Правда, Эрлер ссылался на свидетеля – дежурного по гестапо. Штандартенфюрер спросил кислым тоном:
– Может ли кто-нибудь подтвердить ваши слова?
– Дежурный по гестапо унтершарфюрер Кейндель.
– Кто, кто? – переспросил штандартенфюрер.
Унтерштурмфюрер, который вел протокол, оторвался от бумаг и переглянулся со своим израненным коллегой: даже членам этой комиссии, которые видели немало, такая ситуация показалась необычной.
– Унтершарфюрер Кейндель! – бодро повторил Мауке. Он заметил озадаченный вид членов комиссии, но не волновался. Только вчера они договорились с Кейнделем, распив пару бутылок водки. Унтершарфюрер ненавидел Эрлера за напыщенность и мелкие придирки – он охотно согласился на предложение Мауке, тем более что оно было подкреплено несколькими сотнями марок.
– Ну-ну! – первым пришел в себя штандартенфюрер. – Давайте сюда Кейнделя. И позовите штурмбанфюрера. Сведем их лицом к лицу.
Кейнделю после вчерашнего было худо, выглядел мрачно. Встретив выжидательный взгляд Мауке, опустил голову.
«Неужели подведет? – задрожали колени у гауптшарфюрера. – Неужели?…»
– Вы присутствовали при разговоре штурмбанфюрера Эрлера с гауптшарфюрером Мауке, когда решался вопрос об аресте Ульмана и Панкау? – спросил Кейнделя председатель комиссии.
– Так точно! – поднял тот голову.
– Кто требовал арестовать коммунистов?
Кейндель выдержал паузу, беззвучно пошевелил губами и ответил уверенно:
– Гауптшарфюрер Мауке предложил немедленно арестовать красных, но штурмбанфюрер не согласился. Он еще обвинил гауптшарфюрера в непонимании методов следствия.
– Вы врете! – покраснел Эрлер.
Штандартенфюрер посмотрел на него насмешливо а Эрлер, поняв все, побледнел.
– Но он же врет… – прошептал штурмбанфюрер.
– Уведите его! – приказал председатель комиссии. Настроение у него улучшилось: следствие пошло без осложнений, и дня через два можно будет вернуться в Берлин, где его ждет Беата. Вспомнив ее, штандартенфюрер украдкой взглянул в зеркальце – проклятый прыщ… А начальство будет довольно – оно не ошиблось в Мауке.
– Что вы можете рассказать нам? – спросил у Мауке доброжелательно.
Мауке встал. Почтение к старшим по чину всегда ценится.
– Насколько мне удалось выяснить, – начал он, глядя на председателя комиссии преданными глазами, – опасные преступники на свободе. Прошу извинить за то, что превысил свои полномочия, но за трое суток, прошедших после диверсии, я кое-что разведал. Конечно, я виноват в том, что обошел штурмбанфюрера, но у нас сложились такие отношения…
– Мы понимаем вас, гауптшарфюрер, – покровительственно улыбнулся председатель комиссии. – Продолжайте.
– По моему приказу арестована жена шахтера Гибиша. На допросе она показала, что к ней заходил ее родственник – железнодорожный обходчик. Он сообщил ей, что ночью после взрыва Гибиш привел к нему четырех неизвестных. Сейчас мы допрашиваем этого обходчика – пока что он молчит. Но это, собственно, не имеет значения: факт остается фактом…
– Очень ценное сообщение! – штандартенфюрер забыл о прыще и спрятал зеркальце. – Что же дальше?…
– В пещере, от которой начинается вентиляционный штрек, один из преступников забыл куртку. Масленые пятна и золотник, найденный в кармана, позволяют предположить, что диверсант – либо шофер, либо слесарь гаража.
– Как же диверсанты могли выйти из-под земли? – вклинился в разговор оберштурмбанфюрер со шрамами на лице. – Ведь выход из штрека охраняли солдаты СС.
– Не исключено, что был еще один выход.
– Тщательный осмотр местности ничего не дал…
– После взрыва его могло завалить, – не сдавался Мауке.
– В этом есть смысл, – поддержал его председатель комиссии. – Ваши предложения?
– Освободить арестованных: жену и сына Ульмана. Диверсанты, возможно, постараются установить с ними связь. А сын Ульмана не таится перед своим другом Вернером Зайбертом. Под этим именем, – объяснил Мауке членам комиссии, – меня знают в поселке. И Вернер Зайберт пока еще ничем не скомпрометировал себя. Кроме того, следует тщательно проверить гаражи города и окружающих поселков. Может, удастся найти владельца куртки.
– Так он вам и сознается! – легкомысленно усмехнулся секретарь комиссии.
Штандартенфюрер недовольно взглянул на него.
– Наша работа, – обратился к Мауке, – иногда складывается из мелочей и требует внимательности и педантичности. Я согласен с вашими предложениями. Сегодня мы посоветуемся еще с группенфюрером фон Вайгангом и вызовем вас.
