Ему показалось, что на ее сжатых губах появилась слабая улыбка.
Он вспомнил слова старой пьянчужки: «Красивая девчонка, кругленькая, как куропатка…»
— Вы знаете, Франсуаза, что произойдет?
Она нахмурилась, услышав, что он называет ее по имени.
— Он придет, потому что встревожен еще больше, чем вы. Он побоится, что мы вас арестуем, и захочет во что бы то ни стало предотвратить это.
Наконец он добился от нее первой реакции. Тело больной выпрямилось, и она с яростью крикнула:
— Я не хочу!
— Вот видите, он существует, я не ошибся.
— У вас нет никакой жалости!
— А он пожалел моего инспектора? Он думал только о своей личной безопасности.
— Это неправда.
— Допустим, что он думал только о вас…
Она сама еще не понимала, что в нескольких коротких фразах сказала ему больше, чем он надеялся от нее добиться.
— Да! Допустим, что он стрелял из-за вас, чтобы ваш муж, вернувшись из Бордо, не…
— Замолчите, ради Бога! Разве вы не понимаете, что все это отвратительно?!
Она потеряла хладнокровие. Не в силах больше лежать неподвижно в постели, она встала в рубашке, так что открылись ее ноги, ее худые икры. Она стояла на коврике и гневно смотрела на него.
— Арестуйте меня, раз вы столько уже узнали. Это я стреляла. Это я ранила вашего инспектора. Посадите меня в тюрьму, и пусть все это кончится…
Она хотела подойти к шкафу, наверное, для того, чтобы взять там платье и одеться, но забыла о своей немощности и неловко упала у ног Мегрэ, оказавшись на полу на четвереньках и напрасно стараясь подняться.
В его памяти еще ярче встала сцена с цыпленком.
Ему пришлось поднять ее, в то время как она отбивалась и, намеренно или нет, наносила ему удары, хватала за галстук.
— Спокойно, Франсуаза. Вы только повредите себе, вы прекрасно знаете, что я вас не арестую, что вы не стреляли, что вам трудно было бы это сделать.
— Говорю вам, я…
Это продолжалось не меньше минуты, и Мегрэ думал о том, видят ли их в окне мадемуазель Изабелла или месье Криделька. Наконец ему удалось поднять ее и положить на кровать. Он держал за руки мадам Бурсико до тех пор, пока не почувствовал, что мышцы ее расслабились.
— Вы будете благоразумны?
Она отрицательно покачала головой, но, когда он отпустил ее руки, больше не пошевелилась, только покрыла простыней свое тело, наполовину обнажившееся во время борьбы.
Мегрэ выпрямился, поправляя волосы.
Вдруг она крикнула, словно рассерженный ребенок:
— Ничего я вам не скажу! — и, спрятав лицо в подушку, проговорила что-то сквозь зубы, чего он не расслышал. — Я вам ничего не скажу, и вы его никогда не найдете, — крикнула она, не поднимая головы, — вы скотина! Я вас ненавижу. Если опять случится несчастье, это будет по вашей вине. О, как я вас ненавижу…
Он не смог удержаться от улыбки и стоя смотрел на нее беззлобно и жалостливо.
Так как Мегрэ не шевелился, она немного повернула голову и украдкой посмотрела на него.
— Чего вы ждете? Чтобы я вам все рассказала?
Я вам не скажу ничего. Можете делать что хотите, я не скажу ничего. И… по какому праву вы здесь, у меня в комнате?
Она еще раз переменила тактику. Теперь это была уже не женщина лет пятидесяти. Это была девчонка, которая знает, что набедокурила, но не хочет в этом сознаться и яростно отпирается.
— Ну и что ж, что вы из полиции, вы все равно не имеете права входить к людям без мандата. Есть у вас мандат? Покажите его! А если у вас нет, то сейчас же убирайтесь. Слышите? Я приказываю вам уйти…
Он чуть не расхохотался, напряжение его пропало.
Наступила разрядка.
— Вы говорите глупости, Франсуаза…
— Запрещаю вам называть меня так… если вы сейчас же не уйдете, я закричу, всполошу соседей, расскажу им, что вам доставляет удовольствие мучить больную женщину…
— Я еще вернусь, — добродушно сказал Мегрэ, направляясь к двери.
— Не стоит. Вы ничего из меня не вытянете. Уходите! Я ненавижу вас… Я….
Мегрэ вышел на площадку, закрыв за собой дверь.
Он невольно улыбался, слыша, как она разговаривает сама с собой.
Когда он вышел на улицу и поднял голову, то обнаружил, что медный горшок снова стоит на окне.
Похоже было, что на этот раз она поставила его туда, чтобы досадить комиссару.

Мегрэ сидел у овернца и пил первую за этот день рюмку белого вина, когда увидел возвращавшуюся с рынка консьержку, Люка следовал за ней.
— Ну как? — окликнул его Мегрэ.
Люка заметил, что начальник повеселел.
— Она призналась? — спросил он.
— Нет. А что у тебя?
— Консьержка сначала пошла на улицу Муфтар и часто останавливалась возле тележек. Я подходил ближе, чтобы все слышать, но она просто покупала овощи и фрукты. Потом зашла в мясную лавку.
— Никто к ней не подходил?
— Я не заметил ничего подозрительного. Правда, она видела, что я за ней слежу.
— По телефону тоже не звонила?
— Нет. Несколько раз она взглядывала на меня с неприязнью и что-то бормотала.
— Не только на вас она злится! — вздохнул Мегрэ.
— Вы думаете, этот человек где-то поблизости?
— Возможно. Вчера ему не позвонили, как обычно.
Он встревожен. Но я не смог помешать Франсуазе поставить ее медный горшок на подоконник.
К счастью, прохожих было мало. Если бы кто-нибудь посмотрел на окно мадам Бурсико, они бы это заметили.
Мегрэ и Люка вернулись к мадемуазель Клеман как раз в тот момент, когда она уходила на рынок с сумкой в руке. Люка сел у окна гостиной. Мегрэ позвонил на набережную Орфевр.
Ответил Воклен.
— Вот уже больше получаса, как я допрашиваю старуху, — сказал он. — Мне пришлось обещать ей денег на выпивку. Она называет мне кучу имен, путается.
Проверяем все, что можем.
— На улицу Месье-де-Прэнс ходили?
— Колен только что оттуда. Консьержка там все та же. Помнит эту девушку. Говорит, что она была спокойная, никого не принимала и по вечерам никуда не выходила. Потом встретила какого-то приличного человека, вдовца, и уехала.
— Не спрашивали, получала ли она письма из-за границы?
— Нет. Она вообще не получала писем.
Едва Мегрэ положил трубку, как раздался телефонный звонок. Звонили из Нанта.
— Это вы, шеф? Я сейчас вернулся из бара Дедэ. Он с трудом вспомнил Франсуазу Бинэ. Называет ее Люлю.
— Он не знает, что с ней теперь?
— Потерял ее из виду. Один только раз, два-три года спустя, видел ее с молодым человеком небольшого роста, жгучим брюнетом.
— Тоже из этой среды?
— Как раз нет. Раньше он его никогда не видел. По словам Дедэ, молодой человек был похож на служащего или продавца из большого магазина.
— В каком районе это было?
— Возле площади Клиши. Дедэ с ними не разговаривал. Люлю сделала вид, что не узнала его.
— А что он о ней говорит?
— Что эта индюшка не знала, чего хочет. Он думает, что она вышла замуж и что у нее теперь куча детей.
— Это все?
— По-моему, он все выложил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30