В принципе, аппаратура и антенны
могли уцелеть. В таком случае, в принципе, станция может быть использована
для установления радиоконтакта.
- В чем же сложности? - нетерпеливо спросил председатель.
- Э-э... - сказал начальник спецслужбы.
- В том, - снисходительно перебил начальник объединенного
космического командования, - что в разумные сроки отработать компромиссную
программу взаимодействия двух неконтактных комплексов - станции и
сателлита и отсюда, в режиме диалога, через посредство компьютера станции
фактически перепрограммировать сателлит... я не хочу умалять квалификации
наших специалистов, поймите меня правильно... может, видимо, лишь один
человек.
- Где он?
- В шахте, - быстро сказал начальник спецслужбы. - Это очень крупный
специалист. К сожалению, он еще до момента ноль угодил в черные списки.
Этакий, - он сделал рукой неопределенно-безнадежный жест, - интеллигент. В
шахту сбежал добровольцем, когда ему настоятельно предложили войти в
группу наших операторов.
- Так он вас и сейчас пошлет куда следует, - торжествующе сказал
начальник артиллерии.
- Я это учел, - с достоинством ответил начальник спецслужбы. - Я
скажу ему, что наша акция лишь упреждает соответствующую попытку
министерских вооруженных сил. Я скажу, что сателлит должен быть просто
снят, без всякого военного употребления. Когда прикидочные программы будут
составлены, наши специалисты внесут соответствующие коррективы.
- Это умно, - председатель одобрительно кивнул.
- Данная фигура для нас интересна еще и вот почему, - начальник
спецслужбы сделал эффектную паузу. - Собирая информацию об этом человеке,
я обнаружил, что он в течение почти полугода был приемным отцом мальчика,
впоследствии ставшего известным как Мутант!
- Что?! - выкрикнул председатель среди поднявшегося гомона.
- Именно он и его жена могут знать все о Мутанте!
- Удивляюсь, что он еще в шахте... В добрый час, генерал. Немедленно
займитесь этим человеком. Немедленно. И, коль скоро вы сами напомнили мне,
- Мутант должен быть взят сегодня. Именно нами и именно сегодня. Идиотский
миф о грядущем завтра исходе должен быть решительно пресечен. Он
расслабляет и дезорганизует общину. Кроме того, Мутант необходим как
материал для исследований первостепенной важности. Вам, в сущности,
следовало раньше подумать об этом!
- Я думал и думаю об этом, - лицо начальника спецслужбы порозовело от
обиды. - Я прекрасно понимаю важность этих двух моментов.
- При угрозе захвата Мутанта министерскими силами он должен быть
безжалостно уничтожен.
- И это я тоже понимаю, мой генерал. Я прекрасно понимаю, однако, что
первостепенным вопросом является захват министерских складов. Без Мутанта
мы до сих пор обходились и сможем обходиться впредь. Без запасов - нет.
Захват министерских складов даст нам возможность продержаться еще по
меньшей мере год...
- А потом? - громко, насмешливо спросил начальник артиллерии.
- Я не вижу смысла в беспредметной болтовне! - огрызнулся начальник
спецслужбы, а начальник космического командования вдруг улыбнулся
беззащитно и совсем по-детски. В наступившей тишине председатель глухо
сказал:
- Все свободны.
Когда отгрохотали стулья и отхлопала дверь, он вынул из ящика стола
изящный курвиметр и медленно подошел к карте. Уткнул колесико в пункт
"А-1". Следуя линиям высот, огибая какие-то условные знаки, густо
засыпавшие бумагу, дрожащей рукой повел мягко зажурчавшую пластмассовую
безделушку к пункту "Отметка 97 (Корыто"). Раз, другой. Третий. Он
выискивал оптимальный маршрут - и не заметил, как приоткрылась дверь.
- Четырнадцать миль, - сказал, стоя на пороге, начальник
объединенного космического командования. Председатель, как ужаленный,
обернулся. Курвиметр вылетел из его пропотевших пальцев, сухо ударил по
полу - сколовшаяся рукоятка длинной глянцево-черной каплей брызнула под
необъятный стол. - Меньше никак, я тоже... И места опасные - зыбучий
солончак, дюны. Крысиные города... В одиночку не добраться.
