Она села на землю и стала смотреть прямо перед собой.
Дайен вылез из воды, потянулся за нижним бельем.
– Ты бы сначала вытерся, – посоветовала девушка. – Белье промокнет, а до дома далеко. Возьми, если хочешь, мою куртку. Шкуру с внутренней стороны пропитали маслом, так что вода в нее не проникает.
Дайен взял меховую куртку, бесформенной массой валявшуюся рядом с его одеждой, быстро обтерся и натянул штаны.
– Спасибо за приглашение прийти к вам в гости, – сказал он, выжимая длинные волосы и безуспешно пытаясь унять дрожь. – Как-нибудь я воспользуюсь им...
Он замолчал, осознав истинность своего намерения только после того, как сказал эту фразу.
– Но, – добавил он с искренней печалью, лаская взором блестящие волосы, красивую головку, длинную, тонкую шейку, – я всего лишь гость в замке...
– А замок этот и есть мой дом, – ответила девушка и повернулась к нему.
– Да нет, нет, – сказал Дайен, смутившись, вдруг он заметил, что у нее золотистые волосы и глаза, которые отсвечивают серебром в лучах уходящего солнца. – Я говорю о замке Олефского. Медведя Олефского.
– А я его дочь, – ответила девушка. Улыбаясь, она поднялась, подошла поближе, протянула руку. – Меня зовут Мейгри.
– Мейгри?! – Дайен остолбенел от изумления.
– А что в этом странного? – Девушка вспыхнула и убрала руку. Она смотрела на него с вызовом. – Меня назвали в честь доблестной женщины-воина, она дружна с моим отцом, когда я родилась, она гостила у нас.
– Ничего, ничего, – пробормотал, запинаясь, Дайен. – Я знаком с леди Мейгри, и меня... ошеломило, что у вас...
– Ты знаком с ней?
Девушка, широко раскрыв глаза, пристально смотрела на Дайена.
– Да, – ответил он, у него закружилась голова, кровь стучала в висках. – Я Дайен. Дайен Старфайер. Может, – добавил он скромно, – ваш отец упоминал вам обо мне...
– Юноша-король, – сказала девушка. Она снова протянула к нему руку. – Отец сказал, что ты – странный, но у тебя есть хорошие качества.
– И на том спасибо, – сказал смущенно Дайен и ответил на сильное дружеское рукопожатие.
Пальцы у нее были изящные и пухлые, ногти – коротко острижены, как у мужчины. Она была одного с ним роста, хорошо сложена, с мускулистыми руками и плечами, тонкой талией, узкими бедрами и длинными ногами. Она была смуглой, потому что, видно, много времени проводила на воздухе; он на ее фоне казался бледным и слабым. Золотистые глаза (где он видел такие?) были большими и серьезными. Нос – крупный, слишком крупный для классических форм, улыбка – открытой, искренней и... доброжелательной.
Доброжелательной! Господи! У Дайена заныло сердце. Он всегда посмеивался, когда говорили, что Эрос, мол, пронзает мужчину стрелами любви, но теперь он понял, что это значит. Он ничуть не удивился бы, если бы увидел сейчас торчащую из его груди стрелу.
– Я оскорбила тебя? – спросила девушка, неверно истолковав его молчание.
– Нет, нет, – ответил Дайен, потом покачал головой и посмотрел на нее сквозь гущу рыжих волос, упавших со лба на глаза. – Юноша-король звучит не очень лестно, верно?
– Я не уверена, что мой отец прав, – констатировала девушка, оценивающе глядя на него. – Мне ты кажешься мужчиной.
Дайену хотелось завыть, начать скакать по лесу, разжечь костер, потерев друг о друга сухие палки, поймать какого-нибудь огромного зверя и бросить к ее ногам. Но, глядя на нее, он понял, что она-то куда ловчее отловит зверя и разведет костер...
Он ничего не ответил ей, потому что не мог найти слова, этот пристальный взгляд золотистых глаз пронзил его насквозь. Он подобрал куртку, пропахшую рыбой, и отдал ее девушке.
– Возьмите, – сказал он, глядя на ее смуглые голые руки, – лучше вы ее наденьте.
Солнце село за вершины гор. Его отблеск окрашивал небо мягким, мерцающим пурпурным заревом с красно-оранжевыми пятнами.
– Я обидела тебя, – сказала девушка. – Прости меня. Мама говорит, что я, как грон, неуклюжая.
Взяв куртку, она приблизилась к нему вплотную, набросила ее ему на плечи, запахнула на груди, разгладила своими мягкими пальцами.
– Вот так. Сейчас ты согреешься.
Дайен схватил ее руки, сжал их, привлек ее к себе. Он смотрел ей в глаза, говоря без слов то, что нельзя сказать вслух, а только – от сердца к сердцу.
