Эгей! Говорят: тот, кто спит — обедает, но я никогда не слыхал, чтобы тот, кто спал — пил. И все же я постараюсь заснуть, может, это отвлечет меня от жажды.
Он растянулся на скамье и вскоре снова заснул.
На этот раз его разбудил Кеннет. Криспин открыл глаза и увидел мальчика, дрожащего, как в лихорадке. Его лицо было серо-пепельного цвета.
— Ну, а теперь в чем дело? Святой Франциск, что с тобой? — требовательно осведомился Криспин.
— Неужели нет никакого выхода, сэр Криспин? Неужели ничего нельзя сделать? — простонал юноша. Геллиард быстро поднялся.
— Бедный мальчик! Тебя пугает мысль о веревке!? Кеннет молча кивнул головой.
— Да, дрянная смерть, это верно. Послушай, у меня в сапоге есть кинжал. Если ты предпочитаешь холодную сталь, то решено. Я окажу тебе эту последнюю услугу, буду нежен, как любящая мать. Вот здесь, напротив сердца, и ты не заметишь, как очнешься в раю.
Отогнув кожаное голенище, Криспин засунул руку в сапог. Но Кеннет в ужасе отпрянул назад.
— Нет! Нет! — закричал он, закрывая лицо руками. — Только не это! Вы не понимаете. Какой смысл менять одну смерть на другую? Неужели нет никакого выхода? Сэр Криспин, — воскликнул он, с мольбой протягивая руки.
— Ты расклеился, — отвечал Криспин. — Ты спрашиваешь, есть ли выход? В камере есть окно, но оно в семидесяти футах над рекой. Есть дверь, но она заперта, и с той стороны дежурит охранник.
— Я должен был догадаться. Должен был догадаться, что вы смеетесь надо мной. Что для вас смерть, если вы разочаровались в жизни. Сама мысль о ней не вызывает в вас ужаса. Но для меня — вдумайтесь, сэр, мне едва минуло восемнадцать лет, и жизнь полна надежд и радости. О, Господи, сжалься надо мной!
— Правда, мальчик, правда, — голос рыцаря смягчился. — Я забыл, что для тебя смерть — это не избавление от страданий, как для меня. И все же, — пробормотал он, — неужели я так умру, не выполнив своей клятвы — клятвы мести? Клянусь душой, больше ничто не удерживает меня в этой жизни. Ах, если бы и вправду можно было отыскать выход!
— Думайте, сэр Криспин, думайте! — лихорадочно шептал мальчик.
— Бессмысленно. Есть окно, но даже если сломать прутья решетки, что пока мне не представляется возможным, придется прыгать в реку с высоты по крайней мере семидесяти футов, как я уже говорил. Я прикинул расстояние на глаз, как только нас сюда привезли. У нас нет веревки. Если разорвать твой плащ пополам и связать веревку, то она будет по большей мере десяти футов в длину. Ты решишься прыгнуть с оставшихся шестидесяти?
При одной мысли об этом юноша похолодел.
— Вот именно. И даже если ты рискнешь, то это будет означать жизнь только в том случае, если ты упадешь в реку, в противном случае — еще более быстрая смерть, чем от веревки. Черт меня возьми! — внезапно вскричал он, вскакивая на ноги и хватая светильник. — Давай посмотрим на решетку!
Он подошел к окну и поднял светильник на уровень глаз, освещая верхний прут, который служил одной из основ квадрата.
— Стоит попробовать, Кеннет, — бормотал он. — Если убрать этот кусок железа, — он дотронулся до нижнего прута, составляющего железный крест, — то тут вполне можно пролезть. Кто знает, а?
Он вернулся к столу и поставил на него светильник.
— Кто играет в кости, должен сделать ставку. Я ставлю свою жизнь — ставку уже недействительную — и играю на свободу. Если я выиграю, то выиграю все сразу, если проиграю — ничего не теряю. Черт меня побери, я много раз играл в кости с судьбой, но никогда так крупно. Давай, Кеннет, это единственный путь, и мы попробуем воспользоваться им, если нам удастся выломать прут.
— Вы хотите прыгать? — вздохнул юноша.
— В реку. По крайней мере, это шанс.
— О Боже, я не смогу! Это очень страшно. — Мальчик стоял с полуоткрытым ртом. Его глаза горели, но он по-прежнему дрожал, как от холода. — Я рискну,
— прошептал он, глотая слюну. Внезапно он схватил Геллиарда за руку и указал в окно.
— Что тебя беспокоит? — спросил Криспин.
— Рассвет, сэр Криспин. Рассвет.
Криспин выглянул наружу и в темноте различил сереющую полоску горизонта.
— Торопитесь, сэр Криспин, нельзя терять ни минуты. Священник сказал, что вернется с рассветом.
— Пускай приходит, — мрачно отозвался Криспин, направляясь к окну.
