У него был такой исступленный вид, что Джини затрепетала при мысли о том, что она сделала.
— Выпусти меня, — сказал юный дикарь.
— Не выпущу, пока ты не пообещаешь, что…
— Тогда я такое сделаю, что ты и сама будешь рада выскочить отсюда.
Он схватил зажженную свечу и бросил ее на солому, которая сейчас же вспыхнула. Джини закричала и выбежала из комнаты; узник устремился следом за ней, распахнул в проходе окно, выскочил в сад, перепрыгнул через ограду, пронесся, словно олень, через рощу и выбежал на берег моря. Тем временем огонь был потушен, но беглеца найти не удалось. Так как Джини молчала, никто не узнал о ее причастности к побегу преступника, а о его дальнейшей судьбе они узнали лишь спустя некоторое время — она была такой же страшной, как и вся его жизнь.
Батлеру после долгих розысков удалось выяснить, что юноша добрался до парусника, на котором собирался бежать Донах. Но алчный капитан, познавший все преступления и способный на любые предательства, решил возместить потерю наживы, которую Донах должен был привезти на судно: он взял беглеца под стражу, доставил его в Америку и продал там в качестве раба на плантацию в один из отдаленных районов Виргинии. Когда Батлер узнал об этом, он послал в Америку деньги, чтобы выкупить юношу из рабства, и дал указание принять меры для исправления его характера, искоренения дурных привычек и поощрения любых хороших наклонностей. Но помощь эта пришла слишком поздно. Молодой человек возглавил заговор против бесчеловечного хозяина плантации, в котором последний был убит, после чего бежал к соседнему племени диких индейцев. Больше о нем никогда не слышали: очевидно, он жил и умер согласно обычаям этого дикого народа, с которым его роднил прежний образ жизни.
Поскольку надежд на исправление молодого человека больше не оставалось, мистер и миссис Батлер решили, что не стоит рассказывать леди Стонтон всю эту страшную историю. Она прожила у них больше года, и почти все это время горе ее было беспредельно. В последние месяцы оно выражалось в апатии и крайней вялости, развеять которые в условиях монотонного домашнего быта миссис Батлер было, конечно, невозможно. Эффи с самых ранних своих дней не была создана для спокойного, размеренного существования. В отличие от сестры ей требовались шумные развлечения общества, чтобы рассеять грусть или создать радостное настроение. Она оставила уединение Ноктарлити со слезами искренней нежности, предварительно осыпав его обитателей всем, что, по ее понятиям, представляло для них ценность. Но она все же оставила его, и, когда боль расставания прошла, отъезд ее явился облегчением для обеих сестер.
Семейство в пасторате Ноктарлити, чьи дни протекали спокойно и счастливо, слышало стороной, что прекрасная вдовствующая леди Стонтон вновь заняла свое место в высшем свете. Они узнали об этом и из других, более существенных фактов: Дэвид получил офицерский чин, и так как он унаследовал, очевидно, воинствующий дух Батлера Книжника, то продвигался на военном поприще так быстро, что вызвал зависть и удивление пятисот своих товарищей по оружию, происходивших из «благородных семейств» Верхней Шотландии. Рубен стал адвокатом и тоже продвигался успешно вперед, хотя и не так быстро. Юфимия Батлер, приданое которой (значительно увеличенное за счет щедрости леди Стонтон) в сочетании с ее природной красотой сделало девушку одной из самых завидных невест, вышла замуж за лэрда Верхней Шотландии, который ни разу не поинтересовался именем ее деда. По этому случаю она получила столько подарков от леди Стонтон, что стала предметом зависти всех красавиц в Дамбартоне и Аргайлшире.
Пробыв на положении звезды в высшем свете около десяти лет и скрывая, как и большинство ее современников, раненое сердце под напускной веселостью и отклонив самые лестные и заманчивые предложения второго брака, леди Стонтон выдала свою душевную неудовлетворенность тем, что уехала на континент и поселилась в том монастыре, где когда-то получила образование. Она не постриглась в монахини, но до самой смерти жила в строгом уединении, соблюдая все законы и ритуалы католической религии.
В Джини сохранилось еще столько отцовской непреклонности, что она горько страдала от такого вероотступничества, и Батлер разделял ее скорбь.
— А все-таки любая религия, как бы она ни была несовершенна, — говорил он, — лучше холодного скептицизма или шумных утех света, которые так ослепляют легкомысленных, что они совсем забывают о духовных благах.
Тем временем эта простодушная пара жила в довольстве и счастье, черпая отраду друг в друге, в процветании своего семейства, в любви и почитании окружающих, и умерла, оплакиваемая всеми, кто ее знал.