Она поняла. Опустила глаза, ресницы легли тенью на горящие щеки. Голову тоже опустила. И он увидел, что волосы у нее вовсе не светлые, как ему показалось сначала, а переливающиеся радужным блеском пепельные, светлые и каштановые. Они были короткими, наверно, она подстригла их, чтобы они не мешали ей на охоте. Он представил себе, как ее голова покоится у него на груди, как он гладит ее волосы, перебирая пальцами. Жгучая боль в горле чуть не задушила его.
Вдруг она отпрянула, отбежала от него.
– Мне же надо рыбу взять!
Дайен отпустил ее. Ему надо было перехватить дыхание, снова почувствовать почву под ногами.
Она сняла с крючка рыбу, барахтающуюся в мокрой сети.
– Подержи, – сказала она, передавая садок Дайену.
Она сбегала к опушке леса и принесла кожаный мешок и несколько удочек с металлическими крючками. Она повесила мешок на плечо, подняла удочки и протянула руку за рыбой.
– Нет, нет, – запротестовал Дайен. – Я сам понесу.
– Уверен?
Но очень скоро он сморщился от резкого запаха, исходившего от корчащихся, разевающих пасть противных существ.
– Уверен. Должен же я свою лепту внести в рыбную ловлю. По-моему, мне следует вернуть вам вашу куртку, – сказал он, глядя на ее голые руки, на просторную рубашку. Она стояла к нему боком, и через вырез он видел ее округлые, маленькие, твердые груди.
– Чепуха! – сказала она решительно. – Это тебе холодно. А мне нет. У тебя мурашки небось по коже бегут.
Дайен мог бы сказать, что он дрожит вовсе не от холода, но понял, что лучше промолчать. Они пересекли прибрежную полосу, пошли лесной дорожкой, которая огибала озеро, она была вытоптана и утрамбована бесчисленными Олефскими. У девушки был размашистый шаг и совершенно мужская походка. Она шла пружинисто, не покачивая бедрами.
Дайен боялся от нее отстать – рыба стесняла его движения, да и дороги он не знал. Споткнулся и попал ногой в ямку. Она схватила его, помогла удержать равновесие, и он вдруг заметил, что она идет по левую сторону от него, с той стороны, где всегда держат щит, и внезапно он вспомнил, где он видел эти золотистые глаза.
– Все в порядке? – озабоченно спросила она, остановившись. – Не вывихнул коленку? Мне самой надо было нести рыбу...
– Все отлично! – ответил он, стараясь успокоиться, чтобы кровь перестала пульсировать в висках. Он отбросил ее руку в безотчетном порыве гнева, вызванного тем, что она обращается с ним, как с ребенком. – Да понесу я эту чертову рыбу!
Между ними возникло молчание, как уродливый, весь в колючках, куст куманики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
Дайен вылез из воды, потянулся за нижним бельем.
– Ты бы сначала вытерся, – посоветовала девушка. – Белье промокнет, а до дома далеко. Возьми, если хочешь, мою куртку. Шкуру с внутренней стороны пропитали маслом, так что вода в нее не проникает.
Дайен взял меховую куртку, бесформенной массой валявшуюся рядом с его одеждой, быстро обтерся и натянул штаны.
– Спасибо за приглашение прийти к вам в гости, – сказал он, выжимая длинные волосы и безуспешно пытаясь унять дрожь. – Как-нибудь я воспользуюсь им...
Он замолчал, осознав истинность своего намерения только после того, как сказал эту фразу.
– Но, – добавил он с искренней печалью, лаская взором блестящие волосы, красивую головку, длинную, тонкую шейку, – я всего лишь гость в замке...
– А замок этот и есть мой дом, – ответила девушка и повернулась к нему.
– Да нет, нет, – сказал Дайен, смутившись, вдруг он заметил, что у нее золотистые волосы и глаза, которые отсвечивают серебром в лучах уходящего солнца. – Я говорю о замке Олефского. Медведя Олефского.
– А я его дочь, – ответила девушка. Улыбаясь, она поднялась, подошла поближе, протянула руку. – Меня зовут Мейгри.
– Мейгри?! – Дайен остолбенел от изумления.
– А что в этом странного? – Девушка вспыхнула и убрала руку. Она смотрела на него с вызовом. – Меня назвали в честь доблестной женщины-воина, она дружна с моим отцом, когда я родилась, она гостила у нас.
– Ничего, ничего, – пробормотал, запинаясь, Дайен. – Я знаком с леди Мейгри, и меня... ошеломило, что у вас...
– Ты знаком с ней?
Девушка, широко раскрыв глаза, пристально смотрела на Дайена.
– Да, – ответил он, у него закружилась голова, кровь стучала в висках. – Я Дайен. Дайен Старфайер. Может, – добавил он скромно, – ваш отец упоминал вам обо мне...
– Юноша-король, – сказала девушка. Она снова протянула к нему руку. – Отец сказал, что ты – странный, но у тебя есть хорошие качества.
– И на том спасибо, – сказал смущенно Дайен и ответил на сильное дружеское рукопожатие.
