И потом, если себя хвалить, то, конечно, нескромно. Я вот себя ненавижу и поэтому всегда о себе говорю. Вы себя любите?
- Люблю.
- Вы счастливый. А что вы делаете?
- Пью коньяк.
- Нет, а вообще?
- А вообще учусь.
- Где?
- В педагогическом.
- Почему я вас там не видала?
- Я на заочном.
- На каком курсе?
- На последнем.
- Интересно?
- Очень…
- Счастливый человек… Вас как уменьшительно зовут?
- Валя…
- Среднее имя. Не мужское и не женское.
- Ну все-таки мужское.
- Вы обиделись?
- Ужасно.
- А почему вы ко мне пришли?
- Потому что мне захотелось к вам прийти.
- Пейте коньяк.
- Я уже.
- Пейте еще.
- Хорошо.
- Ну, так почему же вы пришли ко мне? Для того, чтобы говорить со мной, слушать музыку и смотреть альбомы?
- Хотя бы.
- Вы все врете.
- Может быть. Но если я вру, тогда вы уже совсем пьяная.
- Нет еще. Когда я стану пьяной, вы начнете раздевать меня.
- Обязательно?
- А зачем вы тогда приходили?
- Что это вы злая такая?
- Разозлили…
- Кто?
- Люди.
- Я лучше уйду, наверное?
- Почему?
- Да так. Чтоб больше не злить.
Он поднялся и пошел к двери. Отпер ее. Хотел выйти, но Алена взяла его за руку и сказала:
- Я просто дрянь, не обращайте на меня внимания.
- Ты дрянь? - улыбнулся он, обернувшись. - Ты просто дуреха…
Она кивнула головой. А потом ткнулась лицом ему в грудь, и плечи ее затряслись. Росляков стал гладить ее по плечам и по голове.
- Ну, не надо, - говорил он, - не надо, дурачок. Это все ерунда, не надо так плакать, не стоит…
- Стоит, - сказала она, - стоит, потому что я за все плачу. Сейчас, я скоро перестану, только ты не уходи.
- А я и не собираюсь.
Она посмотрела на него сквозь слезы и жалко, по-детски улыбнулась…
Только не двое
Ночью Садчикова разбудил телефонный звонок.
- Прости меня, - сказал комиссар, - тут один любопытный сигнал поступил.
- Еду.
- Погоди, разбежался… Такси сейчас не найдешь. Шофера пришлю.
- Я спущусь. На улице подожду…
- Дождь. Погоди, он подымется за тобой.
- М-михайлыч?
- Он самый…
Садчиков положил трубку, оделся, стараясь не шуметь, и пошел на кухню. Зажег конфорку, поставил чайник и начал делать бутерброды - себе и Михайлычу. Масло в холодильнике было до того смерзшееся, что не резалось, а крошилось желтыми ажурными стружками.
…Михайлыч всегда стучал в дверь. Он понимал, что звонок ночью переполошит всех в квартире, поэтому стучал условным, известным всем в управлении стуком - три раза быстро, а четвертый долго и гулко.
- М-михайлыч? - тихо спросил Садчиков.
- Михайлыч, - ответил тот.
Садчиков отпер дверь и сказал:
- З-заходи, старина.
- Да ничего, - ответил Михайлыч, входя.
- Пошли чайку попьем.
- Да не стоит.
- Л-ладно, ладно, будет кокетничать…
- Хорошая из меня кокетка.
- С с-сединой куда как л-лучше. Сейчас, говорят, с-седые мужчины в моду вошли.
- Седина в голову, бес в ребро.
- Р-ребра перебиты, какой там, к ч-черту, бес… Ешь б-бутерброды.
- Да ничего…
- Л-ладно, наваливайся, сам, наверное, только чаем и питался ночью.
- Почему чаем? Сухарь грыз.
- Пусть м-мышь сухарь грызет, ч-человеку сливочное масло надобно.
- Это истина, это вы очень верно подметили.
Садчиков засмеялся и стал наливать чай - дымный и пахучий - в большие красные чашки.
Комиссар пригласил Садчикова садиться и, поглаживая себя по животу, сказал:
- Мне сейчас анекдот смешной рассказали.
- А вот интересно, кто анекдоты выдумывает? - спросил Садчиков.
