Народ пьет аперитив… Все высыпали на улицу и отвели обеих в комиссариат, а затем и в тюрьму…
— Виллу обыскали?
— На следующий день спозаранку. Вначале ничего такого не обнаружили. Женщины в один голос твердили, что им неизвестно, что случилось с Брауном. А ближе к полудню садовник заметил свежевскопанный земли. Под тонким слоем земли — и пяти сантиметров не набралось бы — лежал труп Брауна в одежде…
— И что женщины?..
— Мигом запели другую песню. Принялись утверждать, что три дня назад они увидели, как на улице остановилась машина, и удивились, почему это Браун не ставит ее в гараж… А он, пошатываясь, пересек сад… Джина принялась бранить его из окна, полагая, что тот вдребезги пьян… И вдруг Браун упал на крыльце…
— Мертвый, разумеется!
— Мертвее не бывает. Его ударили ножом в спину, прямо между лопатками…
— И они три дня продержали тело в доме?
— Да! И никаких удобоваримых объяснений не дают!
Ссылаются на то, что Браун терпеть не мог полицию и все, что с ней связано…
— Выходит, они его закопали, а сами двинулись прочь с серебром и со всем добром, что подороже!..
Догадываюсь, отчего машина проторчала три дня под открытым небом… Джина водить толком не умеет, вот и не решилась пускаться в сложные маневры и заводить ее в гараж. А скажите-ка, была ли кровь в машине?
— Ни малейшего следа крови! Но они божатся, что все тщательно вымыли…
— И это все, что вы хотели мне рассказать?
— Все. А теперь они негодуют! И требуют, чтобы их отпустили…
За окном заржала лошадь, что привезла их на фиакре сюда. Докуривать сигару до конца Мегрэ не хотелось, но и выбросить тоже духу не хватало.
— Виски? — предложил Бутиг, заметив открытый бар.
Нет, ей-богу, трагедией тут и не пахло! Мегрэ тщетно старался воспринимать происходящее всерьез. Может быть, во всем виновато солнце или мимоза, апельсины, рыбак, что по-прежнему высматривал морских ежей сквозь три метра кристально чистой воды?
— Вы можете мне оставить ключи от дома?
— Разумеется! Раз вы берете расследование в свои руки…
Мегрэ залпом опустошил предложенный ему стакан виски, взглянул на оставленную в патефоне грампластинку, машинально повертел рукоятки радиоприемника, и из того донеслось:
«…дены вовремя… В ноябре…»
В этот момент Мегрэ увидел за приемником фотографию мужчины и тут же потянулся за ней, чтобы получше рассмотреть.
— Это он?
— Да! Хоть живым не видел, но узнал сразу…
Мегрэ немного нервно выключил радио. Что-то внезапно шевельнулось в его душе. Любопытство? Нет, нечто большее!
Смутное и довольно-таки неприятное чувство! До сих пор Браун оставался для него просто-напросто Брауном, незнакомцем и, по всей видимости, иностранцем, погибшим при более или менее загадочных обстоятельствах. Кому могло прийти в голову разбираться в том, о чем он думал, что любил и ненавидел, какие невзгоды выпали на его долю…
И вот теперь, держа в руках портрет, Мегрэ испытал непонятное беспокойство: ему вдруг показалось, будто он знает этого человека. Не то чтобы когда-нибудь встречался с ним, но просто уже видел…
Нет! Фотография ему ничего не говорила. Широкое лицо крепкого здоровья мужчины, скорее всего сангвиника, с рыжими довольно редкими волосами, с неброской щеточкой усов над самой губой, с большими светлыми глазами…
Но было в облике покойного, в выражении глаз нечто такое, что напоминало самого Мегрэ. Слегка сутуловатые плечи… Преувеличенно невозмутимый взгляд…
Добродушная и вместе с тем ироничная складка возле губ…
Вместо трупа с именем Браун возник заинтересовавший Мегрэ человек, о котором комиссару захотелось узнать побольше.
— Еще по стаканчику? Виски вроде бы недурственное…
Бутиг развеселился! Он никак не мог понять, почему это Мегрэ не отвечает на его шутки и лишь озирается вокруг с отсутствующим видом.
— Может быть, поднесем стаканчик кучеру?
— Нет, нам пора уходить.
— Разве вы не будете осматривать дом?
— В следующий раз!
Лучше это сделать одному! И когда голова не будет задурманена солнцем. Возвращаясь в город, Мегрэ упорно хранил молчание и на все обращенные к нему Бутигом реплики лишь кивал головой, так что тот невольно начал задаваться вопросом, а уж не обидел ли он чем своего компаньона.
— Сейчас увидите старый город… Тюрьма находится возле рынка… Но, конечно, лучше всего осматривать его утром…
— И в какую гостиницу вас везти? — спросил, обернувшись, кучер.
— Вы предпочитаете жить в самом центре? — обратился к Мегрэ Бутиг.
