В De viris ilн
lustribus святой Иероним поясняет, что в случаe многих
произведений омонимии недостаточно, чтобы законным образом
идентифицировать авторов: различные индивиды могли носить одно
и то же имя, или кто-то один мог - умышленно - заимствовать
патроним другого. Имени как индивидуальной метки недостаточно,
когда имеют дело с текстуальной традицией. Как в таком случае
приписать различные тексты одному и тому же автору? Как
привести в действие функцию-автор, чтобы узнать, имеешь ли дело
с одним или же с несколькими индивидами? Святой Иероним дает
четыре критерия: если среди нескольких книг, приписываемых
одному автору, одна уступает другим, то ее следует изъять из
списка его произведений (автор определяется здесь как некоторый
постоянный уровень ценности); и то же самое если некоторые
тексты находятся в доктринальном противоречии с остальными
произведениями автора (здесь автор определяется как некоторое
поле концептуальной или теоретической связности); нужно также
исключить произведения, написанные в ином стиле, со словами и
оборотами, обычно не встречающимися в том, что вышло из-под
пера писателя (в этом случае автор - это стилистическое
единство); наконец, следует рассматривать в качестве
интерполированных тексты, которые относятся к событиям,
происходившим уже после смерти автора, или упоминают
персонажей, которые жили после его смерти (автор тогда есть
определенный исторический момент и точка встречи некоторого
числа событий). Так вот, и современная литературная критика,
даже когда она не озабочена установлением подлинности (что
является общим правилом), определяет автора не иначе: автор -
это то, что позволяет объяснить присутствие в произведении
определенных событий, так и различные их трансформации,
деформации и модификации (и это - через биографию автора,
установление его индивидуальной перспективы, анализ его
социальной принадлежности или классовой позиции, раскрытие его
фундаментального проекта). Равно как автор - это принцип
некоторого единства письма, поскольку все различия должны быть
редуцированы по крайней мере с помощью принципов эволюции,
созревания или влияния. Автор - это еще и то, что позволяет
преодолеть противоречия, которые могут обнаружиться в серии
текстов: должна же там быть - на определенном уровне его мысли
или его желания, его сознания или его бессознательного - некая
точка, исходя из которой противоречия разрешаются благодаря
тому, что несовместимые элементы наконец-то связываются друг с
другом или организуются вокруг одного фундаментального или
изначального противоречия. Автор, наконец,- это некоторый очаг
выражения, который равным образом обнаруживает себя в
различных, более или менее завершенных формах: в произведениях,
в черновиках, в письмах, во фрагментах и т.д. Те четыре
модальности, соответственно которым современная критика
приводит в действие функцию "автор", целиком укладываются в
четыре критерия подлинности по святому Иерониму (критерии,
которые представляются весьма недостаточными сегодняшним
зкзегетам).
Но функция "автор" на самом деле не является
просто-напросто реконструкцией, вторичным образом производимой
над текстом, выступающим как инертный материал. Текст всегда в
себе самом несет какое-то число знаков, отсылающих к автору.
Эти знаки хорошо известны грамматикам - это личные
местоимения, наречия времени и места, спряжение глаголов. Но
следует заметить, что эти элементы выполняют неодинаковую роль
в дискурсах, наделенных функцией "автор", и в тех, которые ее
лишены. В случае последних подобного рода "передаточные звенья"
отсылают к ному говорящему и к пространственновременным
координатам его дискурса (хотя тут возможны и определенные
видоизменения, как например, в том случае, когда дискурсы
приводятся в форме первого лица). В случае же первых их роль
важнее и изменчивей. Хорошо известно, что в романе, который
выступает как повествование рассказчика, местоимение первого
лица, настоящее время изъявительного наклонения, знаки
локализации никогда не отсылают в точности ни к писателю, ни к
моменту, когда он пишет, ни к самому жесту его письма; они
отсылают к некоторому alter еgо, причем между ним и писателем
может быть более или менее значительная дистанция, изменяющаяся
по мере самого развертывания произведения. Было бы равным
образом неверно искать автора как в направлении реального
писателя, так и в направлении этого фиктивного говорящего;
функцияавтор осуществляется в самом расщеплении,- в зтом
разделении и в этой дистанции.
