Лось обхватил его под мышками и сделал усилие
приподнять, но тело Гусева повисло, как пузырь с воздухом. Он разжал руки,
- Гусев медленно опустился на пол, вытянул ноги на воздух, поднял локти, -
сидел как в воде, озирался:
- Вот штука то, - гляди - сейчас полечу.
Лось сказал ему - лезть, наблюдать в верхние глазки. Гусев встал,
качнулся, примерился и полез по отвесной стене аппарата, как муха, -
хватался за стеганую обивку. Прильнул к глазку:
- Темень, Мстислав Сергеевич, как есть ничего не видно.
Лось надел дымчатое стекло на окуляр, обращенный к солнцу. Четким
очертанием, огромным, косматым клубком солнце висело в пустой темноте. С
боков его, как крылья, были раскинуты две световые туманности. От плотного
ядра отделился фонтан и расплылся грибом: это было, как раз, время, когда
начали распадаться солнечные пятна. В отдалении от светлого ядра
располагались, еще более бледные, чем зодиакальные крылья, - световые
спирали: океаны огня, отброшенные от солнца и вращающиеся вокруг него, как
спутники.
Лось с трудом оторвался от этого зрелища, - живоносного огня
вселенной. Прикрыл окуляр колпачком. Стало темно. Он придвинулся к глазку,
противоположному световой стороне. Здесь была тьма. Он повернул окуляр, и
глаз укололся о зеленоватый луч звезды. Затем - снова тьма, и - новая
точка звезды. Но вот, в глазок вошел голубой, ясный, сильный луч, - это
был Сириус, небесный алмаз, первая звезда северного неба.
Лось пополз к третьему глазку. Повернул окуляр, взглянул, протер его
носовым платком. Всмотрелся. Сжалось сердце, стали чувствительны волосы на
голове.
Невдалеке, в тьме, плыли, совсем близко, неясные, туманные пятна.
Гусев проговорил с тревогой:
- Какая-то штука летит рядом с нами.
Туманные пятна медленно уходили вниз, становились отчетливее,
светлее. Побежали изломанные, серебристые линии, нити. И вот, стало
проступать яркое очертание рваного края, скалистого гребня. Аппарат,
видимо, сближался с каким-то небесным телом, вошел в его притяжение и, как
спутник, начал поворачиваться вокруг него.
Дрожащей рукой Лось пошарил рычажки реостатов и повернул их до
отказа, рискуя взорвать аппарат. Внутри, под ногами все заревело,
затрепетало. Пятна и сияющие, рваные края быстрее стали уходить вниз.
Освещенная поверхность увеличивалась, приближалась. Теперь уже ясно можно
было видеть резкие, длинные тени от скал, - они тянулись через оголенную,
ледяную равнину.
Аппарат летел к скалам, - они были совсем близко, залитые сбоку
солнцем. Лось подумал (сознание было спокойное и ясное), - через секунду,
- аппарат не успеет повернуть к притягивающей его массе горлом, - через
секунду - смерть.
В эту долю секунды Лось заметил на ледяной равнине, близ скал, -
словно развалины города. Затем, аппарат скользнул над остриями ледяных
пиков... но там, по ту их сторону, - был обрыв, бездна, тьма. Сверкнули на
рваном, отвесном обрыве жилы металлов. И осколок разбитой, неведомой
планеты остался далеко позади, - продолжал свой мертвый путь к вечности.
Аппарат снова мчался среди пустыни черного неба.
Вдруг, Гусев крикнул:
- Вроде, как луна перед нами.
Он обернулся, отделился от стены, и повис в воздухе, раскорячился
лягушкой, и, ругаясь шопотом скверными словами, силился приплыть к стене.
Лось отделился от пола и, тоже повиснув, держась за трубку глазка, -
глядел на серебристый, ослепительный диск Марса.
СПУСК
Серебристый, кое-где словно подернутый облачками, диск Марса заметно
увеличивался. Ослепительно сверкало пятно льдов южного полюса. Ниже его
расстилалась изогнутая туманность. На востоке она доходила до экватора,
близ среднего меридиана - поднималась, огибая полого более светлую
поверхность и раздваивалась, образуя у западного края диска второй мыс.
По экватору были расположены, ясно видны, - пять темных точек,
круглых пятен. Они соединялись прямыми линиями, которые начертывали два
равносторонних треугольника и третий - удлиненный. Подножие восточного
треугольника было охвачено правильной дугой. От середины ее до крайней,
западной точки шло второе полукружие. Несколько линий, точек и полукружий
разбросано к западу и востоку от этой, экваториальной, группы. Северный
полюс тонул во мгле.
