Я очень долго стоял в парадном, дожидаясь темноты. Там, помню, был автомат, и я, чтобы не вызвать подозрений, почти все время держал трубку около уха, когда слышал шаги на лестничной клетке. Да, еще помню, что, когда мы подходили к кассе, длинный сказал: «Витька - б…, оставил нас без колес». Кто такой Витька и что значит «колеса», не знаю, и разговора об этом больше не было.
Вернувшись домой, я вымылся в ванной и стал дожидаться отца. Но он пришел поздно, и в силу некоторых домашних причин я ему рассказывать ничего не стал, чтобы еще больше не нервировать. Зачем я похитил его пистолет, объяснять сейчас не буду, потому что если бы даже и объяснил, то вы, естественно, вправе мне не поверить. Вот и все, что я могу сказать. Написано мною собственноручно. Леонид Самсонов».
Садчиков, прилетевший из отпуска, прочитав показания Леньки, написал на листке бумаги: «Пусть Валя пройдется по кличке Чита. Свяжется с отделениями. Кличка заметная, участковые должны знать».
- По всем отделениям? - негромко спросил Костенко.
- А что д-делать? Надо по всем.
- Хорошо. Я схожу позвоню к дежурным.
- П-правильно. Пусть они тоже в-вспомнят. С-сдается мне, что этот Чита проходил через дежурную часть по какому-то х-хулиганству.
- Я посмотрю.
- Чита - это уже зацепка. О-очень хорошая з-зацепка, поверь мне.
- Я верю.
- Н-ну извини, - усмехнулся Садчиков.
- Да нет, пожалуйста, - ответил Костенко и подмигнул Леньке.
- Это п-присказка у нас такая, - объяснил Леньке Садчиков. - Ш-шутим мы, понимаешь?
Из научно-технического отдела принесли «вальтер» Самсонова.
- Из этого пистолета не стреляли, - сказал эксперт. - Пробный выстрел дал отрицательный ответ: в кассе стреляли из другого пистолета.
- Благодарю вас, - сказал Садчиков.
Он перечитал показания Леньки еще раз, отложил их в сторону и спросил:
- Ты сегодня ж-жевал что-нибудь?
- Мне не хочется.
- А я пом-мираю от голода. Слава, - попросил он Костенко, - может, ты сходишь в гастроном?
- Что купить?
- Возьми к-колбаски и плавленых с-сырков.
- У меня от них скоро судороги начнутся, - сказал Костенко. - Была бы плитка - пельменей сварили.
- Спроси Льва Ивановича, - сказал Садчиков, - старикан тоже, наверное, г-голоден. Кстати, где Росляков?
- Я его отпустил до двенадцати.
- Ну х-хорошо. Иди за сыром.
- Иду,
- Послушай-ка, Леня, - сказал Садчиков, поднявшись из-за стола, - давай вместе с тобой в-вспоминать все то, что говорили те д-двое. По отдельным словам, по выражениям. Ты же поэт, нап-прягись. Кстати, ты рассказы Чапека любишь?
- Очень.
- Помнишь, «О шея лебедя, о грудь, о барабан!»? Это когда поэт помог сыщикам установить номер машины по своим хитрым ассоциациям… Помнишь эт-тот рас-сказ?
- Помню. А вы что, Чапека читали?
- Нельзя?
- Нет, можно, конечно, только я думал…
- Ясно. М-можешь не договаривать. Ты, кстати, куришь?
- Нет.
- Правильно делаешь. Я б-бросил - разжирел, снова пришлось начать.
- Скажите, а меня надолго посадят?
- Сложный в-вопрос. Я пока тебе ничего на него не отвечу и ничего не буду обещать. А в-вот ответь мне, пожалуйста, что ты делал восьмого мая?
- Восьмого? Это какой день?
- Суббота.
- Учился. Потом мы уехали на дачу.
- Когда кончились уроки?
- У нас в субботу пять уроков. Значит, около часа. А потом мы еще с Львом Ивановичем ходили в букинистический. За томиком Хлебникова.
- Это что, зиф-фовское из-здание?
- Да.
- А что ты делал двенадцатого мая? Около шести.
- Не помню.
- Надо вспомнить.
