунд перевел дыхание. Всеобъемлющая тишина ударила его, в ушах зазвенело. И вместе с тишиной нахлынул ужас. Он понял, что боится отходить от двери.
Постоял. В тишине ничего не менялось. Позвал: «Лантхильда!» Метнулось эхо — больше ничего. Поудобнее взял в руку ломик и заставил себя отлепиться от двери. Сделал шаг по коридору, другой.
Включил фонарик, посветил. Все как прежде. Бетонный пол. Серый потолок.
Сигизмунд медленно шел вперед. Наконец впереди открылся «предбанник», он же кладовая. Метнулся луч фонарика — Сигизмунд нашел выключатель и быстро зажег свет. Тусклое мертвенное сияние залило стеллажи, черный провал колодца, дверь с рычагом… После Сигизмунда здесь никого не было. «Предбанник» был пуст.
Сигизмунд осторожно прошел по кладовой. Заглянул в окуляр «перископа». Записка и термос, оставленные Лантхильде, нетронутые, стояли на нарах. Сигизмунд уже собрался было зайти в камеру — для очистки совести, когда его охватило ощущение, будто за спиной кто-то стоит. Почти вплотную. Если сделать шаг назад, то можно столкнуться с… ним. Сигизмунд почти до крови прикусил губу и обернулся. Никого. Он едва не вскрикнул. Теперь присутствие ощущалось в камере. Сигизмунд снова заглянул в окуляр — да нет же, пусто.
Где-то вокруг подземной камеры зародился гул. Будто кто-то, безмерно большой, сказал: «Ох-х!» Этот звук сопровождался мелкой вибрацией. Тихонько звякнуло что-то металлическое на стеллаже. Сигизмунд взвыл от ужаса.
И снова настала тишина. Всхлипывая от страха, Сигизмунд в последний раз заглянул в камеру: вдруг перенос? Но — нет, никакого перенесенного объекта в камере по-прежнему не наблюдалось.
Но пока он стоял согнувшись над окуляром кто-то невидимый невесомо прикоснулся к его спине. По всему телу разбежались мурашки, Сигизмунд утробно закричал и дернулся в сторону.
Никого.
— Аспид! — закричал он. — Стрыйковский!
Тишина.
Теперь Сигизмунд не мог оторвать взгляда от темного провала в полу. Угрозу таил он. Трясущейся рукой Сигизмунд взял со стеллажа гаечный ключ и метнул его в колодец. Перехватил поудобнее ломик, готовясь встретить то страшное, что выметнется оттуда… Секунд через десять раздался далекий плеск. И все.
И снова пришел гул, более тихий, но более продолжительный. Оцепенев, Сигизмунд стоял у стены — ждал, пока это закончится.
Это закончилось. И больше ничего не случилось.
Сейчас Сигизмунд видел и тоннель, и провал в полу. Надо было бы еще раз подойти к камере, глянуть. Но это означало подставить спину неведомому… тому, что таилось… что ЖДАЛО. Он не смог заставить себя сделать это еще раз.
Вместо этого, сухо рыдая, он двинулся спиной к стене в сторону коридора. Зажег фонарик. Свет в «предбаннике» так и оставил гореть. Пошел сперва медленно, потом все быстрее и наконец побежал на подкашивающихся ногах. Его мотало от стены к стене, колени сделались ватные. Стена! Тупик! Заперто.
Стоп, Стрыйковский. А рычаг здесь для чего? Для украшения?
Сигизмунд буквально повис на рычаге, почти уверенный в том, что дверь перекосило, и она не откроется. Однако дверь спокойно отошла.
Из люка хлынул холодный воздух и дневной свет. Сигизмунд смотрел на него как на чудо. И, не соображая, что говорит, вымолвил:
— …спасения и жизни вечной…
* * *
Аська встретила Сигизмунда восторженно:
— Слушай, Морж, а куда ты все время переодетый бегаешь? С этими дурами железными? Ты, наверное, Морж, нам мозги паришь. Ну какой ты генеральный? Та наверное бандит, Морж! Вон как с моими тусовщиками управился! Сноровка у тебя. Мы с Викой видели в окно, куда ты бегал. Я у окна стояла и говорю: гляди, говорю, Виктория, наш-то как резво побежал! Куда это он опять переодетый с железяками и ломом намылился? А Виктория, девочка наивная — она мне говорит: че ты к нему прибадываешься. Не видишь — на вызов побежал. Полхалтуривает мужик, и пусть себе..
— В Гамлеты готовлюсь, — сказал Сигизмунд. — Систему Станиславского расширяю.
— Врешь, — сказала доверчивая Аська.
— Ладно, откроюсь, — проговорил Сигизмунд, — я, девоньки, ликвидатор. Убираю трупы, стираю следы крови, отпечатки пальцев и прочие улики. Менты, когда приезжают, мажут стены сажей…
— Сажей? — изумилась Аська.
— Да, отпечатки снимают. Но там, где побывал я, сажей мазать бесполезно, все отпечатки уже стерты…
Аська все шире раскрывала рот. Ее воображение мгновенно пленилось неслыханными подробностями о жизни угрозыска, которыми владел Сигизмунд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118