Лось жадно вглядывался в эту сеть линий: - вот они, сводящие с ума
астрономов, постоянно меняющиеся, геометрически правильные, непостигаемые
каналы Марса. Лось различал теперь под этим четким рисунком вторую, едва
проступающую, словно стертую, сеть линий. Он начал набрасывать примерный
рисунок ее в записной книжке. Вдруг, диск Марса дрогнул и поплыл в окуляре
глазка. Лось кинулся к реостатам:
- Попали, Алексей Иванович, притягиваемся, падаем.
Аппарат поворачивал горлом к планете. Лось уменьшил и совсем выключил
двигатель. Перемена скорости была теперь менее болезненна. Но наступила
тишина, настолько мучительная, что Гусев уткнулся лицом в руки, зажал уши.
Лось лежал на полу, наблюдая, как увеличивается, растет, становится
все более выпуклым серебряный диск. Казалось, - из черной бездны он сам
теперь летел на них.
Лось снова включил реостаты. Аппарат затрепетал, преодолевая тягу
Марса. Скорость падения замедлилась. Марс закрывал теперь все небо,
тускнел, края его выгибались чашей.
Последние секунды были страшными, - головокружительное падение. Марс
закрыл все небо. Внезапно, стекла глазков запотели. Аппарат прорезывал
облака над тусклой равниной, и, ревя и сотрясаясь, медленно теперь
опускался.
- Садимся! - успел только крикнуть Лось и выключил двигатель. Сильным
толчком его кинуло на стену, перевернуло. Аппарат грузно сел, и повалился
на бок.
...............
Колени тряслись, руки дрожали, сердце замирало. Молча, поспешно Лось
и Гусев приводили в порядок внутренность аппарата. Сквозь отверстие одного
из глазков высунули наружу полуживую мышь, привезенную с земли. Мышь
понемногу ожила, подняла нос, стала шевелить усами, умылась. Воздух был
годен для жизни.
Тогда отвинтили входной люк. Лось облизнул губы, сказал еще
глуховатым голосом:
- Ну, Алексей Иванович, с благополучным прибытием. Вылезаем.
Скинули валенки и полушубки. Гусев прицепил маузер к поясу (на всякий
случай), усмехнулся и распахнул люк.
МАРС
Темно-синее, как море в грозу, ослепительное, бездонное небо увидели
Гусев и Лось, вылезая из аппарата.
Пылающее, косматое солнце стояло высоко над Марсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
приподнять, но тело Гусева повисло, как пузырь с воздухом. Он разжал руки,
- Гусев медленно опустился на пол, вытянул ноги на воздух, поднял локти, -
сидел как в воде, озирался:
- Вот штука то, - гляди - сейчас полечу.
Лось сказал ему - лезть, наблюдать в верхние глазки. Гусев встал,
качнулся, примерился и полез по отвесной стене аппарата, как муха, -
хватался за стеганую обивку. Прильнул к глазку:
- Темень, Мстислав Сергеевич, как есть ничего не видно.
Лось надел дымчатое стекло на окуляр, обращенный к солнцу. Четким
очертанием, огромным, косматым клубком солнце висело в пустой темноте. С
боков его, как крылья, были раскинуты две световые туманности. От плотного
ядра отделился фонтан и расплылся грибом: это было, как раз, время, когда
начали распадаться солнечные пятна. В отдалении от светлого ядра
располагались, еще более бледные, чем зодиакальные крылья, - световые
спирали: океаны огня, отброшенные от солнца и вращающиеся вокруг него, как
спутники.
Лось с трудом оторвался от этого зрелища, - живоносного огня
вселенной. Прикрыл окуляр колпачком. Стало темно. Он придвинулся к глазку,
противоположному световой стороне. Здесь была тьма. Он повернул окуляр, и
глаз укололся о зеленоватый луч звезды. Затем - снова тьма, и - новая
точка звезды. Но вот, в глазок вошел голубой, ясный, сильный луч, - это
был Сириус, небесный алмаз, первая звезда северного неба.
Лось пополз к третьему глазку. Повернул окуляр, взглянул, протер его
носовым платком. Всмотрелся. Сжалось сердце, стали чувствительны волосы на
голове.
Невдалеке, в тьме, плыли, совсем близко, неясные, туманные пятна.
Гусев проговорил с тревогой:
- Какая-то штука летит рядом с нами.
Туманные пятна медленно уходили вниз, становились отчетливее,
светлее. Побежали изломанные, серебристые линии, нити. И вот, стало
проступать яркое очертание рваного края, скалистого гребня. Аппарат,
видимо, сближался с каким-то небесным телом, вошел в его притяжение и, как
спутник, начал поворачиваться вокруг него.