— Высадите меня здесь! А я сам разберусь…
На полпути между городом и мысом комиссар успел присмотреть себе небольшую гостиницу типа семейного пансиона.
— А в тюрьму сегодня вечером не поедете?
— Завтра видно будет…
— Мне заехать за вами? Кстати, если после ужина вы пожелаете заглянуть в казино Жуан-ле-Пена, то я с удовольствием…
— Нет, спасибо… Спать хочется…
Спать ему не хотелось. Но и гулять тоже. Жарко. Тело потное. В гостиничном номере, окна которого выходили на море, он первым делом наполнил водой ванну, но потом передумал, спустился вниз, трубка в зубах, руки в карманах, прошел мимо столовой комнаты — уютные столики с белыми скатертями, салфетки веером в бокалах, бутылки вина и минеральной воды, — мимо подметавшей пол горничной и вышел на улицу…
«Брауна убили ударом ножа в спину, а его две женщины попытались сбежать с деньгами…»
Все это пока слишком зыбко. Мегрэ рассеянно смотрел, как медленно опускалось в море солнце над Ниццей, выделявшейся на синем фоне белой полоской набережной.
Затем взглянул на горы с еще заснеженными вершинами.
— Итак, значит, Ницца слева в двадцати пяти километрах, Канн справа в двенадцати… Горы сзади, а впереди море.
Мегрэ строил для себя замкнутый мир, в центре которого находилась вилла Брауна и его двух женщин.
Тягучий мир, наполненный солнцем, ароматом мимозы, приторным запахом цветов, пьяным гулом мошкары и шелестом машин, скользящих по мягкому асфальту…
Идти пешком до центра Антиба, хотя до него и было не более километра, не хотелось, а потому Мегрэ повернул назад в гостиницу «Бекон» и позвонил оттуда в дирекцию тюрьмы.
— Директор в отпуске.
— А его заместитель?
— Тоже нет. Я тут совершенно один.
— Вот как! Ну в таком случае вам самому придется сейчас отправить двух задержанных женщин на виллу Брауна.
Тюремщик, похоже, также пребывал в солнечной одури. Или хлебнул анисовки? Он даже забыл потребовать какого-либо официального документа.
— Ладно! А вы их нам отдадите?
Мегрэ зевнул, потянулся и набил трубку. Но даже у табака, казалось, был совершенно иной вкус, нежели обычно!
«Брауна убили, а его две женщины…»
Комиссар не спеша зашагал к вилле. Снова увидел место, где машина врезалась в скалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Виллу обыскали?
— На следующий день спозаранку. Вначале ничего такого не обнаружили. Женщины в один голос твердили, что им неизвестно, что случилось с Брауном. А ближе к полудню садовник заметил свежевскопанный земли. Под тонким слоем земли — и пяти сантиметров не набралось бы — лежал труп Брауна в одежде…
— И что женщины?..
— Мигом запели другую песню. Принялись утверждать, что три дня назад они увидели, как на улице остановилась машина, и удивились, почему это Браун не ставит ее в гараж… А он, пошатываясь, пересек сад… Джина принялась бранить его из окна, полагая, что тот вдребезги пьян… И вдруг Браун упал на крыльце…
— Мертвый, разумеется!
— Мертвее не бывает. Его ударили ножом в спину, прямо между лопатками…
— И они три дня продержали тело в доме?
— Да! И никаких удобоваримых объяснений не дают!
Ссылаются на то, что Браун терпеть не мог полицию и все, что с ней связано…
— Выходит, они его закопали, а сами двинулись прочь с серебром и со всем добром, что подороже!..
Догадываюсь, отчего машина проторчала три дня под открытым небом… Джина водить толком не умеет, вот и не решилась пускаться в сложные маневры и заводить ее в гараж. А скажите-ка, была ли кровь в машине?
— Ни малейшего следа крови! Но они божатся, что все тщательно вымыли…
— И это все, что вы хотели мне рассказать?
— Все. А теперь они негодуют! И требуют, чтобы их отпустили…
За окном заржала лошадь, что привезла их на фиакре сюда. Докуривать сигару до конца Мегрэ не хотелось, но и выбросить тоже духу не хватало.
— Виски? — предложил Бутиг, заметив открытый бар.
Нет, ей-богу, трагедией тут и не пахло! Мегрэ тщетно старался воспринимать происходящее всерьез. Может быть, во всем виновато солнце или мимоза, апельсины, рыбак, что по-прежнему высматривал морских ежей сквозь три метра кристально чистой воды?
— Вы можете мне оставить ключи от дома?
— Разумеется! Раз вы берете расследование в свои руки…
Мегрэ залпом опустошил предложенный ему стакан виски, взглянул на оставленную в патефоне грампластинку, машинально повертел рукоятки радиоприемника, и из того донеслось:
«…дены вовремя… В ноябре…»
В этот момент Мегрэ увидел за приемником фотографию мужчины и тут же потянулся за ней, чтобы получше рассмотреть.
