Напоминает форму дрессировщика, но все равно здорово.
— Месье Оливьери был женат?
— Нет, десять лет назад он развелся.
— Он жил один?
— Время от времени его дочь приезжает пожить здесь недельку.
— Любовницы?
— Думаю, были, но не здесь.
— Сходите за сторожем и его женой.
Альбер торопится. Оставшись один, я начинаю проводить обычные поиски, но занимаюсь этим безо всякой надежды. Что-то мне подсказывает, что я здесь ничего не найду. В бюваре нет ни единой бумажки; В ящиках несколько ничего не говорящих предметов. Наверняка его рабочий кабинет находится в другом месте, а здесь он проверяет счета своих слуг или читает биржевой куре.
Пепельницы пусты. В детективных романах полицейский обычно находит в них окурки. Так вот, в этот раз там ничего нет. На креслах и ковре тоже никаких следов. Оливьери задушили поясом его куртки. Толстая лента еще обмотана вокруг его шеи, как мерзкая змея, А вот и Эктор со своей мадам, испуганные новостью.
— Ни к чему не прикасайтесь! — велю я.
Жена Эктора маленькая толстая старушка с грудью, как у голубя. На носу у нее сидит великолепная волосатая бородавка, и она плачет, издавая свист, как воздух, выходящий из проколотой шины.
— Пойдемте в холл, — решаю я и закрываю дверь. Я смотрю на троицу, и от вида этих физиономий мне хочется заржать.
— Сколько здесь слуг?
— Четверо, — отвечает Альбер. — Не хватает только моей жены.
— Сходите за ней. Он выходит.
— Вы кухарка? — спрашиваю я жену сторожа.
— Да.
— Я раньше был капралом жандармерии, — шепчет Эктор.
Зачем это? Чтобы дать мне справку о своем высоком моральном облике? Или показать, что мы вроде бы коллеги и, принимая во внимание обстоятельства…
— Вечером у месье Оливьери были гости, не так ли?
— Нет, никого не было, — уверяет дуэт.
— Но ведь не по телефону же его шлепнули! Сторож упрямо мотает головой.
— Никто не звонил, никто не приходил. Или же он перелез через решетку, а вы заметили, какая она острая?
— Здесь есть второй вход?
— Черный.
— Где он?
— На задней стороне дома. Около кладовой.
— Когда Альбер и его жена вернулись из кино, через какую дверь они вошли?
— Через черный ход, естественно.
Возвращаются те, о ком мы говорим. Горничная белобрысая женщина с лицом, усыпанным веснушками. Ома прячет в складках ночной рубашки свои груди в форме капли масла.
— Это невозможно! Я не могу в это поверить, — говорит она. — Где он? Я хочу его увидеть!
— Момент! — перебиваю ее я.
Она спохватывается и здоровается со мной испуганным кивком.
— Вы вышли через черный ход, — говорю. — Вы закрыли за собой дверь?
— Естественно, — отвечает Альбер.
— А ключ?
— Ну…
Его конопатая половина поднимает руку, как школьница, собирающаяся попросить разрешения сходить в туалет.
— Да? — приглашаю я.
— Я хотела вам сказать одну вещь: когда мы вернулись, дверь не была закрыта на ключ. Я ничего не сказала Альберу, чтобы он на меня не ругался, потому что подумала, что сама забыла запереть дверь, когда мы уходили. Но теперь я уверена, что это не так!
Эта детка льет воду на мою мельницу. Я благодарю ее доброжелательной улыбкой, которая смущает ее до глубины души.
Вечером Оливьери позвонили люди, с которыми он хотел встретиться тайно. Он впустил их через черный ход, чтобы не привлекать внимания сторожа и его жены. Визит закончился его смертью, а убийцы ушли тем же путем, но дверь за собой только захлопнули.
— Прекрасно, — бормочет знаменитый Сан-Антонио, — давайте перейдем к следующей главе… Ваш хозяин был любителем виски, насколько я знаю?
Они смотрят на меня, совершенно ошарашенные, поскольку мой вопрос в такой момент кажется им совершенно неуместным.
— Да, точно, — отвечает наконец Альбер.
— Откуда он получал виски?
— Прямо с фабрики. У него был друг шотландец, поставлявший ему скотч. Мне кажется, он платил дешевле и считал, что эта марка лучше остальных.
— Я хочу увидеть это виски.
Альбер кивает, бесшумным шагом идет в салон и возвращается с едва начатой бутылкой “Мак-Геррела". Я снимаю пробку и нюхаю виски. Это хорошее, без примесей.
— Других нет?
— Есть, в погребе… Нам привезли партию на прошлой неделе.
— Кто?
— Национальная компания железных дорог.
— Ладно! Пошли в погреб.
Эти люди понимают все меньше и меньше.
В два часа ночи является полицейский, будит их, они обнаруживают, что хозяин убит, а он, не занимаясь убийством, расспрашивает их о виски… Согласитесь, что для лакеев этого многовато.