- Люди, - ответил комиссар, - кто ж еще?
- Не иначе, как писатели.
- Журналисты скорее, я думаю.
- П-почему журналисты?
- А у них времени больше. Писатели трудяги, спину гнут, а журналист - он просвет имеет. Да и потом парни они веселые и по бритве - вроде нас - ходят. А когда веселье, тогда и анекдоты рождаются.
- П-похоже, - сказал Садчиков, - очень может быть. Или веселье, или злость. Похоже.
- «Похоже», - передразнил комиссар. - Что я тебе, Алейников? Похоже на фотографии выходит, а я тебе мысль излагаю самостоятельную, ни на что не похожую, мил душа…
- Ну-ну, извините, - сказал Садчиков по привычке и сразу же понял, как не к месту сказал он эту свою шутливую фразу.
Комиссар внимательно посмотрел на него, хмыкнул и ответил:
- Да нет, ничего…
И оба они враз засмеялись, весело глядя друг на друга.
- Слушай, - сказал комиссар, - ты думаешь, что с Сударем все?
- Д-думаю, нет.
- Почему?
- Потому что вы м-меня про это спрашиваете.
- Умный, черт.
- А к-как же иначе?
- Иначе нельзя.
- В том-то и дело.
- Ну шутки побоку. Парень к нам позвонил, футболист. Александр Пашков, с покойным Ганкиным в одном доме живет. Так он за полчаса перед убийством шофера там старичка видел какого-то. Старичок его заметил и отпрянул от окошка, а это значит - умный старичок. В электричке он ехал с футболистом, до Тарасовки, понимаешь, ехал… Вот штука какая… Проездной билет контролеру предъявлял. Как тебе это понравится?
- Очень м-мне это не нравится.
- Мне тоже.
- М-может, вызвать Читу? П-побеседуем с ним…
- Неудобно. Поздно уже… Как у вас с ним дела?
- Р-работаем…
- Ясно, что не танцуете… В группе у тебя все в порядке?
- Один мой сотрудник с-скоро с женой разведется.
- Кто?
- Костенко.
- Дама - сволочь?
- Н-нет, райжилотдел.
- Испугал. Я с райжилотделом ни черта поделать не могу, это, мил душа, выше моих сил.
- К-костенко с женой в разных квартирах ж-живет уже второй год…
- Любить будет крепче.
- Х-хорошо шутить.
- Ты меня еще постыди, Садчиков.
- Оп-пасно.
- Опасно блох ловить, шума много будет и с кровати можно упасть… Звонил я уже в исполком. Обещают к зиме дать ему жилье.
- Третью з-зиму обещают.
- Хорошо, что не четвертую. Мне важней, чтоб сначала рабочему квартиру дали. Потерпит твой Костенко, потерпит.
- К-костенко потерпит, товарищ комиссар, а дочка у него, Аришка, - ей про терпение не объяснишь.
- А Чуковский зачем с Михалковым? Пусть они ей растолкуют. «Муха, Муха-цокотуха, сейчас с квартирой заваруха». Ничего стихи?
- Г-гаврилиада.
- Дерзкий ты стал, Садчиков, не иначе как меня подсиживаешь.
- Товарищ ком-миссар…
- Знаю я вас, молодых…
- Да я уж с-седой…
- Велика важность. Седой - не лысый. Зови Читу, черт с ним, пускай потом прокуроры стружку снимают за неурочный допрос - одной стружкой больше, одной меньше, все одно плохо. Да, кстати, Самсонова взяли?
- Нет.
- Почему?
- Дома никого нет.
- Где они?
- Н-неизвестно.
- Эмигрировали, что ль?
- Вряд ли.
- Сам ездил?
- Костенко.
- Завтра забери. Сам.
- Завтра выходной день, товарищ комиссар…
- Смотри, Садчиков…
- Т-только этим и занимаюсь, товарищ комиссар. Вы в понедельник обещали быть у прокурора.
- А если откажет?
- Федерация есть.
- Ну а и она?
- Генеральный!
- Он тоже?
- Н-не может быть.
- А если?
- Н-не может быть, товарищ комиссар.
- А не фетишист ли ты, майор?
- Г-где уж нам уж выйти з-замуж!
