Проще говоря - я получу коленом под зад.
Строкач невольно покосился на округлое бедро Востриковой. Женщина
перехватила взгляд и с жаром продолжила:
- Да-да, именно так. Катакомбы лежат под всем городом, находятся под
территориями стратегически важных объектов. И хотя я не очень представляю,
кто бы на них покусился, кроме наших борцов за охрану окружающей среды,
тем не менее спецслужба начеку.
- Но при чем тут катакомбы? - прямой связи Строкач уже не улавливал.
- Наилучший вариант - когда любая серьезная публикация одобрена
комитетом. Обстановка острая, умы в состоянии брожения. Так сказать -
взошли семена свободы на благодатной почве.
- Это как же вы пришли к такому выводу? - наивно поинтересовался
майор.
- Да уж подсказал кое-кто, когда у нас вышла одна брошюрка, которую
действительно не вредно было бы пропустить через цензуру. При зрелом
размышлении начинаешь понимать, что и цензура не всегда вредна. В общем, я
не слишком огорчилась, узнав, что Скляров забрал свою рукопись Мы было уже
пробили ее публикацию.
Во время повисшей паузы Строкач оценил веское "мы", в котором
Вострикова совместила себя с персоной главного редактора, и продолжал
внимательно вслушиваться.
- Так и закончились мои скитания по архивам. Любопытно, какой
издатель мог предложить ему что-либо более выгодное? Кооперативное
издательство? Но тех больше занимает всякая галиматья, пользующаяся
спросом, и вопросы тиражей.
- Ну, - резонно возразил Строкач, - сегодня эта проблема - не только
для кооперативных издательств.
- Действительно, приходится покрутиться. Поэтому я и удивилась -
откуда бы у нас такая заинтересованность в издании книги, мягко говоря, не
коммерческой. За пределами нашего города все эти катакомбы никому не
нужны, а получить сносную прибыль можно только тогда, когда тираж не
меньше ста тысяч.
В сущности, Строкачу пора было заканчивать беседу. Все, что его
интересовало, он уже выяснил. Однако Вострикова сама подбросила ему
материал.
- Ну, а что касается содержания книжки... Да вы у самого Склярова
поинтересуйтесь Он, конечно, не без причуд, но кто без них в таком
возрасте. Если дело серьезное, темнить не станет. Вы же прокуратура, а он
к таким учреждениям питает бо-ольшое почтение.
- Скляров, к сожалению, уже ничего никому не скажет.
- Как? Он что - умер? - по тому, как прозвучал вопрос, чувствовалось,
что для Людмилы Тихоновны ответ разумеется сам собой.
Немногочисленные жители отдаленного села свое общение с внешним миром
ограничивали интересом к скудному набору продуктов, завозимых в крохотный
магазинчик. И когда днем раздались выстрелы, всполошившиеся сельчане не
сразу обнаружили место событий, а обнаружив, отнеслись к случившемуся
довольно равнодушно.
Дом, где разыгралась кровавая драма, стоял на самой окраине, а
точнее, на опушке леса. За ним закрепилась недобрая слава, и в том, что
произошло, местные жители не видели ничего удивительного. "Дачник", как
прозвали здесь недавно поселившегося барственного господина средних лет,
чересчур щедро расплачивался за яйца, овощи и молоко, однако практически
ни с кем не разговаривал и как бы не замечал, что у него под боком село
живет своей жизнью. "Дачника" звали Семен Михайлович Бобровский, он
заведовал центральной городской аптекой.
Тело его, изрешеченное четырьмя пулями и истекшее кровью, лежало
посредине комнаты. Одна из пуль, пробив указательный палец правой руки,
проникла в правое предплечье и вышла со стороны спины. Другая прошла между
кистью и локтем левой руки и застряла в мышцах. Рука была поднята и
сжимала охотничье ружье. Третья пуля попала в левую подмышку, а четвертая,
под углом войдя в верхнюю часть головы, вышла под левым ухом, практически
размозжив черепную коробку.
Труп Кольцова оказался здесь же, в метре от аптекаря. На полу между
ними и под телом капитана валялись пачки денег - ровно миллион. Пуля из
ружья попала капитану в правый бок и проникла глубоко в грудь, разорвав
легкие и крупные сосуды. Ему хватило одного выстрела.
- Что-то эти путешествия у меня входят в привычку, - заметил Строкач
как бы безразлично, но на самом деле едва сдерживаясь. Ехать предстояло
около пяти часов.