Меня по-прежнему ведет длинный Альбер.
Мы проходим в кладовку и спускаемся по каменной лестнице в подвал. В винном погребе со сводчатым потолком свежо, все аккуратно расставлено. Вдоль одной стены лежат почтенные бутылки в ящиках с этикетками. В глубине высятся ящики с шампанским и ликерами.
Альбер замирает, как только что в кабинете, когда увидел, что его хозяин отбросил копыта.
Он смотрит на меня с таким мучительным выражением, будто забыл орфографию своей фамилии.
— Эй, Альбер, у вас что, головокружение?
— Это немыслимо… — говорит он.
— Что?
— Недавно здесь стояли четыре ящика скотча, а сейчас они исчезли!
Я хватаю его за руку:
— Что вы говорите, барон?
— Клянусь, это правда, господин комиссар. Я спускался сюда перед ужином за бутылкой бургундского, и они тут стояли… Вот здесь, видите?
"Здесь” пусто. На квадрате земли выделяются следы, оставленные тяжелыми ящиками, которые волокли.
— Они были открыты?
— Всего один. Месье Оливьери подарил шесть бутылок одному своему другу.
— Месье Пти-Литтре, издателю?
Зенки у шестерки становятся размером с тарелку.
— Откуда вы знаете? — бормочет он. Я отвечаю ему загадочной улыбкой.
Глава 3
Четыре часа! Старик сидит в своем кабинете в зеленом свете лампы, безукоризненный, чисто выбритый, при галстуке. Он полон внимания.
Я только что сделал ему полный отчет о происшедших событиях, и он задумчив. Есть от чего, — В общем, — резюмирует он, — этот Оливьери получил бутылки скотча, содержащего героин. Он об этом не знал, поскольку подарил несколько штук своему другу. Возможно, эти бутылки служат для контрабанды наркотиков?
— Это очевидно. Те, кто их получали, должны были затем извлекать героин при помощи химических процессов, которые вам с радостью опишет Фавье. Возможно, выпаривая виски. Или, что также возможно, наркоманы пили виски таким, каким оно было, что усиливало действие наркотика.
— Гениально, — соглашается Лысый, гладя свой кумпол. Наступает молчание.
— Продолжим наши рассуждения, — решает Старик. — Эти ящики с “приправленным” виски были отправлены Оливьери по ошибке.
— Контрабандисты заметили свою ошибку и захотели ее исправить. Дела для Оливьери обернулись плохо. Они его убили и завладели ящиками.
В общем, дело несложное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Месье Оливьери был женат?
— Нет, десять лет назад он развелся.
— Он жил один?
— Время от времени его дочь приезжает пожить здесь недельку.
— Любовницы?
— Думаю, были, но не здесь.
— Сходите за сторожем и его женой.
Альбер торопится. Оставшись один, я начинаю проводить обычные поиски, но занимаюсь этим безо всякой надежды. Что-то мне подсказывает, что я здесь ничего не найду. В бюваре нет ни единой бумажки; В ящиках несколько ничего не говорящих предметов. Наверняка его рабочий кабинет находится в другом месте, а здесь он проверяет счета своих слуг или читает биржевой куре.
Пепельницы пусты. В детективных романах полицейский обычно находит в них окурки. Так вот, в этот раз там ничего нет. На креслах и ковре тоже никаких следов. Оливьери задушили поясом его куртки. Толстая лента еще обмотана вокруг его шеи, как мерзкая змея, А вот и Эктор со своей мадам, испуганные новостью.
— Ни к чему не прикасайтесь! — велю я.
Жена Эктора маленькая толстая старушка с грудью, как у голубя. На носу у нее сидит великолепная волосатая бородавка, и она плачет, издавая свист, как воздух, выходящий из проколотой шины.
— Пойдемте в холл, — решаю я и закрываю дверь. Я смотрю на троицу, и от вида этих физиономий мне хочется заржать.
— Сколько здесь слуг?
— Четверо, — отвечает Альбер. — Не хватает только моей жены.
— Сходите за ней. Он выходит.
— Вы кухарка? — спрашиваю я жену сторожа.
— Да.
— Я раньше был капралом жандармерии, — шепчет Эктор.
Зачем это? Чтобы дать мне справку о своем высоком моральном облике? Или показать, что мы вроде бы коллеги и, принимая во внимание обстоятельства…
— Вечером у месье Оливьери были гости, не так ли?
— Нет, никого не было, — уверяет дуэт.
— Но ведь не по телефону же его шлепнули! Сторож упрямо мотает головой.
— Никто не звонил, никто не приходил. Или же он перелез через решетку, а вы заметили, какая она острая?
— Здесь есть второй вход?
— Черный.
— Где он?
— На задней стороне дома. Около кладовой.
— Когда Альбер и его жена вернулись из кино, через какую дверь они вошли?
— Через черный ход, естественно.