Скажут, быть может, что это - особенность исключительно
художественного, прозаического или поэтического, дискурса:
игра, в которую вовлечены лишь эти "квази-дискурсы". На самом
деле все дискурсы, наделенные функцией-автор, содержат эту
множественность Эго. Эго, которое говорит в предисловии
математического трактата и которое указывает на обстоятельства
его написания, не тождественно - ни по своей позиции, ни по
своему функционированию - тому Эго, которое говорит в ходе
доказательства и которое появляется в форме некоего "я
заключаю" или "я предполагаю"; в одном случае "я" отсылает к
некоторому незаместимому индивиду -такому, который в
определенном месте и в определенное время выполнил некоторую
работу; во втором - "я" обозначает план и момент
доказательства, занять которые может любой индивид, лишь бы
только он принял ту же систему символов, ту же игру аксиом, ту
же совокупность предварительных доказательств. Но в том же
самом трактате можно было бы также засечь и третье Эго - то,
которое говорит, чтобы сказать о смысле работы, о встреченных
препятствиях, о полученных результатах и о стоящих еще
проблемах; это Эго располагается в поле математических
дискурсов - уже существующих или тех, что только должны еще
появиться. Функция-автор обеспечивается не одним Эго (первым) в
ущерб двум другим, которые при этом выступали бы лишь в
качестве его фиктивных удвоений. Напротив, следует сказать, что
в подобных дискурсах функция-автор действует таким образом, что
она дает место распределению всех этих трех симультанных Эго.
Несомненно, анализ мог бы выявить еще и другие характерные
черты функции-автор. Но я ограничусь сегодня только теми
четырьмя, о которых я только что упомянул, поскольку они
представляются одновременно и наиболее очевидными и наиболее
важными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
lustribus святой Иероним поясняет, что в случаe многих
произведений омонимии недостаточно, чтобы законным образом
идентифицировать авторов: различные индивиды могли носить одно
и то же имя, или кто-то один мог - умышленно - заимствовать
патроним другого. Имени как индивидуальной метки недостаточно,
когда имеют дело с текстуальной традицией. Как в таком случае
приписать различные тексты одному и тому же автору? Как
привести в действие функцию-автор, чтобы узнать, имеешь ли дело
с одним или же с несколькими индивидами? Святой Иероним дает
четыре критерия: если среди нескольких книг, приписываемых
одному автору, одна уступает другим, то ее следует изъять из
списка его произведений (автор определяется здесь как некоторый
постоянный уровень ценности); и то же самое если некоторые
тексты находятся в доктринальном противоречии с остальными
произведениями автора (здесь автор определяется как некоторое
поле концептуальной или теоретической связности); нужно также
исключить произведения, написанные в ином стиле, со словами и
оборотами, обычно не встречающимися в том, что вышло из-под
пера писателя (в этом случае автор - это стилистическое
единство); наконец, следует рассматривать в качестве
интерполированных тексты, которые относятся к событиям,
происходившим уже после смерти автора, или упоминают
персонажей, которые жили после его смерти (автор тогда есть
определенный исторический момент и точка встречи некоторого
числа событий). Так вот, и современная литературная критика,
даже когда она не озабочена установлением подлинности (что
является общим правилом), определяет автора не иначе: автор -
это то, что позволяет объяснить присутствие в произведении
определенных событий, так и различные их трансформации,
деформации и модификации (и это - через биографию автора,
установление его индивидуальной перспективы, анализ его
социальной принадлежности или классовой позиции, раскрытие его
фундаментального проекта). Равно как автор - это принцип
некоторого единства письма, поскольку все различия должны быть
редуцированы по крайней мере с помощью принципов эволюции,
созревания или влияния. Автор - это еще и то, что позволяет
преодолеть противоречия, которые могут обнаружиться в серии
текстов: должна же там быть - на определенном уровне его мысли
или его желания, его сознания или его бессознательного - некая
точка, исходя из которой противоречия разрешаются благодаря
тому, что несовместимые элементы наконец-то связываются друг с
другом или организуются вокруг одного фундаментального или
изначального противоречия. Автор, наконец,- это некоторый очаг
выражения, который равным образом обнаруживает себя в
различных, более или менее завершенных формах: в произведениях,
в черновиках, в письмах, во фрагментах и т.д. Те четыре
модальности, соответственно которым современная критика
приводит в действие функцию "автор", целиком укладываются в
четыре критерия подлинности по святому Иерониму (критерии,
которые представляются весьма недостаточными сегодняшним
зкзегетам).
