поминальный пир завершился, и новый король пришел в Камелот; его молодая жена гуляет здесь в саду со своими дамами, а ненужная королева еще в белом своем трауре ищет по малым королевствам, расспрашивая, где бы ее приняли с почетом и пообещали бы покровительство и защиту.
— Но, госпожа, — ответил, как всегда реалистичный, Мордред, — разумеется, мой… Верховный король сказал тебе, какие распоряжения были сделаны на случай такого дня?
— Я знала, что ты назовешь это бреднями! — Королева с усилием взяла легкий тон и перевела разговор на другое' — Но поверь мне, такое известно каждой жене. А как насчет твоей, Мордред?
— Моей?
Королева смешалась.
— Я ошибаюсь? Я думала, ты женат. Мне казалось, я слышала что-то о том, что твой сын — при дворе Гвартегидда в Бумбартоне.
— Я не женат. — Эти слова вырвались у Мордреда, пожалуй, слишком поспешно и слишком прочувствованно. Королева удивленно поглядела на него, и Мордред, подняв руку, добавил: — Но эти слова верны, госпожа. У меня двое сыновей. — С улыбкой он пожал плечами. — Кто я, в конце концов, чтоб настаивать на законном браке? Оба мальчика — от разных матерей. У Гвартегидда сейчас Мелеан, младший. Другой все еще на островах.
— А их матери?
— Матери Мелеана нет в живых. — Ложь далась ему гладко. Поскольку королева явно ничего не знала ни о тайном доме в Камелоте, ни о его обитательнице, он не станет сознаваться ей в этом прямо сейчас. — Другая довольна узами, которые связывают ее со мной. Она — женщина Оркнеев, а на островах обычаи иные.
— Выходит, замужняя или нет, — со все той же наигранной легкостью заключила королева, — она все же женщина и жена и подобно мне принуждена жить со снами о злосчастном дне гнева, когда гонец привезет вести худшие, чем принес мне ты.
Мордред улыбнулся. Если он и подумал, что его женщине есть чем занять свои дни, чтобы не сидеть праздно, пугая себя снами о его смерти и похоронах, то он умолчал об этом. И впрямь женские бредни. Йо, протягивая руку за посланьем, он увидел, как дрожит ее рука, подавшая ему пергамент, и это заставило его переменить свои мысли о Гвиневере. В его глазах она была королева, прекрасная супруга его короля, а также неуловимое виденье тайных его желаний, создание веселья и богатства, власти и счастья. Для него стало потрясеньем увидеть ее такой: одинокая женщина, живущая в страхе. “Нам не остается ничего иного, кроме как ждать, наблюдать и надеяться”, — сказала она.
О подобном он никогда не задумывался. Ему недоставало воображения, и в своих отношениях с женщинами — за исключением Моргаузы — он по большей части следовал своему крестьянскому воспитанью. Умышленно он не причинил бы женщине вреда или боли, но ему не пришло бы в голову отказать себе в чем-то, чтобы помочь или послужить какой-либо из них. Напротив — они существовали для того, чтобы помогать и служить ему.
Усилием воображения, совершенно чуждого ему, он заглянул в будущее, попытался мыслить, как могла бы мыслить женщина, чтобы бояться той судьбы, какая выпадет на долю королевы. Чего ей ждать от будущего, когда Артур встретит свой конец? Год назад ответ был прост: Бедуир увезет вдову в Бенойк или в свои земли в Нортумбрии. Но теперь Бедуир связан браком и жена его в тягости. Более того: Бедуир, по трезвому размышлению, едва ли останется в живых в той битве, в которой падет Артур. Даже теперь, когда Мордред и королева беседовали в саду, напоенном запахом роз, быть может, началась битва, что может превратить ее сон о злосчастном дне гнева в реальность. Он вспомнил строки ее письма к Артуру, в которых сквозил неприкрытый страх. Страх не только перед опасностями, какие грозят Артуру, но и страх за него, за Мордреда. “Ты и твой сын”, — писала она. Теперь, со вспышкой правды, болезненной, как порез, он понял почему. Герцог Константин до сих пор в глазах всего света — первый претендент на трон и уже заглядывается на Камелот, зная, что его притязания на титул сильно подкрепит брак, если только сперва он сможет заполучить королеву-регентшу…
Тут он очнулся, осознал, что королева смотрит на него напряженным вопросительным взглядом, и сколь мог убедительно ответил на этот взгляд:
— Госпожа, что до твоих снов и страхов, скажу лишь одно. Я уверен, что талант короля и твои за него молитвы сохранят его в добром здравии на многие грядущие годы, но если случится беда, тебе нечего страшиться. Я знаю, что Константин Корнуэльский может попытаться оспорить последние распоряжения короля…
— Мордред…
— С твоего позволения, я продолжу, госпожа. Позволь мне говорить прямо. Он честолюбив и жаждет взойти на трон Верховного королевства, и ты страшишься его. Позволь мне сказать вот что. Тебе известна воля моего отца, и тебе известно, что она будет исполнена. Когда я унаследую от него трон, тебе нечего будет бояться. Пока я жив, ты будешь в безопасности и в почете.