- Смотри, в понедельник изволь мой приказ выполнить - парня забери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
- Люблю.
- Вы счастливый. А что вы делаете?
- Пью коньяк.
- Нет, а вообще?
- А вообще учусь.
- Где?
- В педагогическом.
- Почему я вас там не видала?
- Я на заочном.
- На каком курсе?
- На последнем.
- Интересно?
- Очень…
- Счастливый человек… Вас как уменьшительно зовут?
- Валя…
- Среднее имя. Не мужское и не женское.
- Ну все-таки мужское.
- Вы обиделись?
- Ужасно.
- А почему вы ко мне пришли?
- Потому что мне захотелось к вам прийти.
- Пейте коньяк.
- Я уже.
- Пейте еще.
- Хорошо.
- Ну, так почему же вы пришли ко мне? Для того, чтобы говорить со мной, слушать музыку и смотреть альбомы?
- Хотя бы.
- Вы все врете.
- Может быть. Но если я вру, тогда вы уже совсем пьяная.
- Нет еще. Когда я стану пьяной, вы начнете раздевать меня.
- Обязательно?
- А зачем вы тогда приходили?
- Что это вы злая такая?
- Разозлили…
- Кто?
- Люди.
- Я лучше уйду, наверное?
- Почему?
- Да так. Чтоб больше не злить.
Он поднялся и пошел к двери. Отпер ее. Хотел выйти, но Алена взяла его за руку и сказала:
- Я просто дрянь, не обращайте на меня внимания.
- Ты дрянь? - улыбнулся он, обернувшись. - Ты просто дуреха…
Она кивнула головой. А потом ткнулась лицом ему в грудь, и плечи ее затряслись. Росляков стал гладить ее по плечам и по голове.
- Ну, не надо, - говорил он, - не надо, дурачок. Это все ерунда, не надо так плакать, не стоит…
- Стоит, - сказала она, - стоит, потому что я за все плачу. Сейчас, я скоро перестану, только ты не уходи.
- А я и не собираюсь.
Она посмотрела на него сквозь слезы и жалко, по-детски улыбнулась…
Только не двое
Ночью Садчикова разбудил телефонный звонок.
- Прости меня, - сказал комиссар, - тут один любопытный сигнал поступил.
- Еду.
- Погоди, разбежался… Такси сейчас не найдешь. Шофера пришлю.
- Я спущусь. На улице подожду…
- Дождь. Погоди, он подымется за тобой.
- М-михайлыч?
- Он самый…
Садчиков положил трубку, оделся, стараясь не шуметь, и пошел на кухню. Зажег конфорку, поставил чайник и начал делать бутерброды - себе и Михайлычу. Масло в холодильнике было до того смерзшееся, что не резалось, а крошилось желтыми ажурными стружками.
…Михайлыч всегда стучал в дверь. Он понимал, что звонок ночью переполошит всех в квартире, поэтому стучал условным, известным всем в управлении стуком - три раза быстро, а четвертый долго и гулко.
- М-михайлыч? - тихо спросил Садчиков.
- Михайлыч, - ответил тот.
Садчиков отпер дверь и сказал:
- З-заходи, старина.
- Да ничего, - ответил Михайлыч, входя.
- Пошли чайку попьем.
- Да не стоит.
- Л-ладно, ладно, будет кокетничать…
- Хорошая из меня кокетка.
- С с-сединой куда как л-лучше. Сейчас, говорят, с-седые мужчины в моду вошли.
- Седина в голову, бес в ребро.
- Р-ребра перебиты, какой там, к ч-черту, бес… Ешь б-бутерброды.
- Да ничего…
- Л-ладно, наваливайся, сам, наверное, только чаем и питался ночью.
- Почему чаем? Сухарь грыз.
- Пусть м-мышь сухарь грызет, ч-человеку сливочное масло надобно.
- Это истина, это вы очень верно подметили.
Садчиков засмеялся и стал наливать чай - дымный и пахучий - в большие красные чашки.
Комиссар пригласил Садчикова садиться и, поглаживая себя по животу, сказал:
- Мне сейчас анекдот смешной рассказали.
- А вот интересно, кто анекдоты выдумывает? - спросил Садчиков.
- Люди, - ответил комиссар, - кто ж еще?