***
Читатель! Эта повесть не была рассказана напрасно, если ей удалось подтвердить великую истину, что проступок, хоть и может вызвать временное благополучие, никогда не приносит подлинного счастья; что дурные последствия преступлений живут гораздо дольше, чем сами преступления, и, подобно призракам убитых, всегда следуют по пятам за злодеем; и что добродетель если и не увенчивается суетным величием, зато всегда осенена благополучием и покоем.
L'ENVOY note 116 ДЖЕДЕДИИ КЛЕЙШБОТЭМА
На этом заканчивается повесть об Эдинбургской темнице, заполнившая больше страниц, чем я предполагал. Эдинбургская темница, это сердце Мид-Лотиана, больше не существует, или, вернее, она перенесена на самую окраину города, что напомнило мне о прелестной комедии мосье Жана-Батиста Поклена «Le Medecin Malgre lui» note 117, где мнимый доктор, когда его обвинили в том, что он выслушивает сердце справа, а не слева, остроумно отвечает: «Cela etoit autrefois ainsi, mais nous avons change tout cela» note 118.
Если кто-либо из читателей захочет понять смысл этой остроумной фразы, то мне остается лишь сказать, что я преподаю не только классические языки, но и французский также. За умеренную плату — пять шиллингов за триместр, о чем можно узнать из моих объявлений, периодически появляющихся в печати.
СЕРДЦЕ СТРАНЫ
Роман «Эдинбургская темница» появился в 1818 году, восемь месяцев спустя после «Роб Роя», и относится он к той же эпохе англо-шотландской смуты, что и другие вальтерскоттовские романы, называемые «шотландскими». Время действия «Эдинбургской темницы» 1736-1751 гг., но помыслы персонажей романа, как обычно у Вальтера Скотта, устремляются в прошлое, их память охватывает целую эпоху XVII-XVIII вв.
«Старая власть» — это выражение встречается на страницах романа. Такова власть воспоминаний, верований, убеждений, предрассудков, глубоко укорененных в сознании героев «Эдинбургской темницы». При малейшем побуждении извне эта власть дает о себе знать. Любая неурядица, относительно случайная и незначительная, вызывает сведение поистине старых счетов, включающих конфликты государственные, национальные, религиозные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
— Выпусти меня, — сказал юный дикарь.
— Не выпущу, пока ты не пообещаешь, что…
— Тогда я такое сделаю, что ты и сама будешь рада выскочить отсюда.
Он схватил зажженную свечу и бросил ее на солому, которая сейчас же вспыхнула. Джини закричала и выбежала из комнаты; узник устремился следом за ней, распахнул в проходе окно, выскочил в сад, перепрыгнул через ограду, пронесся, словно олень, через рощу и выбежал на берег моря. Тем временем огонь был потушен, но беглеца найти не удалось. Так как Джини молчала, никто не узнал о ее причастности к побегу преступника, а о его дальнейшей судьбе они узнали лишь спустя некоторое время — она была такой же страшной, как и вся его жизнь.
Батлеру после долгих розысков удалось выяснить, что юноша добрался до парусника, на котором собирался бежать Донах. Но алчный капитан, познавший все преступления и способный на любые предательства, решил возместить потерю наживы, которую Донах должен был привезти на судно: он взял беглеца под стражу, доставил его в Америку и продал там в качестве раба на плантацию в один из отдаленных районов Виргинии. Когда Батлер узнал об этом, он послал в Америку деньги, чтобы выкупить юношу из рабства, и дал указание принять меры для исправления его характера, искоренения дурных привычек и поощрения любых хороших наклонностей. Но помощь эта пришла слишком поздно. Молодой человек возглавил заговор против бесчеловечного хозяина плантации, в котором последний был убит, после чего бежал к соседнему племени диких индейцев. Больше о нем никогда не слышали: очевидно, он жил и умер согласно обычаям этого дикого народа, с которым его роднил прежний образ жизни.
Поскольку надежд на исправление молодого человека больше не оставалось, мистер и миссис Батлер решили, что не стоит рассказывать леди Стонтон всю эту страшную историю. Она прожила у них больше года, и почти все это время горе ее было беспредельно. В последние месяцы оно выражалось в апатии и крайней вялости, развеять которые в условиях монотонного домашнего быта миссис Батлер было, конечно, невозможно. Эффи с самых ранних своих дней не была создана для спокойного, размеренного существования. В отличие от сестры ей требовались шумные развлечения общества, чтобы рассеять грусть или создать радостное настроение. Она оставила уединение Ноктарлити со слезами искренней нежности, предварительно осыпав его обитателей всем, что, по ее понятиям, представляло для них ценность. Но она все же оставила его, и, когда боль расставания прошла, отъезд ее явился облегчением для обеих сестер.