Седой эксперт, мирно пошмыгивая носом и морщась от сигаретного дыма,
промолчал. Минуту спустя, словно очнувшись от дремоты, сонно проговорил:
- А мне каково, Павел? Я-то постарше тебя лет на тридцать. Но, надо
признать, консервы попались прелюбопытные, - эксперт погладил стеклянную
банку.
Строкач отвернулся. Содержимое этого сосуда могло вызвать омерзение у
самого стойкого человека.
Поначалу майор даже заинтересовался, почему эта початая бутылка
коньяку на столике в доме стоит без всякой закуски, в то время, как на
полке в кухне торчит банка с чем-то, смахивающим на тушенку домашнего
приготовления. На клеенке кухонного стола виднелись липкие кружки - следы
донца, в воздухе витал гнусный смрад.
Осмотрев посудину, эксперт сказал сиплым шепотом:
- Все ясно, как божий день. Пришлось мне как-то встретить подобный
комплект.
В банке находились левое ухо мужчины старше сорока лет, ему же
принадлежала и кожа, снятая с левой руки чуть выше кисти. Татуировку на
ней Строкач опознал без всякой экспертизы, она была куда как известна в
городе. Солнце, встающее над горизонтом, окруженное вьющейся надписью
"Магадан", и рядом - крохотный жучок, усевшийся погреться в теплых лучах
на человеческой кости. Все вместе это означало: Константин Петрович
Мерецков, которого близкие знакомые именовали "Кость".
С Мерецковым Строкачу доводилось встречаться лично. Правда, пользы
особой от этих встреч не было. Настойчивость майора расшибалась вдребезги
о спокойную иронию и самообладание этого человека, который давно уже занял
такое положение, когда причастность к тому или иному делу всегда остается
недоказуемой. Приказы и распоряжения к делу не подошьешь. Боссы мафии,
или, как теперь принято говорить, лидеры преступных группировок, своими
руками не прикасаются ни к чему.
Информация просачивалась и сквозь броню мафиозных структур. В том,
что Мерецков - бесспорный уголовный лидер, не сомневался никто, да он
этого и не скрывал. Чего ему бояться - со всех сторон чист, тюрьма не
грозит.
- Да, другого ему следовало опасаться, - машинально пробормотал
Строкач, не отрывая глаз от дороги. Однако перед ним возникали совсем иные
картины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Строкач невольно покосился на округлое бедро Востриковой. Женщина
перехватила взгляд и с жаром продолжила:
- Да-да, именно так. Катакомбы лежат под всем городом, находятся под
территориями стратегически важных объектов. И хотя я не очень представляю,
кто бы на них покусился, кроме наших борцов за охрану окружающей среды,
тем не менее спецслужба начеку.
- Но при чем тут катакомбы? - прямой связи Строкач уже не улавливал.
- Наилучший вариант - когда любая серьезная публикация одобрена
комитетом. Обстановка острая, умы в состоянии брожения. Так сказать -
взошли семена свободы на благодатной почве.
- Это как же вы пришли к такому выводу? - наивно поинтересовался
майор.
- Да уж подсказал кое-кто, когда у нас вышла одна брошюрка, которую
действительно не вредно было бы пропустить через цензуру. При зрелом
размышлении начинаешь понимать, что и цензура не всегда вредна. В общем, я
не слишком огорчилась, узнав, что Скляров забрал свою рукопись Мы было уже
пробили ее публикацию.
Во время повисшей паузы Строкач оценил веское "мы", в котором
Вострикова совместила себя с персоной главного редактора, и продолжал
внимательно вслушиваться.
- Так и закончились мои скитания по архивам. Любопытно, какой
издатель мог предложить ему что-либо более выгодное? Кооперативное
издательство? Но тех больше занимает всякая галиматья, пользующаяся
спросом, и вопросы тиражей.
- Ну, - резонно возразил Строкач, - сегодня эта проблема - не только
для кооперативных издательств.
- Действительно, приходится покрутиться. Поэтому я и удивилась -
откуда бы у нас такая заинтересованность в издании книги, мягко говоря, не
коммерческой. За пределами нашего города все эти катакомбы никому не
нужны, а получить сносную прибыль можно только тогда, когда тираж не
меньше ста тысяч.
В сущности, Строкачу пора было заканчивать беседу. Все, что его
интересовало, он уже выяснил. Однако Вострикова сама подбросила ему
материал.
- Ну, а что касается содержания книжки... Да вы у самого Склярова
поинтересуйтесь Он, конечно, не без причуд, но кто без них в таком
возрасте. Если дело серьезное, темнить не станет. Вы же прокуратура, а он
к таким учреждениям питает бо-ольшое почтение.