Возвращаются те, о ком мы говорим. Горничная белобрысая женщина с лицом, усыпанным веснушками. Ома прячет в складках ночной рубашки свои груди в форме капли масла.
— Это невозможно! Я не могу в это поверить, — говорит она. — Где он? Я хочу его увидеть!
— Момент! — перебиваю ее я.
Она спохватывается и здоровается со мной испуганным кивком.
— Вы вышли через черный ход, — говорю. — Вы закрыли за собой дверь?
— Естественно, — отвечает Альбер.
— А ключ?
— Ну…
Его конопатая половина поднимает руку, как школьница, собирающаяся попросить разрешения сходить в туалет.
— Да? — приглашаю я.
— Я хотела вам сказать одну вещь: когда мы вернулись, дверь не была закрыта на ключ. Я ничего не сказала Альберу, чтобы он на меня не ругался, потому что подумала, что сама забыла запереть дверь, когда мы уходили. Но теперь я уверена, что это не так!
Эта детка льет воду на мою мельницу. Я благодарю ее доброжелательной улыбкой, которая смущает ее до глубины души.
Вечером Оливьери позвонили люди, с которыми он хотел встретиться тайно. Он впустил их через черный ход, чтобы не привлекать внимания сторожа и его жены. Визит закончился его смертью, а убийцы ушли тем же путем, но дверь за собой только захлопнули.
— Прекрасно, — бормочет знаменитый Сан-Антонио, — давайте перейдем к следующей главе… Ваш хозяин был любителем виски, насколько я знаю?
Они смотрят на меня, совершенно ошарашенные, поскольку мой вопрос в такой момент кажется им совершенно неуместным.
— Да, точно, — отвечает наконец Альбер.
— Откуда он получал виски?
— Прямо с фабрики. У него был друг шотландец, поставлявший ему скотч. Мне кажется, он платил дешевле и считал, что эта марка лучше остальных.
— Я хочу увидеть это виски.
Альбер кивает, бесшумным шагом идет в салон и возвращается с едва начатой бутылкой “Мак-Геррела". Я снимаю пробку и нюхаю виски. Это хорошее, без примесей.
— Других нет?
— Есть, в погребе… Нам привезли партию на прошлой неделе.
— Кто?
— Национальная компания железных дорог.
— Ладно! Пошли в погреб.
Эти люди понимают все меньше и меньше.
В два часа ночи является полицейский, будит их, они обнаруживают, что хозяин убит, а он, не занимаясь убийством, расспрашивает их о виски… Согласитесь, что для лакеев этого многовато.
Меня по-прежнему ведет длинный Альбер.
Мы проходим в кладовку и спускаемся по каменной лестнице в подвал. В винном погребе со сводчатым потолком свежо, все аккуратно расставлено. Вдоль одной стены лежат почтенные бутылки в ящиках с этикетками. В глубине высятся ящики с шампанским и ликерами.
Альбер замирает, как только что в кабинете, когда увидел, что его хозяин отбросил копыта.
Он смотрит на меня с таким мучительным выражением, будто забыл орфографию своей фамилии.
— Эй, Альбер, у вас что, головокружение?
— Это немыслимо… — говорит он.
— Что?
— Недавно здесь стояли четыре ящика скотча, а сейчас они исчезли!
Я хватаю его за руку:
— Что вы говорите, барон?
— Клянусь, это правда, господин комиссар. Я спускался сюда перед ужином за бутылкой бургундского, и они тут стояли… Вот здесь, видите?
"Здесь” пусто. На квадрате земли выделяются следы, оставленные тяжелыми ящиками, которые волокли.
— Они были открыты?
— Всего один. Месье Оливьери подарил шесть бутылок одному своему другу.
— Месье Пти-Литтре, издателю?
Зенки у шестерки становятся размером с тарелку.
— Откуда вы знаете? — бормочет он. Я отвечаю ему загадочной улыбкой.
Глава 3
Четыре часа! Старик сидит в своем кабинете в зеленом свете лампы, безукоризненный, чисто выбритый, при галстуке. Он полон внимания.
Я только что сделал ему полный отчет о происшедших событиях, и он задумчив. Есть от чего, — В общем, — резюмирует он, — этот Оливьери получил бутылки скотча, содержащего героин. Он об этом не знал, поскольку подарил несколько штук своему другу. Возможно, эти бутылки служат для контрабанды наркотиков?
— Это очевидно. Те, кто их получали, должны были затем извлекать героин при помощи химических процессов, которые вам с радостью опишет Фавье. Возможно, выпаривая виски. Или, что также возможно, наркоманы пили виски таким, каким оно было, что усиливало действие наркотика.
— Гениально, — соглашается Лысый, гладя свой кумпол. Наступает молчание.
— Продолжим наши рассуждения, — решает Старик. — Эти ящики с “приправленным” виски были отправлены Оливьери по ошибке.
— Контрабандисты заметили свою ошибку и захотели ее исправить. Дела для Оливьери обернулись плохо. Они его убили и завладели ящиками.
В общем, дело несложное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34