Какое-то время она недоуменно смотрела на дверь, плохо соображая. Потом медленно сняла цепочку, отодвинула засов и открыла дверь. Волосы у Петерсона торчали в разные стороны, куртка измята, галстука не было вовсе. Она смутилась, представив, как выглядит сама: в стареньком легком платье, волосы спутаны, в руке стакан. Марджори пригладила платье липкой ладонью и спрятала стакан за спину.
— О, мистер Петерсон, к сожалению, Джона нет дома. Он.., хм.., работает сегодня вечером в лаборатории.
— Да? А я надеялся его застать.
— Проходите.
Неожиданно по двору с воем пронесся сильнейший порыв ветра, осыпав Петерсона листьями.
— Ox! — воскликнула Марджори.
Петерсон машинально вошел внутрь и захлопнул дверь.
— Господи, вот это ветер! — сказала она.
— Надвигается шторм.
— Как вы доехали?
— С трудом. Мне пришлось пролежать несколько дней теле к югу отсюда. Поправившись, я решил заехать к I и узнать, нет ли у Джона чего-нибудь нового.
— Боюсь, что ничего нового нет, мистер Петерсон.
— Пожалуйста, называйте меня Ян.
— Хорошо, Ян. Джон пытается раздобыть топливо для энергетической установки лаборатории. Он говорит, что не может больше полагаться на коммерческое обслуживание. Это отнимает у него много времени. Но я знаю точно, что он продолжает передачу.
Петерсон кивнул.
— Очень хорошо. Я полагаю, это все, на что можно рассчитывать. — Он улыбнулся:
— Знаете, я только наполовину верил в то, что это может быть выполнено.
— Но разве все еще нельзя? Я хочу сказать…
— Думаю, мы не все понимаем в этом процессе. Должен признаться, что я в основном заинтересовался этой работой потому, что она сама по себе представляла хороший кусок науки. Вероятно, это моя последняя индульгенция. Игра в карты на обреченном “Титанике”. У меня было время обдумать все в течение последних нескольких дней. Уезжая из Лондона, я решил, что уже выздоровел, но болезнь меня не отпустила. Я пытался попасть в больницу, но не смог. Нет мест. Поэтому я остановился в отеле долечиться. Лечился голодом, а чтобы отвлечься, раздумывал над экспериментом.
— Подумать только! Проходите, присаживайтесь. Когда Петерсон вошел в освещенную комнату, Марджори увидела, как он похудел и осунулся. Взгляд потух, под глазами образовались мешки.
— Эта болезнь… Не связана ли она…
— Да, она спровоцирована веществами, которые разносят облака. Даже после того, как они полностью выведены, в организме нарушаются метаболические процессы.
— Мы едим консервированную пищу. По радио говорили, что она безопаснее всего.
— Да, они, конечно, могут говорить, — поморщился Петерсон. — Это означает, что у них нет обрабатывающих растворов, необходимых для спасения урожая. Я сегодня звонил своему секретарю и выяснил некоторые подробности не для широкой огласки.
— Они настолько плохи?
— Плохи? Они катастрофичны. — Он устало опустился на софу. — Независимо от того, что вы планируете, реальные вещи кажутся просто нереальными.
— Я полагаю, что это не входило в наши планы. Петерсон поморгал, как бы помогая себе сориентироваться.
— Да нет, я имел в виду.., если спроецировать все в бесконечность, то математически.., нет, не то… — Он покачал головой и продолжил:
— Я бы посоветовал вам есть как можно меньше. Подозреваю — так же думают и эксперты, черт их подери со всеми их знаниями, — это очень сильно повлияет на нашу жизнь. Не хватает лекарств, способствующих очищению организма, и.., некоторые думают, что биосфера изменилась необратимо.
— Ну вот, — сказала она встревоженно. — Если вы, мужчины, не можете…
Петерсон попробовал отогнать свое подавленное настроение.
— Давайте не будем зацикливаться на этом, хорошо, Марджори? Можно мне называть вас так?
— Да, конечно.
— А как вы себя чувствуете?
— Сказать по правде, я немного не в своей тарелке. Я перенервничала, оставшись одна, и выпила пару рюмок. Боюсь, вино ударило мне в голову.
— Наверное, это лучше всего. Может быть, мне тоже выпить и догнать вас?
— Сделайте одолжение. Вы поухаживаете за собой? Я плохо помню, какие у нас припасы. Я пью перно.
Она смотрела, как он идет через комнату, открывает дверцы шкафа, двигает бутылки, чтобы разглядеть этикетки. Марджори опустила голову на руку. Она почувствовала, как он остановился рядом.
— С вами все в порядке, Марджори?
Она боялась встретить его взгляд, ее лицо пылало. Петерсон уперся рукой о подлокотник ее кресла. Не в состоянии двигаться, она смотрела на его золотые часы, изящную кисть, волосы на тыльной стороне руки.
— Марджори?
— Извините. Мне очень жарко, Ян.
— Позвольте мне открыть окно. В комнате очень душно. Марджори ощутила прохладное прикосновение ветра к влажному лбу.
— О, теперь лучше. Спасибо.
Она откинулась назад и взглянула на него. В конце концов, в нем не было ничего особенного. Интересный мужчина, и только. Она улыбнулась.
— Извините, я сегодня прямо фаталистка какая-то. Знаете, эта история с облаком, потом гибель Грэга Маркхема, и.., все кажется бессмысленным. И все же.., человек рад ощущать себя живым… Простите.., я несу околесицу. Это все потому, что мы бессильны. Я все-таки хотела бы что-нибудь сделать.
— Ну почему же? Вы говорите очень разумные вещи, Марджори.
Неожиданно раздался страшный удар грома, потрясший весь дом.
— Господи, совсем близко! — воскликнула она и удивилась — нельзя так волноваться. По спине колючей волной пробежал холодок.
— Я вот думаю, а не попадет ли с дождем на землю еще больше этих облачных организмов?
— Возможно.
— Знаете, поблизости живет женщина, которая, как я слышала, держит пристанище для котов. Она отдала им все консервы, так как думала, что они загрязнены. Теперь она, наверное, голодает.
— Безумие. — Он сделал большой глоток из бокала.
— Вы слышали о коронации? Они отменили все приготовления.
— Я думаю, страна будет возмущена, — саркастически ухмыльнулся Петерсон.
Марджори улыбнулась. Вновь сверкнула молния, загрохотал гром. Она испуганно вскочила. Они взглянули друг на друга и неожиданно расхохотались.
— Если вы услышали гром, значит, вы в безопасности, — сказал Петерсон. — Молния уже прошла.
Настроение Марджори улучшилось, она была рада его присутствию, одиночество и страх куда-то пропали.
— Вы голодны? Не хотите ли чего-нибудь съесть?
— Нет, спасибо. Расслабьтесь. Не старайтесь быть хозяйкой. Если мне что-нибудь понадобится, я возьму.
Он слабо улыбнулся. Не прозвучало ли это двусмысленно? Видно, он привык получать все, что хочет. Но сегодня он менее самоуверен…
— Я рада видеть вас, — призналась Марджори. — Знаете, мне очень одиноко последние дни. Дети уехали, а Джон работает допоздна.
— Да, я представляю… — Он не договорил. Дом вдруг содрогнулся от мощного удара грома, и свет погас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102