- Скляров, к сожалению, уже ничего никому не скажет.
- Как? Он что - умер? - по тому, как прозвучал вопрос, чувствовалось,
что для Людмилы Тихоновны ответ разумеется сам собой.
Немногочисленные жители отдаленного села свое общение с внешним миром
ограничивали интересом к скудному набору продуктов, завозимых в крохотный
магазинчик. И когда днем раздались выстрелы, всполошившиеся сельчане не
сразу обнаружили место событий, а обнаружив, отнеслись к случившемуся
довольно равнодушно.
Дом, где разыгралась кровавая драма, стоял на самой окраине, а
точнее, на опушке леса. За ним закрепилась недобрая слава, и в том, что
произошло, местные жители не видели ничего удивительного. "Дачник", как
прозвали здесь недавно поселившегося барственного господина средних лет,
чересчур щедро расплачивался за яйца, овощи и молоко, однако практически
ни с кем не разговаривал и как бы не замечал, что у него под боком село
живет своей жизнью. "Дачника" звали Семен Михайлович Бобровский, он
заведовал центральной городской аптекой.
Тело его, изрешеченное четырьмя пулями и истекшее кровью, лежало
посредине комнаты. Одна из пуль, пробив указательный палец правой руки,
проникла в правое предплечье и вышла со стороны спины. Другая прошла между
кистью и локтем левой руки и застряла в мышцах. Рука была поднята и
сжимала охотничье ружье. Третья пуля попала в левую подмышку, а четвертая,
под углом войдя в верхнюю часть головы, вышла под левым ухом, практически
размозжив черепную коробку.
Труп Кольцова оказался здесь же, в метре от аптекаря. На полу между
ними и под телом капитана валялись пачки денег - ровно миллион. Пуля из
ружья попала капитану в правый бок и проникла глубоко в грудь, разорвав
легкие и крупные сосуды. Ему хватило одного выстрела.
- Что-то эти путешествия у меня входят в привычку, - заметил Строкач
как бы безразлично, но на самом деле едва сдерживаясь. Ехать предстояло
около пяти часов.
Седой эксперт, мирно пошмыгивая носом и морщась от сигаретного дыма,
промолчал. Минуту спустя, словно очнувшись от дремоты, сонно проговорил:
- А мне каково, Павел? Я-то постарше тебя лет на тридцать. Но, надо
признать, консервы попались прелюбопытные, - эксперт погладил стеклянную
банку.
Строкач отвернулся. Содержимое этого сосуда могло вызвать омерзение у
самого стойкого человека.
Поначалу майор даже заинтересовался, почему эта початая бутылка
коньяку на столике в доме стоит без всякой закуски, в то время, как на
полке в кухне торчит банка с чем-то, смахивающим на тушенку домашнего
приготовления. На клеенке кухонного стола виднелись липкие кружки - следы
донца, в воздухе витал гнусный смрад.
Осмотрев посудину, эксперт сказал сиплым шепотом:
- Все ясно, как божий день. Пришлось мне как-то встретить подобный
комплект.
В банке находились левое ухо мужчины старше сорока лет, ему же
принадлежала и кожа, снятая с левой руки чуть выше кисти. Татуировку на
ней Строкач опознал без всякой экспертизы, она была куда как известна в
городе. Солнце, встающее над горизонтом, окруженное вьющейся надписью
"Магадан", и рядом - крохотный жучок, усевшийся погреться в теплых лучах
на человеческой кости. Все вместе это означало: Константин Петрович
Мерецков, которого близкие знакомые именовали "Кость".
С Мерецковым Строкачу доводилось встречаться лично. Правда, пользы
особой от этих встреч не было. Настойчивость майора расшибалась вдребезги
о спокойную иронию и самообладание этого человека, который давно уже занял
такое положение, когда причастность к тому или иному делу всегда остается
недоказуемой. Приказы и распоряжения к делу не подошьешь. Боссы мафии,
или, как теперь принято говорить, лидеры преступных группировок, своими
руками не прикасаются ни к чему.
Информация просачивалась и сквозь броню мафиозных структур. В том,
что Мерецков - бесспорный уголовный лидер, не сомневался никто, да он
этого и не скрывал. Чего ему бояться - со всех сторон чист, тюрьма не
грозит.
- Да, другого ему следовало опасаться, - машинально пробормотал
Строкач, не отрывая глаз от дороги. Однако перед ним возникали совсем иные
картины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35