Встал, давая понять, что заседание комиссии закончено.
* * *
– Рад снова видеть вас в этом гостеприимном доме, – вкрадчиво сказал Шрикель, устраиваясь на диване рядом с Кремером. – Как путешествовалось?
От гауптштурмфюрера пахло хорошим одеколоном, чисто выбритые щеки лоснились. Весь облик Шрикеля олицетворял собой респектабельность, добродушие и приветливость. Только хитрые глазки ехидно поблескивали, и Карл невольно сравнил гауптштурмфюрера с псом, который машет хвостом, облизывается, умильно смотрит в глаза, но стоит отвернуться – вцепится зубами.
Кремер пристально посмотрел на Шрикеля. Тот не выдержал взгляда и смешался.
– Благодарю, съездил неплохо, – спокойно ответил и, заметив, как снова блеснули глаза Шрикеля, окончательно убедился: гауптштурмфюрер знает обо всем, что произошло с ним после возвращения из Швейцарии. Неспроста же следы Гельмута вели от террасы к флигелю Шрикеля.
Добродушный вид гауптштурмфюрера разозлил Карла. Прищурившись, спросил с едва заметной брезгливостью:
– Как поживает очаровательная фрейлейн Эмми? Давно ли герр Шрикель виделся с ней?
Гауптштурмфюрер беспокойно заерзал на месте. Черт бы побрал этого Кремера: спрашивает про Эмми в присутствии самой фрау Ирмы, перед которой Шрикель всегда старался казаться мужчиной добропорядочным, с твердыми, так сказать, патриархальными взглядами.
– Спасибо… спасибо… – произнес скороговоркой, – я давно уже не видел ее,… Кстати, мне говорили, что в Швейцарии… – попробовал уйти от неприятного разговора.
Но в Кремера вселился какой-то бес.
– Даже в Швейцарии, – перебил грубо, – я не видел таких красивых и, главное, таких э-э… как бы сказать, – прищелкнул пальцами, – компанейских девушек, как фрейлейн Эмми…
– Однако в Швейцарии вы видели не только… – сделал еще одну попытку изменить тему беседы Шрикель, но было уже поздно. Хильда, невеста Рехана, давно скучала в кресле напротив. Считая Шрикеля главным виновником служебных неприятностей Руди, она ненавидела гауптштурмфюрера и при малейшей возможности старалась уязвить его. Лучший повод для этого трудно было и выдумать.
Быстро погасив в пепельнице красный от помады окурок, Хильда вытянула шею, уставилась на Шрикеля злыми глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Может ли кто-нибудь подтвердить ваши слова?
– Дежурный по гестапо унтершарфюрер Кейндель.
– Кто, кто? – переспросил штандартенфюрер.
Унтерштурмфюрер, который вел протокол, оторвался от бумаг и переглянулся со своим израненным коллегой: даже членам этой комиссии, которые видели немало, такая ситуация показалась необычной.
– Унтершарфюрер Кейндель! – бодро повторил Мауке. Он заметил озадаченный вид членов комиссии, но не волновался. Только вчера они договорились с Кейнделем, распив пару бутылок водки. Унтершарфюрер ненавидел Эрлера за напыщенность и мелкие придирки – он охотно согласился на предложение Мауке, тем более что оно было подкреплено несколькими сотнями марок.
– Ну-ну! – первым пришел в себя штандартенфюрер. – Давайте сюда Кейнделя. И позовите штурмбанфюрера. Сведем их лицом к лицу.
Кейнделю после вчерашнего было худо, выглядел мрачно. Встретив выжидательный взгляд Мауке, опустил голову.
«Неужели подведет? – задрожали колени у гауптшарфюрера. – Неужели?…»
– Вы присутствовали при разговоре штурмбанфюрера Эрлера с гауптшарфюрером Мауке, когда решался вопрос об аресте Ульмана и Панкау? – спросил Кейнделя председатель комиссии.
– Так точно! – поднял тот голову.
– Кто требовал арестовать коммунистов?
Кейндель выдержал паузу, беззвучно пошевелил губами и ответил уверенно:
– Гауптшарфюрер Мауке предложил немедленно арестовать красных, но штурмбанфюрер не согласился. Он еще обвинил гауптшарфюрера в непонимании методов следствия.
– Вы врете! – покраснел Эрлер.
Штандартенфюрер посмотрел на него насмешливо а Эрлер, поняв все, побледнел.
– Но он же врет… – прошептал штурмбанфюрер.
– Уведите его! – приказал председатель комиссии. Настроение у него улучшилось: следствие пошло без осложнений, и дня через два можно будет вернуться в Берлин, где его ждет Беата. Вспомнив ее, штандартенфюрер украдкой взглянул в зеркальце – проклятый прыщ… А начальство будет довольно – оно не ошиблось в Мауке.
– Что вы можете рассказать нам? – спросил у Мауке доброжелательно.
Мауке встал. Почтение к старшим по чину всегда ценится.