Краска залила ей лицо, взглядом она поблагодарила его, но вслух сказала лишь, все еще пытаясь улыбаться:
— И не будет ненужной королевы?
— Никогда.
На том Мордред удалился.
В тени садовых ворот, вне видимости женщины, сидевшей в беседке, он остановился. Сердце у него словно неслось вскачь, плоть пылала. Он стоял без движения, пока не спал жар и не выровнялись глухие удары сердца. Холодной рукой он скомкал подсвеченную закатным солнцем картину в своих мыслях: розы, серо-голубые глаза, улыбка, прикосновение дрожащей руки. Это безрассудство. Более того, это бесполезное безрассудство. Артур, Бедуир… Кем бы он, Мордред, ни был, кем бы ни мог он стать, пока оба они, Артур и Бедуир, живы, для этой прекрасной дамы он всегда будет лишь жалким и запинающимся третьим.
Он слишком долго был без женщины. По правде сказать, он был слишком занят, чтобы даже думать об этом. До сего момента. Сегодня вечером он выкроит время и задушит эти порожденья жаркого воображения.
И все равно… Он знал, что сегодня его честолюбие стало на иной путь. Были ведь прецеденты, бесспорные, не вызывающие сомнений. У него нет жены. Она бесплодна, но у него есть двое сыновей. Если Константин может помышлять об этом, то может и он. И во имя всех богов под землей и на небесах, Константин ее не получит.
Отчаянно скомкав в кулаке посланье Верховного короля, он прошел в королевские покои, во весь голос подзывая секретарей.
5
Лишь некоторое время спустя Мордред смог увидеться с королевой. После разговора в беседке он с головой погрузился в круговорот дел по снаряжению затребованных Артуром полков и погрузке их на корабли. В похвально короткий срок экспедиционные войска отплыли под командованием Кея, приемного брата короля, со вполне обоснованной надеждой нагнать Артура до решающего столкновения. Гонец, прибывший с обратным кораблем, принес известия в целом радостные:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— Но, госпожа, — ответил, как всегда реалистичный, Мордред, — разумеется, мой… Верховный король сказал тебе, какие распоряжения были сделаны на случай такого дня?
— Я знала, что ты назовешь это бреднями! — Королева с усилием взяла легкий тон и перевела разговор на другое' — Но поверь мне, такое известно каждой жене. А как насчет твоей, Мордред?
— Моей?
Королева смешалась.
— Я ошибаюсь? Я думала, ты женат. Мне казалось, я слышала что-то о том, что твой сын — при дворе Гвартегидда в Бумбартоне.
— Я не женат. — Эти слова вырвались у Мордреда, пожалуй, слишком поспешно и слишком прочувствованно. Королева удивленно поглядела на него, и Мордред, подняв руку, добавил: — Но эти слова верны, госпожа. У меня двое сыновей. — С улыбкой он пожал плечами. — Кто я, в конце концов, чтоб настаивать на законном браке? Оба мальчика — от разных матерей. У Гвартегидда сейчас Мелеан, младший. Другой все еще на островах.
— А их матери?
— Матери Мелеана нет в живых. — Ложь далась ему гладко. Поскольку королева явно ничего не знала ни о тайном доме в Камелоте, ни о его обитательнице, он не станет сознаваться ей в этом прямо сейчас. — Другая довольна узами, которые связывают ее со мной. Она — женщина Оркнеев, а на островах обычаи иные.
— Выходит, замужняя или нет, — со все той же наигранной легкостью заключила королева, — она все же женщина и жена и подобно мне принуждена жить со снами о злосчастном дне гнева, когда гонец привезет вести худшие, чем принес мне ты.
Мордред улыбнулся. Если он и подумал, что его женщине есть чем занять свои дни, чтобы не сидеть праздно, пугая себя снами о его смерти и похоронах, то он умолчал об этом. И впрямь женские бредни. Йо, протягивая руку за посланьем, он увидел, как дрожит ее рука, подавшая ему пергамент, и это заставило его переменить свои мысли о Гвиневере. В его глазах она была королева, прекрасная супруга его короля, а также неуловимое виденье тайных его желаний, создание веселья и богатства, власти и счастья. Для него стало потрясеньем увидеть ее такой: одинокая женщина, живущая в страхе. “Нам не остается ничего иного, кроме как ждать, наблюдать и надеяться”, — сказала она.