- Не иначе, как писатели.
- Журналисты скорее, я думаю.
- П-почему журналисты?
- А у них времени больше. Писатели трудяги, спину гнут, а журналист - он просвет имеет. Да и потом парни они веселые и по бритве - вроде нас - ходят. А когда веселье, тогда и анекдоты рождаются.
- П-похоже, - сказал Садчиков, - очень может быть. Или веселье, или злость. Похоже.
- «Похоже», - передразнил комиссар. - Что я тебе, Алейников? Похоже на фотографии выходит, а я тебе мысль излагаю самостоятельную, ни на что не похожую, мил душа…
- Ну-ну, извините, - сказал Садчиков по привычке и сразу же понял, как не к месту сказал он эту свою шутливую фразу.
Комиссар внимательно посмотрел на него, хмыкнул и ответил:
- Да нет, ничего…
И оба они враз засмеялись, весело глядя друг на друга.
- Слушай, - сказал комиссар, - ты думаешь, что с Сударем все?
- Д-думаю, нет.
- Почему?
- Потому что вы м-меня про это спрашиваете.
- Умный, черт.
- А к-как же иначе?
- Иначе нельзя.
- В том-то и дело.
- Ну шутки побоку. Парень к нам позвонил, футболист. Александр Пашков, с покойным Ганкиным в одном доме живет. Так он за полчаса перед убийством шофера там старичка видел какого-то. Старичок его заметил и отпрянул от окошка, а это значит - умный старичок. В электричке он ехал с футболистом, до Тарасовки, понимаешь, ехал… Вот штука какая… Проездной билет контролеру предъявлял. Как тебе это понравится?
- Очень м-мне это не нравится.
- Мне тоже.
- М-может, вызвать Читу? П-побеседуем с ним…
- Неудобно. Поздно уже… Как у вас с ним дела?
- Р-работаем…
- Ясно, что не танцуете… В группе у тебя все в порядке?
- Один мой сотрудник с-скоро с женой разведется.
- Кто?
- Костенко.
- Дама - сволочь?
- Н-нет, райжилотдел.
- Испугал. Я с райжилотделом ни черта поделать не могу, это, мил душа, выше моих сил.
- К-костенко с женой в разных квартирах ж-живет уже второй год…
- Любить будет крепче.
- Х-хорошо шутить.
- Ты меня еще постыди, Садчиков.
- Оп-пасно.
- Опасно блох ловить, шума много будет и с кровати можно упасть… Звонил я уже в исполком. Обещают к зиме дать ему жилье.
- Третью з-зиму обещают.
- Хорошо, что не четвертую. Мне важней, чтоб сначала рабочему квартиру дали. Потерпит твой Костенко, потерпит.
- К-костенко потерпит, товарищ комиссар, а дочка у него, Аришка, - ей про терпение не объяснишь.
- А Чуковский зачем с Михалковым? Пусть они ей растолкуют. «Муха, Муха-цокотуха, сейчас с квартирой заваруха». Ничего стихи?
- Г-гаврилиада.
- Дерзкий ты стал, Садчиков, не иначе как меня подсиживаешь.
- Товарищ ком-миссар…
- Знаю я вас, молодых…
- Да я уж с-седой…
- Велика важность. Седой - не лысый. Зови Читу, черт с ним, пускай потом прокуроры стружку снимают за неурочный допрос - одной стружкой больше, одной меньше, все одно плохо. Да, кстати, Самсонова взяли?
- Нет.
- Почему?
- Дома никого нет.
- Где они?
- Н-неизвестно.
- Эмигрировали, что ль?
- Вряд ли.
- Сам ездил?
- Костенко.
- Завтра забери. Сам.
- Завтра выходной день, товарищ комиссар…
- Смотри, Садчиков…
- Т-только этим и занимаюсь, товарищ комиссар. Вы в понедельник обещали быть у прокурора.
- А если откажет?
- Федерация есть.
- Ну а и она?
- Генеральный!
- Он тоже?
- Н-не может быть.
- А если?
- Н-не может быть, товарищ комиссар.
- А не фетишист ли ты, майор?
- Г-где уж нам уж выйти з-замуж!
- Смотри, в понедельник изволь мой приказ выполнить - парня забери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44