Он сжал нижний конец решетки двумя руками и, упершись коленом в стену, нажал изо всей своей исполинской силы, которую приобрел за двадцать лет, проведенных на галерах. Он почувствовал, как напрягаются жилы, пока не показалось, что они вот-вот лопнут, пот струйкой сбегал по лицу, дыхание участилось.
— Поддается, — прохрипел он, задыхаясь. — Поддается.
Он отпустил решетку, чтобы передохнуть.
— Дай мне отдышаться. Еще одно такое усилие, и она вылетит… Святой Георг, — рассмеялся он. — Первый раз вода выступает мне союзником: эта решетка насквозь проржавела.
За дверью послышались приближающиеся шаги, ближе, все ближе. Затем они стихли. Пленники перевели дух, и Криспин с новыми силами схватился за решетку. На этот раз дело пошло скорей. Медленно, медленно прут поддавался давлению.
Вновь послышались шаги часового, но Криспин не обращал на них внимания: прут поддался и хрустнул со звуком пистолетного выстрела. Оба пленника затаили дыхание и с минуту с напряжением вслушивались в тишину. Часовой остановился около их двери.
Геллиард быстро оценил ситуацию. Швырнув Кеннета в угол, он задул огонь и растянулся на кровати — все это заняло у него несколько секунд.
В замке заскрежетал ключ, дверь распахнулась, и на пороге выросла фигура круглоголового солдата, держащего в руках светильник, играющий бликами света на его кирасе. Он увидел Криспина, лежащего на кровати с закрытыми глазами и раскрытым ртом, — услышал обнадеживающий храп. Он увидел Кеннета, мирно сидящего на полу спиной к стене. Одно мгновение солдат выглядел озадаченным.
— Вы слыхали звук? — спросил он.
— Ага, — отозвался Кеннет сдавленным голосом. — Похоже на выстрел, где-то там.
Его жест, которым он сопроводил свои слова, оказался роковым. Инстинктивно он двинул рукой в направлении окна, привлекая внимание солдата к решетке. Взгляд стражника упал на сломанный прут, и от удивления он издал восклицание.
Будь он дважды дурак, он должен был сразу сообразить, что происходит, и сообразив, должен был дважды подумать, прежде чем осмелиться приблизиться к человеку, который гнет руками железные прутья. Но стражник не славился быстротой мышления. Все еще не оправившись от изумления, он вошел в камеру и направился к окну, чтобы поближе рассмотреть решетку.
Кеннет следил за ним глазами полными ужаса и отчаяния: их последняя надежда рухнула. Затем что-то неуловимое промелькнуло перед ним, и Криспин одним прыжком обрушился на солдата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Он растянулся на скамье и вскоре снова заснул.
На этот раз его разбудил Кеннет. Криспин открыл глаза и увидел мальчика, дрожащего, как в лихорадке. Его лицо было серо-пепельного цвета.
— Ну, а теперь в чем дело? Святой Франциск, что с тобой? — требовательно осведомился Криспин.
— Неужели нет никакого выхода, сэр Криспин? Неужели ничего нельзя сделать? — простонал юноша. Геллиард быстро поднялся.
— Бедный мальчик! Тебя пугает мысль о веревке!? Кеннет молча кивнул головой.
— Да, дрянная смерть, это верно. Послушай, у меня в сапоге есть кинжал. Если ты предпочитаешь холодную сталь, то решено. Я окажу тебе эту последнюю услугу, буду нежен, как любящая мать. Вот здесь, напротив сердца, и ты не заметишь, как очнешься в раю.
Отогнув кожаное голенище, Криспин засунул руку в сапог. Но Кеннет в ужасе отпрянул назад.
— Нет! Нет! — закричал он, закрывая лицо руками. — Только не это! Вы не понимаете. Какой смысл менять одну смерть на другую? Неужели нет никакого выхода? Сэр Криспин, — воскликнул он, с мольбой протягивая руки.
— Ты расклеился, — отвечал Криспин. — Ты спрашиваешь, есть ли выход? В камере есть окно, но оно в семидесяти футах над рекой. Есть дверь, но она заперта, и с той стороны дежурит охранник.
— Я должен был догадаться. Должен был догадаться, что вы смеетесь надо мной. Что для вас смерть, если вы разочаровались в жизни. Сама мысль о ней не вызывает в вас ужаса. Но для меня — вдумайтесь, сэр, мне едва минуло восемнадцать лет, и жизнь полна надежд и радости. О, Господи, сжалься надо мной!
— Правда, мальчик, правда, — голос рыцаря смягчился. — Я забыл, что для тебя смерть — это не избавление от страданий, как для меня. И все же, — пробормотал он, — неужели я так умру, не выполнив своей клятвы — клятвы мести? Клянусь душой, больше ничто не удерживает меня в этой жизни. Ах, если бы и вправду можно было отыскать выход!
— Думайте, сэр Криспин, думайте! — лихорадочно шептал мальчик.