- Вы думаете, я не все вам сказал? Почему вы спрашиваете меня про эти дни?
Садчиков подошел к Леньке, остановился прямо перед ним и, раскачиваясь с носка на пятку, сказал:
- Я спрашиваю т-тебя потому, что именно в эти дни бандиты с-совершали грабежи. Я бы не спрашивал т-тебя об этом, если бы сейчас был день. Просто мы бы вызвали сюда тех людей, которые видели грабителей, и предложили им о-опознать тебя. Понимаешь, какие пироги? Так что тебе ф-финтить нет резону, если что было, давай все в открытую…
- Какой смысл мне тогда было самому приходить к вам? Я ведь сам пришел к вам… Никто меня не тащил… Какой смысл?
- Никакого, - согласился Садчиков. - Пожалуй, н-никакого… Ладно… Посиди, сосредоточься, постарайся вспомнить детали…
Костенко вернулся с покупками.
- Духотища, - сказал он, - не иначе как к грозе.
- Сейчас я вернусь, - сказал Садчиков, - а вы п-пока закусывайте.
Костенко развернул пакет, разложил на столе сыр и колбасу, налил в стакан воды и подвинул Леньке.
- Поешь, - предложил он, - а то, наверное, кишка на кишку протокол пишет.
- Уже написан. Только не на кишку.
Костенко хмыкнул.
- А ты нос не вешаешь. Молодец. Где ночевал эти два дня?
- На вокзале.
- На каком?
- Сначала на Казанском, а потом на Ярославском.
- Что, в Сибирь хотел отправиться?
- Откуда вы знаете?
- Мы, дорогой, все знаем. Работа такая.
Вернулся Садчиков и спросил Леньку:
- Слушай, а вы Хлебникова к-купили?
- Купили.
- А еще что купили?
- Еще? Подождите, что-то мы еще купили… А, вспомнил, Бабеля! «Конармию». И, по-моему, «Максимы» Ларошфука.
- Ну, слава богу, эт-то вроде сходится.
- Что, с первого дела отпадает? - поинтересовался Костенко.
- Вроде да, - ответил Садчиков. - Ты, Леня, не стесняйся, налетай на пищу. Сырки ешь - они м-мягкие… Что-нибудь про т-тех вспомнил?
- Вспомнил. Чита говорил: «Сейчас бы блинчиков в „Астории“ пожрать». Это когда у нас закуски не было.
- Пожрать - значит п-поесть?
- Да. Но это ведь не я. Вы просили вспомнить детали… Это Чита так говорил…
- Великий и могучий, - вздохнул Костенко, - благозвучный и прекрасный русский язык! Мордуют, беднягу, со всех сторон. Да здравствует Солоухин, хоть и достается бедняге…
- А зачем же ты все-таки утащил у отца пистолет?
Ленька взял кусок колбасы и начал быстро жевать. Он съел кусок, запил его водой и ответил:
- Стреляться хотел. А как дуло в рот вставил, так со страху чуть не умер. Даже вынимать потом боялся; думал, не выстрелил бы.
Костенко и Садчиков засмеялись. Ленька тоже хмуро усмехнулся, а потом сказал:
- Это сейчас смешно… Вы меня что, сразу в камеру посадите?
- А как ты думаешь?
- Не знаю…
- А все-таки?
- Наверное, придется.
- В том-то и дело. Сулить мы нич-чего не можем, но, если т-ты сказал всю правду, не исключено, что тебя до суда отпустят.
- Домой?
- Не в Сибирь же, - ответил Костенко.
В дверь постучались.
- Да!
Вошел Лев Иванович.
- Прошу меня извинить… Но уже довольно-таки поздно… Мальчику надо завтра рано вставать… Вы разрешите нам уехать?
- Вам - да.
- А ему? Он ребенок. И потом это нелепость, поверьте мне.
- Лев Иванович, - сказал Костенко, - а что случится, если вы сейчас вместе с ним или он завтра один встретите на улице тех двух? Убийц и грабителей? Он ведь свидетель, его убирать надо. Понимаете?
- Но почему вы думаете…
- Чтобы потом его папа с мамой не плакали, только для этого именно так я и думаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44