— Это он?
— Да! Хоть живым не видел, но узнал сразу…
Мегрэ немного нервно выключил радио. Что-то внезапно шевельнулось в его душе. Любопытство? Нет, нечто большее!
Смутное и довольно-таки неприятное чувство! До сих пор Браун оставался для него просто-напросто Брауном, незнакомцем и, по всей видимости, иностранцем, погибшим при более или менее загадочных обстоятельствах. Кому могло прийти в голову разбираться в том, о чем он думал, что любил и ненавидел, какие невзгоды выпали на его долю…
И вот теперь, держа в руках портрет, Мегрэ испытал непонятное беспокойство: ему вдруг показалось, будто он знает этого человека. Не то чтобы когда-нибудь встречался с ним, но просто уже видел…
Нет! Фотография ему ничего не говорила. Широкое лицо крепкого здоровья мужчины, скорее всего сангвиника, с рыжими довольно редкими волосами, с неброской щеточкой усов над самой губой, с большими светлыми глазами…
Но было в облике покойного, в выражении глаз нечто такое, что напоминало самого Мегрэ. Слегка сутуловатые плечи… Преувеличенно невозмутимый взгляд…
Добродушная и вместе с тем ироничная складка возле губ…
Вместо трупа с именем Браун возник заинтересовавший Мегрэ человек, о котором комиссару захотелось узнать побольше.
— Еще по стаканчику? Виски вроде бы недурственное…
Бутиг развеселился! Он никак не мог понять, почему это Мегрэ не отвечает на его шутки и лишь озирается вокруг с отсутствующим видом.
— Может быть, поднесем стаканчик кучеру?
— Нет, нам пора уходить.
— Разве вы не будете осматривать дом?
— В следующий раз!
Лучше это сделать одному! И когда голова не будет задурманена солнцем. Возвращаясь в город, Мегрэ упорно хранил молчание и на все обращенные к нему Бутигом реплики лишь кивал головой, так что тот невольно начал задаваться вопросом, а уж не обидел ли он чем своего компаньона.
— Сейчас увидите старый город… Тюрьма находится возле рынка… Но, конечно, лучше всего осматривать его утром…
— И в какую гостиницу вас везти? — спросил, обернувшись, кучер.
— Вы предпочитаете жить в самом центре? — обратился к Мегрэ Бутиг.
— Высадите меня здесь! А я сам разберусь…
На полпути между городом и мысом комиссар успел присмотреть себе небольшую гостиницу типа семейного пансиона.
— А в тюрьму сегодня вечером не поедете?
— Завтра видно будет…
— Мне заехать за вами? Кстати, если после ужина вы пожелаете заглянуть в казино Жуан-ле-Пена, то я с удовольствием…
— Нет, спасибо… Спать хочется…
Спать ему не хотелось. Но и гулять тоже. Жарко. Тело потное. В гостиничном номере, окна которого выходили на море, он первым делом наполнил водой ванну, но потом передумал, спустился вниз, трубка в зубах, руки в карманах, прошел мимо столовой комнаты — уютные столики с белыми скатертями, салфетки веером в бокалах, бутылки вина и минеральной воды, — мимо подметавшей пол горничной и вышел на улицу…
«Брауна убили ударом ножа в спину, а его две женщины попытались сбежать с деньгами…»
Все это пока слишком зыбко. Мегрэ рассеянно смотрел, как медленно опускалось в море солнце над Ниццей, выделявшейся на синем фоне белой полоской набережной.
Затем взглянул на горы с еще заснеженными вершинами.
— Итак, значит, Ницца слева в двадцати пяти километрах, Канн справа в двенадцати… Горы сзади, а впереди море.
Мегрэ строил для себя замкнутый мир, в центре которого находилась вилла Брауна и его двух женщин.
Тягучий мир, наполненный солнцем, ароматом мимозы, приторным запахом цветов, пьяным гулом мошкары и шелестом машин, скользящих по мягкому асфальту…
Идти пешком до центра Антиба, хотя до него и было не более километра, не хотелось, а потому Мегрэ повернул назад в гостиницу «Бекон» и позвонил оттуда в дирекцию тюрьмы.
— Директор в отпуске.
— А его заместитель?
— Тоже нет. Я тут совершенно один.
— Вот как! Ну в таком случае вам самому придется сейчас отправить двух задержанных женщин на виллу Брауна.
Тюремщик, похоже, также пребывал в солнечной одури. Или хлебнул анисовки? Он даже забыл потребовать какого-либо официального документа.
— Ладно! А вы их нам отдадите?
Мегрэ зевнул, потянулся и набил трубку. Но даже у табака, казалось, был совершенно иной вкус, нежели обычно!
«Брауна убили, а его две женщины…»
Комиссар не спеша зашагал к вилле. Снова увидел место, где машина врезалась в скалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28