"После того как в прессу поступили сообщения о большевистских зверствах в Восточной Пруссии, эту тему следует преподносить следующим образом: "У каждого немца, который верил, что описание большевистских ужасов было чистой пропагандой, теперь исчезли последние сомнения. Немецкий народ и немецкий солдат отвечают на это с безжалостной жестокостью".
Вышеуказанная форма подачи материала должна быть принята к руководству на занятиях среди руководящих пропагандистов НСДАП".
О подлинных виновниках зверств говорят не только архивные материалы, но и фильм, показанный недавно по телевидению ФРГ; гирлянды повешенных гитлеровцами немцев в Восточной Пруссии с табличкой на груди: "Я был трусом!" То есть каждого, кто не верил нацистской лжи, ждала петля - без суда и следствия. Это - факт.
А теперь обратимся к истории. Всему миру ныне известна провокация Гиммлера в Гляйвице, маленьком немецком городке на границе с Польшей. "Поводом" к началу второй мировой войны был "факт" нападения "польских" солдат на радиостанцию Гляйвица. На самом деле никаких "польских" солдат не было - были переодетые немцы; сразу же после того, как пролилась кровь, фюрер выступил в рейхстаге: "Поляки убивают немцев!"
История повторилась: "показания очевидцев" о Ниммерсдорфе были опубликованы в "Фёлькишер Беобахтер" в д е н ь обращения Геббельса к нации, все было спланировано заранее, Ниммерсдорф был с д е л а н во имя того, чтобы вечером того же дня Геббельс мог заявить: "Где тот сумасшедший, нет, где тот п р е с т у п н и к, который считал, что большевики хоть немного человечнее, чем мы их представляли миру?! Мы повторяем свою клятву истребить огнем и мечом виновников. Но прежде чем мы отомстим, надо привести весь немецкий народ на это место и показать, что ожидает каждого, если мы не будем отдавать все силы, чтобы отбросить кровавый поток с Востока!"
Яснее ясного: надо было заставить каждого немца забыть и думать о мире, Геббельс готовил народ к тотальной смерти, покойник тащил за собою в могилу народ!
Трагично: ни тогда, ни, увы, сегодня в ФРГ никто не знает слов, сказанных в Москве в самую тяжелую годину войны, когда нацистские оккупанты жгли наши города и расстреливали детей и женщин: "...гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается..."
...Более сорока лет прошло после начала той трагедии, в которую вверг человечество гитлеровский рейх. Более сорока лет со дня Победы. Память героев, сломавших фашистскую тиранию, бессмертна.
Но как же в таком случае объяснить, что целый ряд западных газет и журналов предоставляет свои страницы перепечатке пропагандистских материалов из геббельсовской прессы? Кому это на пользу? Немцам? Вряд ли. Так кому же?
4
Позвонил знакомый из Мюнхена.
- Тут нашим правым "патриотам" очень не нравится деятельность Штайна. Злит работа и тех, кто его поддерживает. Поимейте это в виду.
- Мало ли чья деятельность не нравится мне в Мюнхене! Мне, например, очень не нравится деятельность бывшего нациста князя Отто фон Габсбурга, а его протащили в Европейский парламент!
- Видите ли, в Мюнхене сильны позиции тех, кто может сильно помешать вам в вашей работе.
- То есть?
- Ну, это не по телефону...
...Вечером пришла информация от западногерманских журналистов, словно бы продолжившая тему беседы с Мюнхеном.
"Президент ведомства по охране конституции ФРГ Рихард Майер протестует против плана рада депутатов коалиции внести изменения в закон и предоставить больше юридических прав жертвам подслушивания телефонных разговоров.
Состоялся разговор между министром внутренних дел Баумом, статс-секретарем фон Шёлером, президентом ведомства по охране конституции Манером и депутатом СДПГ Гуго Брандтом. Тема беседы - юридическая обоснованность подслушивания телефонных разговоров писателя Гюнтера Вальрафа. В 1974 году за ним была установлена телефонная слежка, которая, по мнению Брандта, депутата от социал-демократической партии, не имела никаких оснований.
В центре спора - закон Г-10, который позволяет в случае подозрения в антигосударственной или террористической деятельности граждан нарушать десятый параграф Основного закона, гарантирующий тайну переписки и телефонных разговоров".
Вальраф был одной из первых жертв подслушивания. Но он был и первым, кто обратился в суд с жалобой против учреждения, незаконно установившего за ним слежку. Поводом к подслушиванию послужила некая "тайная встреча" писателя 11 января 1974 года с террористкой Маргрит Шиллер. Вальраф представил алиби: он не был в тот день в поезде, где по донесению шпика, следившего за Шиллер, произошла "встреча".