Но функция "автор" на самом деле не является
просто-напросто реконструкцией, вторичным образом производимой
над текстом, выступающим как инертный материал. Текст всегда в
себе самом несет какое-то число знаков, отсылающих к автору.
Эти знаки хорошо известны грамматикам - это личные
местоимения, наречия времени и места, спряжение глаголов. Но
следует заметить, что эти элементы выполняют неодинаковую роль
в дискурсах, наделенных функцией "автор", и в тех, которые ее
лишены. В случае последних подобного рода "передаточные звенья"
отсылают к ному говорящему и к пространственновременным
координатам его дискурса (хотя тут возможны и определенные
видоизменения, как например, в том случае, когда дискурсы
приводятся в форме первого лица). В случае же первых их роль
важнее и изменчивей. Хорошо известно, что в романе, который
выступает как повествование рассказчика, местоимение первого
лица, настоящее время изъявительного наклонения, знаки
локализации никогда не отсылают в точности ни к писателю, ни к
моменту, когда он пишет, ни к самому жесту его письма; они
отсылают к некоторому alter еgо, причем между ним и писателем
может быть более или менее значительная дистанция, изменяющаяся
по мере самого развертывания произведения. Было бы равным
образом неверно искать автора как в направлении реального
писателя, так и в направлении этого фиктивного говорящего;
функцияавтор осуществляется в самом расщеплении,- в зтом
разделении и в этой дистанции.
Скажут, быть может, что это - особенность исключительно
художественного, прозаического или поэтического, дискурса:
игра, в которую вовлечены лишь эти "квази-дискурсы". На самом
деле все дискурсы, наделенные функцией-автор, содержат эту
множественность Эго. Эго, которое говорит в предисловии
математического трактата и которое указывает на обстоятельства
его написания, не тождественно - ни по своей позиции, ни по
своему функционированию - тому Эго, которое говорит в ходе
доказательства и которое появляется в форме некоего "я
заключаю" или "я предполагаю"; в одном случае "я" отсылает к
некоторому незаместимому индивиду -такому, который в
определенном месте и в определенное время выполнил некоторую
работу; во втором - "я" обозначает план и момент
доказательства, занять которые может любой индивид, лишь бы
только он принял ту же систему символов, ту же игру аксиом, ту
же совокупность предварительных доказательств. Но в том же
самом трактате можно было бы также засечь и третье Эго - то,
которое говорит, чтобы сказать о смысле работы, о встреченных
препятствиях, о полученных результатах и о стоящих еще
проблемах; это Эго располагается в поле математических
дискурсов - уже существующих или тех, что только должны еще
появиться. Функция-автор обеспечивается не одним Эго (первым) в
ущерб двум другим, которые при этом выступали бы лишь в
качестве его фиктивных удвоений. Напротив, следует сказать, что
в подобных дискурсах функция-автор действует таким образом, что
она дает место распределению всех этих трех симультанных Эго.
Несомненно, анализ мог бы выявить еще и другие характерные
черты функции-автор. Но я ограничусь сегодня только теми
четырьмя, о которых я только что упомянул, поскольку они
представляются одновременно и наиболее очевидными и наиболее
важными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11