Семейство в пасторате Ноктарлити, чьи дни протекали спокойно и счастливо, слышало стороной, что прекрасная вдовствующая леди Стонтон вновь заняла свое место в высшем свете. Они узнали об этом и из других, более существенных фактов: Дэвид получил офицерский чин, и так как он унаследовал, очевидно, воинствующий дух Батлера Книжника, то продвигался на военном поприще так быстро, что вызвал зависть и удивление пятисот своих товарищей по оружию, происходивших из «благородных семейств» Верхней Шотландии. Рубен стал адвокатом и тоже продвигался успешно вперед, хотя и не так быстро. Юфимия Батлер, приданое которой (значительно увеличенное за счет щедрости леди Стонтон) в сочетании с ее природной красотой сделало девушку одной из самых завидных невест, вышла замуж за лэрда Верхней Шотландии, который ни разу не поинтересовался именем ее деда. По этому случаю она получила столько подарков от леди Стонтон, что стала предметом зависти всех красавиц в Дамбартоне и Аргайлшире.
Пробыв на положении звезды в высшем свете около десяти лет и скрывая, как и большинство ее современников, раненое сердце под напускной веселостью и отклонив самые лестные и заманчивые предложения второго брака, леди Стонтон выдала свою душевную неудовлетворенность тем, что уехала на континент и поселилась в том монастыре, где когда-то получила образование. Она не постриглась в монахини, но до самой смерти жила в строгом уединении, соблюдая все законы и ритуалы католической религии.
В Джини сохранилось еще столько отцовской непреклонности, что она горько страдала от такого вероотступничества, и Батлер разделял ее скорбь.
— А все-таки любая религия, как бы она ни была несовершенна, — говорил он, — лучше холодного скептицизма или шумных утех света, которые так ослепляют легкомысленных, что они совсем забывают о духовных благах.
Тем временем эта простодушная пара жила в довольстве и счастье, черпая отраду друг в друге, в процветании своего семейства, в любви и почитании окружающих, и умерла, оплакиваемая всеми, кто ее знал.
***
Читатель! Эта повесть не была рассказана напрасно, если ей удалось подтвердить великую истину, что проступок, хоть и может вызвать временное благополучие, никогда не приносит подлинного счастья; что дурные последствия преступлений живут гораздо дольше, чем сами преступления, и, подобно призракам убитых, всегда следуют по пятам за злодеем; и что добродетель если и не увенчивается суетным величием, зато всегда осенена благополучием и покоем.
L'ENVOY note 116 ДЖЕДЕДИИ КЛЕЙШБОТЭМА
На этом заканчивается повесть об Эдинбургской темнице, заполнившая больше страниц, чем я предполагал. Эдинбургская темница, это сердце Мид-Лотиана, больше не существует, или, вернее, она перенесена на самую окраину города, что напомнило мне о прелестной комедии мосье Жана-Батиста Поклена «Le Medecin Malgre lui» note 117, где мнимый доктор, когда его обвинили в том, что он выслушивает сердце справа, а не слева, остроумно отвечает: «Cela etoit autrefois ainsi, mais nous avons change tout cela» note 118.
Если кто-либо из читателей захочет понять смысл этой остроумной фразы, то мне остается лишь сказать, что я преподаю не только классические языки, но и французский также. За умеренную плату — пять шиллингов за триместр, о чем можно узнать из моих объявлений, периодически появляющихся в печати.
СЕРДЦЕ СТРАНЫ
Роман «Эдинбургская темница» появился в 1818 году, восемь месяцев спустя после «Роб Роя», и относится он к той же эпохе англо-шотландской смуты, что и другие вальтерскоттовские романы, называемые «шотландскими». Время действия «Эдинбургской темницы» 1736-1751 гг., но помыслы персонажей романа, как обычно у Вальтера Скотта, устремляются в прошлое, их память охватывает целую эпоху XVII-XVIII вв.
«Старая власть» — это выражение встречается на страницах романа. Такова власть воспоминаний, верований, убеждений, предрассудков, глубоко укорененных в сознании героев «Эдинбургской темницы». При малейшем побуждении извне эта власть дает о себе знать. Любая неурядица, относительно случайная и незначительная, вызывает сведение поистине старых счетов, включающих конфликты государственные, национальные, религиозные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167