О подобном он никогда не задумывался. Ему недоставало воображения, и в своих отношениях с женщинами — за исключением Моргаузы — он по большей части следовал своему крестьянскому воспитанью. Умышленно он не причинил бы женщине вреда или боли, но ему не пришло бы в голову отказать себе в чем-то, чтобы помочь или послужить какой-либо из них. Напротив — они существовали для того, чтобы помогать и служить ему.
Усилием воображения, совершенно чуждого ему, он заглянул в будущее, попытался мыслить, как могла бы мыслить женщина, чтобы бояться той судьбы, какая выпадет на долю королевы. Чего ей ждать от будущего, когда Артур встретит свой конец? Год назад ответ был прост: Бедуир увезет вдову в Бенойк или в свои земли в Нортумбрии. Но теперь Бедуир связан браком и жена его в тягости. Более того: Бедуир, по трезвому размышлению, едва ли останется в живых в той битве, в которой падет Артур. Даже теперь, когда Мордред и королева беседовали в саду, напоенном запахом роз, быть может, началась битва, что может превратить ее сон о злосчастном дне гнева в реальность. Он вспомнил строки ее письма к Артуру, в которых сквозил неприкрытый страх. Страх не только перед опасностями, какие грозят Артуру, но и страх за него, за Мордреда. “Ты и твой сын”, — писала она. Теперь, со вспышкой правды, болезненной, как порез, он понял почему. Герцог Константин до сих пор в глазах всего света — первый претендент на трон и уже заглядывается на Камелот, зная, что его притязания на титул сильно подкрепит брак, если только сперва он сможет заполучить королеву-регентшу…
Тут он очнулся, осознал, что королева смотрит на него напряженным вопросительным взглядом, и сколь мог убедительно ответил на этот взгляд:
— Госпожа, что до твоих снов и страхов, скажу лишь одно. Я уверен, что талант короля и твои за него молитвы сохранят его в добром здравии на многие грядущие годы, но если случится беда, тебе нечего страшиться. Я знаю, что Константин Корнуэльский может попытаться оспорить последние распоряжения короля…
— Мордред…
— С твоего позволения, я продолжу, госпожа. Позволь мне говорить прямо. Он честолюбив и жаждет взойти на трон Верховного королевства, и ты страшишься его. Позволь мне сказать вот что. Тебе известна воля моего отца, и тебе известно, что она будет исполнена. Когда я унаследую от него трон, тебе нечего будет бояться. Пока я жив, ты будешь в безопасности и в почете.
Краска залила ей лицо, взглядом она поблагодарила его, но вслух сказала лишь, все еще пытаясь улыбаться:
— И не будет ненужной королевы?
— Никогда.
На том Мордред удалился.
В тени садовых ворот, вне видимости женщины, сидевшей в беседке, он остановился. Сердце у него словно неслось вскачь, плоть пылала. Он стоял без движения, пока не спал жар и не выровнялись глухие удары сердца. Холодной рукой он скомкал подсвеченную закатным солнцем картину в своих мыслях: розы, серо-голубые глаза, улыбка, прикосновение дрожащей руки. Это безрассудство. Более того, это бесполезное безрассудство. Артур, Бедуир… Кем бы он, Мордред, ни был, кем бы ни мог он стать, пока оба они, Артур и Бедуир, живы, для этой прекрасной дамы он всегда будет лишь жалким и запинающимся третьим.
Он слишком долго был без женщины. По правде сказать, он был слишком занят, чтобы даже думать об этом. До сего момента. Сегодня вечером он выкроит время и задушит эти порожденья жаркого воображения.
И все равно… Он знал, что сегодня его честолюбие стало на иной путь. Были ведь прецеденты, бесспорные, не вызывающие сомнений. У него нет жены. Она бесплодна, но у него есть двое сыновей. Если Константин может помышлять об этом, то может и он. И во имя всех богов под землей и на небесах, Константин ее не получит.
Отчаянно скомкав в кулаке посланье Верховного короля, он прошел в королевские покои, во весь голос подзывая секретарей.
5
Лишь некоторое время спустя Мордред смог увидеться с королевой. После разговора в беседке он с головой погрузился в круговорот дел по снаряжению затребованных Артуром полков и погрузке их на корабли. В похвально короткий срок экспедиционные войска отплыли под командованием Кея, приемного брата короля, со вполне обоснованной надеждой нагнать Артура до решающего столкновения. Гонец, прибывший с обратным кораблем, принес известия в целом радостные:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120