– Насколько мне удалось выяснить, – начал он, глядя на председателя комиссии преданными глазами, – опасные преступники на свободе. Прошу извинить за то, что превысил свои полномочия, но за трое суток, прошедших после диверсии, я кое-что разведал. Конечно, я виноват в том, что обошел штурмбанфюрера, но у нас сложились такие отношения…
– Мы понимаем вас, гауптшарфюрер, – покровительственно улыбнулся председатель комиссии. – Продолжайте.
– По моему приказу арестована жена шахтера Гибиша. На допросе она показала, что к ней заходил ее родственник – железнодорожный обходчик. Он сообщил ей, что ночью после взрыва Гибиш привел к нему четырех неизвестных. Сейчас мы допрашиваем этого обходчика – пока что он молчит. Но это, собственно, не имеет значения: факт остается фактом…
– Очень ценное сообщение! – штандартенфюрер забыл о прыще и спрятал зеркальце. – Что же дальше?…
– В пещере, от которой начинается вентиляционный штрек, один из преступников забыл куртку. Масленые пятна и золотник, найденный в кармана, позволяют предположить, что диверсант – либо шофер, либо слесарь гаража.
– Как же диверсанты могли выйти из-под земли? – вклинился в разговор оберштурмбанфюрер со шрамами на лице. – Ведь выход из штрека охраняли солдаты СС.
– Не исключено, что был еще один выход.
– Тщательный осмотр местности ничего не дал…
– После взрыва его могло завалить, – не сдавался Мауке.
– В этом есть смысл, – поддержал его председатель комиссии. – Ваши предложения?
– Освободить арестованных: жену и сына Ульмана. Диверсанты, возможно, постараются установить с ними связь. А сын Ульмана не таится перед своим другом Вернером Зайбертом. Под этим именем, – объяснил Мауке членам комиссии, – меня знают в поселке. И Вернер Зайберт пока еще ничем не скомпрометировал себя. Кроме того, следует тщательно проверить гаражи города и окружающих поселков. Может, удастся найти владельца куртки.
– Так он вам и сознается! – легкомысленно усмехнулся секретарь комиссии.
Штандартенфюрер недовольно взглянул на него.
– Наша работа, – обратился к Мауке, – иногда складывается из мелочей и требует внимательности и педантичности. Я согласен с вашими предложениями. Сегодня мы посоветуемся еще с группенфюрером фон Вайгангом и вызовем вас.
Встал, давая понять, что заседание комиссии закончено.
* * *
– Рад снова видеть вас в этом гостеприимном доме, – вкрадчиво сказал Шрикель, устраиваясь на диване рядом с Кремером. – Как путешествовалось?
От гауптштурмфюрера пахло хорошим одеколоном, чисто выбритые щеки лоснились. Весь облик Шрикеля олицетворял собой респектабельность, добродушие и приветливость. Только хитрые глазки ехидно поблескивали, и Карл невольно сравнил гауптштурмфюрера с псом, который машет хвостом, облизывается, умильно смотрит в глаза, но стоит отвернуться – вцепится зубами.
Кремер пристально посмотрел на Шрикеля. Тот не выдержал взгляда и смешался.
– Благодарю, съездил неплохо, – спокойно ответил и, заметив, как снова блеснули глаза Шрикеля, окончательно убедился: гауптштурмфюрер знает обо всем, что произошло с ним после возвращения из Швейцарии. Неспроста же следы Гельмута вели от террасы к флигелю Шрикеля.
Добродушный вид гауптштурмфюрера разозлил Карла. Прищурившись, спросил с едва заметной брезгливостью:
– Как поживает очаровательная фрейлейн Эмми? Давно ли герр Шрикель виделся с ней?
Гауптштурмфюрер беспокойно заерзал на месте. Черт бы побрал этого Кремера: спрашивает про Эмми в присутствии самой фрау Ирмы, перед которой Шрикель всегда старался казаться мужчиной добропорядочным, с твердыми, так сказать, патриархальными взглядами.
– Спасибо… спасибо… – произнес скороговоркой, – я давно уже не видел ее,… Кстати, мне говорили, что в Швейцарии… – попробовал уйти от неприятного разговора.
Но в Кремера вселился какой-то бес.
– Даже в Швейцарии, – перебил грубо, – я не видел таких красивых и, главное, таких э-э… как бы сказать, – прищелкнул пальцами, – компанейских девушек, как фрейлейн Эмми…
– Однако в Швейцарии вы видели не только… – сделал еще одну попытку изменить тему беседы Шрикель, но было уже поздно. Хильда, невеста Рехана, давно скучала в кресле напротив. Считая Шрикеля главным виновником служебных неприятностей Руди, она ненавидела гауптштурмфюрера и при малейшей возможности старалась уязвить его. Лучший повод для этого трудно было и выдумать.
Быстро погасив в пепельнице красный от помады окурок, Хильда вытянула шею, уставилась на Шрикеля злыми глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83