Обвинение против писателя было выдвинуто на основе словесного описания и одной косвенной "улики": террористка держана в руке повесть, заглавие которой шпик не мог припомнить, но которое напоминало ему заглавие одной из книг Вальрафа. На основе этого и ряда других подобных "фактов", доказывавших "антигосударственную" деятельность Вальрафа, было отдано распоряжение о подслушивании его телефонных разговоров, которое, как оказалось, продолжается уже много лет.
Глава,
в которой Эдуард Фальц-Фейн рассказывает о Московской Олимпиаде, о жуликах из Лондона, похищающих русские картины, и о том, как мне стали известны подробности неонацистской активности
1
- Здравствуй, это я. Барон. Голос ликующий.
- Я только что прилетел с Олимпиады! Это было божественно! Браво! Поздравь меня! Я отслужил панихиду по дедушке в Лавре! Был священник! Я снимал на поляроид, чтобы показать кое-кому в Париже, они ж ничему не верят! Слюшай, меня принимало Министерство культуры! Газеты написали мое открытое письмо, ах да, ты про это, слава богу, знаешь, там ведь твое предисловие обо мне! Я совершенно счастлив! Поэтому я решил взять себе у себя же недельный отпуск. А ты поработаешь: садись за руль и немедленно выезжай в Ниццу. У меня есть очень важная новость! Пока!
- Погоди! Во-первых, я должен получить французскую визу. Во-вторых, надо доделать кое-какие дела здесь, в Бонне. В-третьих, если я смогу приехать, где мы с тобою увидимся?
- А разве я не скасаль?! Около аэропорта, при главном входе, в три часа.
- Погоди! Но я - при самом лучшем раскладе - не смогу выехать раньше начала недели!
- Хорошо, во вторник!
И я успел-таки во вторник, к трем! Барон ждал меня, сидя за рулем.
- Слюшай, мы сейчас поедем с тобой в Ване, - начал он деловито, как будто мы расстались полчаса назад, - на виллу господина Петриковского. Он сам из Киева, ему далеко за восемьдесят, у него невероятный склероз и временами бывают прободения памяти. Всем заправляет его жена, ее здесь зовут мадам Петри. Она немка, вышла за него замуж в Берлине и специально выучила наш русский, чтобы говорить с мужем на его родном языке, понимаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Вышеуказанная форма подачи материала должна быть принята к руководству на занятиях среди руководящих пропагандистов НСДАП".
О подлинных виновниках зверств говорят не только архивные материалы, но и фильм, показанный недавно по телевидению ФРГ; гирлянды повешенных гитлеровцами немцев в Восточной Пруссии с табличкой на груди: "Я был трусом!" То есть каждого, кто не верил нацистской лжи, ждала петля - без суда и следствия. Это - факт.
А теперь обратимся к истории. Всему миру ныне известна провокация Гиммлера в Гляйвице, маленьком немецком городке на границе с Польшей. "Поводом" к началу второй мировой войны был "факт" нападения "польских" солдат на радиостанцию Гляйвица. На самом деле никаких "польских" солдат не было - были переодетые немцы; сразу же после того, как пролилась кровь, фюрер выступил в рейхстаге: "Поляки убивают немцев!"
История повторилась: "показания очевидцев" о Ниммерсдорфе были опубликованы в "Фёлькишер Беобахтер" в д е н ь обращения Геббельса к нации, все было спланировано заранее, Ниммерсдорф был с д е л а н во имя того, чтобы вечером того же дня Геббельс мог заявить: "Где тот сумасшедший, нет, где тот п р е с т у п н и к, который считал, что большевики хоть немного человечнее, чем мы их представляли миру?! Мы повторяем свою клятву истребить огнем и мечом виновников. Но прежде чем мы отомстим, надо привести весь немецкий народ на это место и показать, что ожидает каждого, если мы не будем отдавать все силы, чтобы отбросить кровавый поток с Востока!"
Яснее ясного: надо было заставить каждого немца забыть и думать о мире, Геббельс готовил народ к тотальной смерти, покойник тащил за собою в могилу народ!
Трагично: ни тогда, ни, увы, сегодня в ФРГ никто не знает слов, сказанных в Москве в самую тяжелую годину войны, когда нацистские оккупанты жгли наши города и расстреливали детей и женщин: "...гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается..."
