Ed_Skibus
«Златоустый шут»:
Рафаэль Сабатини — Златоустый шут
ЧАСТЬ I
ЦВЕТОК АЙВЫ
Глава I
КАРДИНАЛ ВАЛЕНСИИ

Вот уже три дня я бесцельно слонялся по Ватикану, терзаясь неизвестностью и досадуя на подчеркнуто бесцеремонный прием, оказанный мне здесь. Миссия, которая привела меня в Рим из Пезаро, была успешно завершена, и теперь я терялся в догадках, сколько еще пройдет времени, прежде чем его высокопреосвященство кардинал Валенсии вспомнит обо мне и снизойдет до того, чтобы предложить мне тепленькое местечко.
Мадонна Лукреция [Борджа Лукреция (1480-1519) — дочь Родриго Борджи, который к моменту начала действия романа стал Римским Папой. Была невестой испанского графа дона Сезара де Аверса, однако по политическим соображениям в 1492 г. была выдана за Джованни Сфорцу. После короткого периода счастливой семейной жизни отец вызвал ее к себе в Рим, где объявил брак дочери недействительным, а вскоре был заключен другой «союзный» брак — Лукрецию выдали за Альфонсо Арагонского, внебрачного сына неаполитанского короля Альфонсо II. Этот союз расстроил Чезаре Борджа, приказавший в июле 1500 г. убить своего зятя] уверяла меня, что Чезаре Борджа [Борджа Чезаре (1474-1507) — сын Родриго Борджи. С юношеских лет, пользуясь отцовской помощью, стал успешно продвигаться по ступенькам церковной иерархической лестницы: почти каждый год он получал все более высокие назначения — епископ Памплоны, архиепископ, кардинал, генерал-губернатор и папский легат. Однако 17 августа 1498 г. Чезаре отказался от духовной карьеры и попытался создать в Италии мощное централизованное государство на манер французского или испанского, но его планы нарушила смерть отца. Лишившись поддержки Святого престола, Чезаре некоторое время еще безуспешно продолжал свою борьбу, пока не был убит. Чезаре Борджа был одним из любимых героев Сабатини. Ему он посвятил роман-биографию «Жизнь Чезаре Борджа» (1912) и серию исторических рассказов «Суд герцога» (1911)] не скупится, награждая за оказанные ему услуги, однако я уже начинал сомневаться в том, что мои самые сокровенные чаяния осуществятся и ветер фортуны наполнит наконец-то безнадежно обвисшие паруса дрейфующего к гибельным отмелям корабля под названием «Жизнь Ладдзаро Бьянкомонте». Сказать по правде, со мной совсем недурно здесь обращались: я был сыт, у меня была крыша над головой и я мог располагать временем по своему усмотрению. Все было бы не так плохо, если бы не шутовской наряд, в котором я прибыл сюда, — где бы я ни появлялся, вокруг тут же собиралась толпа рассчитывавших поразвлечься на дармовщинку бездельников, которые не стеснялись поносить меня, обзывая ничтожнейшим из шутов, если я не оправдывал их ожиданий.
И на третий день мое терпение лопнуло. Я безжалостно расправился с каким-то простолюдином, особенно донимавшим меня, и, спасаясь от мести его приятелей, скрылся, преследуемый потоками грязных ругательств, в садах, террасами опоясывавших холмы, вздымавшиеся над Вечным городом. Доколе так будет продолжаться? — спрашивал я. Неужели это проклятье будет всегда висеть надо мной, и мне до самой кончины суждено оставаться шутом — а точнее, посмешищем для других шутов?
В таком настроении меня и нашел там мессер Джанлука, и хотя холодный январский воздух несколько остудил мое негодование, я весьма неучтиво огрызнулся в ответ на его приветствие.
— Его высокопреосвященство кардинал Валенсии ждет вас, мессер Боккадоро, — почтительно объявил он, не обращая внимания на мое раздражение.
В первый момент я было принял его слова за очередную шутку и решил, что он появился лишь для того, чтобы продолжить нападки, которым я уже третий день подвергался на римских улицах, однако серьезность тона и выражение его полного лица быстро переубедили меня.
— Хорошо, идемте, — с готовностью ответил я и, не сомневаясь в том, что моим страданиям приходит конец и в моей жизни начинается новая, лучшая полоса, позволил себе напоследок сострить — совершенно в духе членов гильдии [Гильдия — во времена средневековья в Западной Европе так назывались объединения, преследовавшие экономические, политические или религиозные цели] , принадлежность к которой я пока еще подтверждал своим платьем.
— Я воспользуюсь свиданием с его высокопреосвященством для того, чтобы убедить его представить на рассмотрение папе дополнение к десяти заповедям: «Блаженны приносящие добрые известия». Поспешим же, мессер сенешаль [Сенешаль — должностное лицо, занимавшееся в средневековой Европе управлением замками, командованием военными отрядами, отправлявшее от имени сеньора правосудие и т. д.] .
Сгорая от нетерпения, я ринулся вниз по склону холма, так что тучный мессер Джанлука едва поспевал за мной на своих коротеньких ножках. Но кто бы стал мешкать на моем месте? Постыдный маскарад подходил к концу; скоро я сменю шутовской колпак на солдатский шлем, меня вновь станут величать Ладдзаро [Имя героя образовано от итальянского глагола lazzare («шутить», «балагурить»)] Бьянкомонте, и я наконец-то смогу забыть свое нынешнее имя, Боккадоро [Боккадоро — буквальный перевод прозвища раннехристианского святого Иоанна Златоуста (греч. Хрисостомос). Во времена Возрождения итальянцы называли так тех, кто слишком умничал или обнаруживал излишнюю болтливость] , Златоустый Шут. Сама мадонна Лукреция обещала мне это, и, когда я входил в кабинет кардинала Валенсии, мое сердце трепетало от радостных предчувствий.
Он принял меня с подчеркнутой учтивостью, но что-то в его манере внушало неизъяснимый страх и заставляло держаться настороже.
Чезаре Борджа шел всего лишь двадцать третий год, но мантия кардинала [Кардиналом Чезаре Борджа стал в 1493 г.] делала его значительно старше и добавляла ему, казалось, добрый десяток сантиметров роста. У него было бледное лицо, обрамленное мягкой каштановой бородой, орлиный нос, высокий лоб интеллектуала и самые проницательные глаза, какие мне когда-либо доводилось видеть. Однако более всего в нем поражала скрытая под маской внешнего спокойствия, почти безмятежности, какая-то внутренняя подвижность, выдававшая человека, готового действовать в любую секунду.
— Сестра сообщает мне, — не спеша начал он, — что вы желаете служить у меня, мессер Бьянкомонте.
— Именно эта надежда и привела меня в Рим, ваше высокопреосвященство, — ответил я.
В его глазах промелькнуло что-то, похожее на удивление, и непроницаемая улыбка тронула его тонкие губы.
— Вы, вероятно, рассчитываете на вознаграждение за успешно доставленное вами письмо? — вкрадчиво осведомился он.
— Да, ваше высокопреосвященство, — честно признался я.
Он резко стукнул ладонью по инкрустированной столешнице.
— Хвала Всевышнему!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59