Пальцы у нее были изящные и пухлые, ногти – коротко острижены, как у мужчины. Она была одного с ним роста, хорошо сложена, с мускулистыми руками и плечами, тонкой талией, узкими бедрами и длинными ногами. Она была смуглой, потому что, видно, много времени проводила на воздухе; он на ее фоне казался бледным и слабым. Золотистые глаза (где он видел такие?) были большими и серьезными. Нос – крупный, слишком крупный для классических форм, улыбка – открытой, искренней и... доброжелательной.
Доброжелательной! Господи! У Дайена заныло сердце. Он всегда посмеивался, когда говорили, что Эрос, мол, пронзает мужчину стрелами любви, но теперь он понял, что это значит. Он ничуть не удивился бы, если бы увидел сейчас торчащую из его груди стрелу.
– Я оскорбила тебя? – спросила девушка, неверно истолковав его молчание.
– Нет, нет, – ответил Дайен, потом покачал головой и посмотрел на нее сквозь гущу рыжих волос, упавших со лба на глаза. – Юноша-король звучит не очень лестно, верно?
– Я не уверена, что мой отец прав, – констатировала девушка, оценивающе глядя на него. – Мне ты кажешься мужчиной.
Дайену хотелось завыть, начать скакать по лесу, разжечь костер, потерев друг о друга сухие палки, поймать какого-нибудь огромного зверя и бросить к ее ногам. Но, глядя на нее, он понял, что она-то куда ловчее отловит зверя и разведет костер...
Он ничего не ответил ей, потому что не мог найти слова, этот пристальный взгляд золотистых глаз пронзил его насквозь. Он подобрал куртку, пропахшую рыбой, и отдал ее девушке.
– Возьмите, – сказал он, глядя на ее смуглые голые руки, – лучше вы ее наденьте.
Солнце село за вершины гор. Его отблеск окрашивал небо мягким, мерцающим пурпурным заревом с красно-оранжевыми пятнами.
– Я обидела тебя, – сказала девушка. – Прости меня. Мама говорит, что я, как грон, неуклюжая.
Взяв куртку, она приблизилась к нему вплотную, набросила ее ему на плечи, запахнула на груди, разгладила своими мягкими пальцами.
– Вот так. Сейчас ты согреешься.
Дайен схватил ее руки, сжал их, привлек ее к себе. Он смотрел ей в глаза, говоря без слов то, что нельзя сказать вслух, а только – от сердца к сердцу.
Она поняла. Опустила глаза, ресницы легли тенью на горящие щеки. Голову тоже опустила. И он увидел, что волосы у нее вовсе не светлые, как ему показалось сначала, а переливающиеся радужным блеском пепельные, светлые и каштановые. Они были короткими, наверно, она подстригла их, чтобы они не мешали ей на охоте. Он представил себе, как ее голова покоится у него на груди, как он гладит ее волосы, перебирая пальцами. Жгучая боль в горле чуть не задушила его.
Вдруг она отпрянула, отбежала от него.
– Мне же надо рыбу взять!
Дайен отпустил ее. Ему надо было перехватить дыхание, снова почувствовать почву под ногами.
Она сняла с крючка рыбу, барахтающуюся в мокрой сети.
– Подержи, – сказала она, передавая садок Дайену.
Она сбегала к опушке леса и принесла кожаный мешок и несколько удочек с металлическими крючками. Она повесила мешок на плечо, подняла удочки и протянула руку за рыбой.
– Нет, нет, – запротестовал Дайен. – Я сам понесу.
– Уверен?
Но очень скоро он сморщился от резкого запаха, исходившего от корчащихся, разевающих пасть противных существ.
– Уверен. Должен же я свою лепту внести в рыбную ловлю. По-моему, мне следует вернуть вам вашу куртку, – сказал он, глядя на ее голые руки, на просторную рубашку. Она стояла к нему боком, и через вырез он видел ее округлые, маленькие, твердые груди.
– Чепуха! – сказала она решительно. – Это тебе холодно. А мне нет. У тебя мурашки небось по коже бегут.
Дайен мог бы сказать, что он дрожит вовсе не от холода, но понял, что лучше промолчать. Они пересекли прибрежную полосу, пошли лесной дорожкой, которая огибала озеро, она была вытоптана и утрамбована бесчисленными Олефскими. У девушки был размашистый шаг и совершенно мужская походка. Она шла пружинисто, не покачивая бедрами.
Дайен боялся от нее отстать – рыба стесняла его движения, да и дороги он не знал. Споткнулся и попал ногой в ямку. Она схватила его, помогла удержать равновесие, и он вдруг заметил, что она идет по левую сторону от него, с той стороны, где всегда держат щит, и внезапно он вспомнил, где он видел эти золотистые глаза.
– Все в порядке? – озабоченно спросила она, остановившись. – Не вывихнул коленку? Мне самой надо было нести рыбу...
– Все отлично! – ответил он, стараясь успокоиться, чтобы кровь перестала пульсировать в висках. Он отбросил ее руку в безотчетном порыве гнева, вызванного тем, что она обращается с ним, как с ребенком. – Да понесу я эту чертову рыбу!
Между ними возникло молчание, как уродливый, весь в колючках, куст куманики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144