...Более сорока лет прошло после начала той трагедии, в которую вверг человечество гитлеровский рейх. Более сорока лет со дня Победы. Память героев, сломавших фашистскую тиранию, бессмертна.
Но как же в таком случае объяснить, что целый ряд западных газет и журналов предоставляет свои страницы перепечатке пропагандистских материалов из геббельсовской прессы? Кому это на пользу? Немцам? Вряд ли. Так кому же?
4
Позвонил знакомый из Мюнхена.
- Тут нашим правым "патриотам" очень не нравится деятельность Штайна. Злит работа и тех, кто его поддерживает. Поимейте это в виду.
- Мало ли чья деятельность не нравится мне в Мюнхене! Мне, например, очень не нравится деятельность бывшего нациста князя Отто фон Габсбурга, а его протащили в Европейский парламент!
- Видите ли, в Мюнхене сильны позиции тех, кто может сильно помешать вам в вашей работе.
- То есть?
- Ну, это не по телефону...
...Вечером пришла информация от западногерманских журналистов, словно бы продолжившая тему беседы с Мюнхеном.
"Президент ведомства по охране конституции ФРГ Рихард Майер протестует против плана рада депутатов коалиции внести изменения в закон и предоставить больше юридических прав жертвам подслушивания телефонных разговоров.
Состоялся разговор между министром внутренних дел Баумом, статс-секретарем фон Шёлером, президентом ведомства по охране конституции Манером и депутатом СДПГ Гуго Брандтом. Тема беседы - юридическая обоснованность подслушивания телефонных разговоров писателя Гюнтера Вальрафа. В 1974 году за ним была установлена телефонная слежка, которая, по мнению Брандта, депутата от социал-демократической партии, не имела никаких оснований.
В центре спора - закон Г-10, который позволяет в случае подозрения в антигосударственной или террористической деятельности граждан нарушать десятый параграф Основного закона, гарантирующий тайну переписки и телефонных разговоров".
Вальраф был одной из первых жертв подслушивания. Но он был и первым, кто обратился в суд с жалобой против учреждения, незаконно установившего за ним слежку. Поводом к подслушиванию послужила некая "тайная встреча" писателя 11 января 1974 года с террористкой Маргрит Шиллер. Вальраф представил алиби: он не был в тот день в поезде, где по донесению шпика, следившего за Шиллер, произошла "встреча".
Обвинение против писателя было выдвинуто на основе словесного описания и одной косвенной "улики": террористка держана в руке повесть, заглавие которой шпик не мог припомнить, но которое напоминало ему заглавие одной из книг Вальрафа. На основе этого и ряда других подобных "фактов", доказывавших "антигосударственную" деятельность Вальрафа, было отдано распоряжение о подслушивании его телефонных разговоров, которое, как оказалось, продолжается уже много лет.
Глава,
в которой Эдуард Фальц-Фейн рассказывает о Московской Олимпиаде, о жуликах из Лондона, похищающих русские картины, и о том, как мне стали известны подробности неонацистской активности
1
- Здравствуй, это я. Барон. Голос ликующий.
- Я только что прилетел с Олимпиады! Это было божественно! Браво! Поздравь меня! Я отслужил панихиду по дедушке в Лавре! Был священник! Я снимал на поляроид, чтобы показать кое-кому в Париже, они ж ничему не верят! Слюшай, меня принимало Министерство культуры! Газеты написали мое открытое письмо, ах да, ты про это, слава богу, знаешь, там ведь твое предисловие обо мне! Я совершенно счастлив! Поэтому я решил взять себе у себя же недельный отпуск. А ты поработаешь: садись за руль и немедленно выезжай в Ниццу. У меня есть очень важная новость! Пока!
- Погоди! Во-первых, я должен получить французскую визу. Во-вторых, надо доделать кое-какие дела здесь, в Бонне. В-третьих, если я смогу приехать, где мы с тобою увидимся?
- А разве я не скасаль?! Около аэропорта, при главном входе, в три часа.
- Погоди! Но я - при самом лучшем раскладе - не смогу выехать раньше начала недели!
- Хорошо, во вторник!
И я успел-таки во вторник, к трем! Барон ждал меня, сидя за рулем.
- Слюшай, мы сейчас поедем с тобой в Ване, - начал он деловито, как будто мы расстались полчаса назад, - на виллу господина Петриковского. Он сам из Киева, ему далеко за восемьдесят, у него невероятный склероз и временами бывают прободения памяти. Всем заправляет его жена, ее здесь зовут мадам Петри. Она немка, вышла за него замуж в Берлине и специально выучила наш русский, чтобы говорить с мужем на его родном языке, понимаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128