— Бессмысленно. Есть окно, но даже если сломать прутья решетки, что пока мне не представляется возможным, придется прыгать в реку с высоты по крайней мере семидесяти футов, как я уже говорил. Я прикинул расстояние на глаз, как только нас сюда привезли. У нас нет веревки. Если разорвать твой плащ пополам и связать веревку, то она будет по большей мере десяти футов в длину. Ты решишься прыгнуть с оставшихся шестидесяти?
При одной мысли об этом юноша похолодел.
— Вот именно. И даже если ты рискнешь, то это будет означать жизнь только в том случае, если ты упадешь в реку, в противном случае — еще более быстрая смерть, чем от веревки. Черт меня возьми! — внезапно вскричал он, вскакивая на ноги и хватая светильник. — Давай посмотрим на решетку!
Он подошел к окну и поднял светильник на уровень глаз, освещая верхний прут, который служил одной из основ квадрата.
— Стоит попробовать, Кеннет, — бормотал он. — Если убрать этот кусок железа, — он дотронулся до нижнего прута, составляющего железный крест, — то тут вполне можно пролезть. Кто знает, а?
Он вернулся к столу и поставил на него светильник.
— Кто играет в кости, должен сделать ставку. Я ставлю свою жизнь — ставку уже недействительную — и играю на свободу. Если я выиграю, то выиграю все сразу, если проиграю — ничего не теряю. Черт меня побери, я много раз играл в кости с судьбой, но никогда так крупно. Давай, Кеннет, это единственный путь, и мы попробуем воспользоваться им, если нам удастся выломать прут.
— Вы хотите прыгать? — вздохнул юноша.
— В реку. По крайней мере, это шанс.
— О Боже, я не смогу! Это очень страшно. — Мальчик стоял с полуоткрытым ртом. Его глаза горели, но он по-прежнему дрожал, как от холода. — Я рискну,
— прошептал он, глотая слюну. Внезапно он схватил Геллиарда за руку и указал в окно.
— Что тебя беспокоит? — спросил Криспин.
— Рассвет, сэр Криспин. Рассвет.
Криспин выглянул наружу и в темноте различил сереющую полоску горизонта.
— Торопитесь, сэр Криспин, нельзя терять ни минуты. Священник сказал, что вернется с рассветом.
— Пускай приходит, — мрачно отозвался Криспин, направляясь к окну.
Он сжал нижний конец решетки двумя руками и, упершись коленом в стену, нажал изо всей своей исполинской силы, которую приобрел за двадцать лет, проведенных на галерах. Он почувствовал, как напрягаются жилы, пока не показалось, что они вот-вот лопнут, пот струйкой сбегал по лицу, дыхание участилось.
— Поддается, — прохрипел он, задыхаясь. — Поддается.
Он отпустил решетку, чтобы передохнуть.
— Дай мне отдышаться. Еще одно такое усилие, и она вылетит… Святой Георг, — рассмеялся он. — Первый раз вода выступает мне союзником: эта решетка насквозь проржавела.
За дверью послышались приближающиеся шаги, ближе, все ближе. Затем они стихли. Пленники перевели дух, и Криспин с новыми силами схватился за решетку. На этот раз дело пошло скорей. Медленно, медленно прут поддавался давлению.
Вновь послышались шаги часового, но Криспин не обращал на них внимания: прут поддался и хрустнул со звуком пистолетного выстрела. Оба пленника затаили дыхание и с минуту с напряжением вслушивались в тишину. Часовой остановился около их двери.
Геллиард быстро оценил ситуацию. Швырнув Кеннета в угол, он задул огонь и растянулся на кровати — все это заняло у него несколько секунд.
В замке заскрежетал ключ, дверь распахнулась, и на пороге выросла фигура круглоголового солдата, держащего в руках светильник, играющий бликами света на его кирасе. Он увидел Криспина, лежащего на кровати с закрытыми глазами и раскрытым ртом, — услышал обнадеживающий храп. Он увидел Кеннета, мирно сидящего на полу спиной к стене. Одно мгновение солдат выглядел озадаченным.
— Вы слыхали звук? — спросил он.
— Ага, — отозвался Кеннет сдавленным голосом. — Похоже на выстрел, где-то там.
Его жест, которым он сопроводил свои слова, оказался роковым. Инстинктивно он двинул рукой в направлении окна, привлекая внимание солдата к решетке. Взгляд стражника упал на сломанный прут, и от удивления он издал восклицание.
Будь он дважды дурак, он должен был сразу сообразить, что происходит, и сообразив, должен был дважды подумать, прежде чем осмелиться приблизиться к человеку, который гнет руками железные прутья. Но стражник не славился быстротой мышления. Все еще не оправившись от изумления, он вошел в камеру и направился к окну, чтобы поближе рассмотреть решетку.
Кеннет следил за ним глазами полными ужаса и отчаяния: их последняя надежда рухнула. Затем что-то неуловимое промелькнуло перед ним, и Криспин одним прыжком обрушился на солдата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47