Дрожащей рукой Лось пошарил рычажки реостатов и повернул их до
отказа, рискуя взорвать аппарат. Внутри, под ногами все заревело,
затрепетало. Пятна и сияющие, рваные края быстрее стали уходить вниз.
Освещенная поверхность увеличивалась, приближалась. Теперь уже ясно можно
было видеть резкие, длинные тени от скал, - они тянулись через оголенную,
ледяную равнину.
Аппарат летел к скалам, - они были совсем близко, залитые сбоку
солнцем. Лось подумал (сознание было спокойное и ясное), - через секунду,
- аппарат не успеет повернуть к притягивающей его массе горлом, - через
секунду - смерть.
В эту долю секунды Лось заметил на ледяной равнине, близ скал, -
словно развалины города. Затем, аппарат скользнул над остриями ледяных
пиков... но там, по ту их сторону, - был обрыв, бездна, тьма. Сверкнули на
рваном, отвесном обрыве жилы металлов. И осколок разбитой, неведомой
планеты остался далеко позади, - продолжал свой мертвый путь к вечности.
Аппарат снова мчался среди пустыни черного неба.
Вдруг, Гусев крикнул:
- Вроде, как луна перед нами.
Он обернулся, отделился от стены, и повис в воздухе, раскорячился
лягушкой, и, ругаясь шопотом скверными словами, силился приплыть к стене.
Лось отделился от пола и, тоже повиснув, держась за трубку глазка, -
глядел на серебристый, ослепительный диск Марса.
СПУСК
Серебристый, кое-где словно подернутый облачками, диск Марса заметно
увеличивался. Ослепительно сверкало пятно льдов южного полюса. Ниже его
расстилалась изогнутая туманность. На востоке она доходила до экватора,
близ среднего меридиана - поднималась, огибая полого более светлую
поверхность и раздваивалась, образуя у западного края диска второй мыс.
По экватору были расположены, ясно видны, - пять темных точек,
круглых пятен. Они соединялись прямыми линиями, которые начертывали два
равносторонних треугольника и третий - удлиненный. Подножие восточного
треугольника было охвачено правильной дугой. От середины ее до крайней,
западной точки шло второе полукружие. Несколько линий, точек и полукружий
разбросано к западу и востоку от этой, экваториальной, группы. Северный
полюс тонул во мгле.
Лось жадно вглядывался в эту сеть линий: - вот они, сводящие с ума
астрономов, постоянно меняющиеся, геометрически правильные, непостигаемые
каналы Марса. Лось различал теперь под этим четким рисунком вторую, едва
проступающую, словно стертую, сеть линий. Он начал набрасывать примерный
рисунок ее в записной книжке. Вдруг, диск Марса дрогнул и поплыл в окуляре
глазка. Лось кинулся к реостатам:
- Попали, Алексей Иванович, притягиваемся, падаем.
Аппарат поворачивал горлом к планете. Лось уменьшил и совсем выключил
двигатель. Перемена скорости была теперь менее болезненна. Но наступила
тишина, настолько мучительная, что Гусев уткнулся лицом в руки, зажал уши.
Лось лежал на полу, наблюдая, как увеличивается, растет, становится
все более выпуклым серебряный диск. Казалось, - из черной бездны он сам
теперь летел на них.
Лось снова включил реостаты. Аппарат затрепетал, преодолевая тягу
Марса. Скорость падения замедлилась. Марс закрывал теперь все небо,
тускнел, края его выгибались чашей.
Последние секунды были страшными, - головокружительное падение. Марс
закрыл все небо. Внезапно, стекла глазков запотели. Аппарат прорезывал
облака над тусклой равниной, и, ревя и сотрясаясь, медленно теперь
опускался.
- Садимся! - успел только крикнуть Лось и выключил двигатель. Сильным
толчком его кинуло на стену, перевернуло. Аппарат грузно сел, и повалился
на бок.
...............
Колени тряслись, руки дрожали, сердце замирало. Молча, поспешно Лось
и Гусев приводили в порядок внутренность аппарата. Сквозь отверстие одного
из глазков высунули наружу полуживую мышь, привезенную с земли. Мышь
понемногу ожила, подняла нос, стала шевелить усами, умылась. Воздух был
годен для жизни.
Тогда отвинтили входной люк. Лось облизнул губы, сказал еще
глуховатым голосом:
- Ну, Алексей Иванович, с благополучным прибытием. Вылезаем.
Скинули валенки и полушубки. Гусев прицепил маузер к поясу (на всякий
случай), усмехнулся и распахнул люк.
МАРС
Темно-синее, как море в грозу, ослепительное, бездонное небо увидели
Гусев и Лось, вылезая из аппарата.
Пылающее, косматое солнце стояло высоко над Марсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45