- Я намечал путь следования мобильной группы, - высокомерно
проговорил председатель. - На случай, если днем его не обнаружат и
придется вечером взять или уничтожить его дома.
- Я так сразу и понял, мой генерал.
Председатель нагнулся за осколками. Его дыхание, натужное от
неудобной позы, прерывисто скрипело в тупой подземной тишине. Потом,
упершись одной рукой в колено, он медленно распрямился.
- Да, - сказал он, задыхаясь. - Крысиные... - Неловко приставил
обломок к обломку - пальцы его не слушались, излом колотился об излом. -
Еще можно склеить, - беспомощно выговорил он.
- Можно, - ответил начальник объединенного космического командования.
- Только - зачем?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДЕНЬ
ОТЕЦ
Перерыв обрывает работу, как смерть.
Перерыв сметает бьющий в мозг грохот, и в мозгу становится просторно
и пусто от распахнувшейся тишины, и кажется, будто проваливаешься и
падаешь. И действительно падаешь - там, где застала сирена, - и не думаешь
уже ни о чем, и долго не можешь шевелиться, говорить, даже пить - только
тупо смотреть, как тонет свет в медленных перекатах каменной пыли, как
растворяются, убегая во мглу, тусклые рельсы узкоколейки, как, стиснутое
узостью штольни, мерцает исчезающее пятнышко света - у выхода, над постом
охраны.
В перерыв можно слышать кашель. Вблизи, вдали. Он ходит мертво
хрустящими волнами - немощно кашляет мгла, старчески кашляет эхо.
Профессор сидел, привалившись к борту вагонетки. Рядом хрипел
напарник - живот его, раздвинув полы лишенного пуговиц пальто, судорожно
ходил вверх-вниз. Бессильно ворочая глазами, напарник следил, как
профессор, отпив глоток, завинчивает флягу.
В перерыв можно разговаривать.
- Я человек без воли, - просипел напарник. - Вечно все... выхлебаю с
утра. А потом загибаюсь.
Профессор молча протянул ему флягу. Запекшиеся в черную корку губы
дрогнули, рука шевельнулась и бессильно замерла.
- Нет... я не...
- Берите-берите, - профессор подождал еще. Напарник закрыл глаза. -
Ну, ничего, - сказал профессор, убирая флягу. - Скоро воды будет вдоволь.
Напарник вдруг застонал, словно от мучительной боли, и перекатил
голову лицом вверх.
- Молчите уж, - просипел он, - раз ничего не понимаете.
Сердце успокаивалось. Кровь перестала лопаться в глазах и в пальцах.
- Знаете, чем отличается человек разумный от человека
дрессированного?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
могли уцелеть. В таком случае, в принципе, станция может быть использована
для установления радиоконтакта.
- В чем же сложности? - нетерпеливо спросил председатель.
- Э-э... - сказал начальник спецслужбы.
- В том, - снисходительно перебил начальник объединенного
космического командования, - что в разумные сроки отработать компромиссную
программу взаимодействия двух неконтактных комплексов - станции и
сателлита и отсюда, в режиме диалога, через посредство компьютера станции
фактически перепрограммировать сателлит... я не хочу умалять квалификации
наших специалистов, поймите меня правильно... может, видимо, лишь один
человек.
- Где он?
- В шахте, - быстро сказал начальник спецслужбы. - Это очень крупный
специалист. К сожалению, он еще до момента ноль угодил в черные списки.
Этакий, - он сделал рукой неопределенно-безнадежный жест, - интеллигент. В
шахту сбежал добровольцем, когда ему настоятельно предложили войти в
группу наших операторов.
- Так он вас и сейчас пошлет куда следует, - торжествующе сказал
начальник артиллерии.
- Я это учел, - с достоинством ответил начальник спецслужбы. - Я
скажу ему, что наша акция лишь упреждает соответствующую попытку
министерских вооруженных сил. Я скажу, что сателлит должен быть просто
снят, без всякого военного употребления. Когда прикидочные программы будут
составлены, наши специалисты внесут соответствующие коррективы.
- Это умно, - председатель одобрительно кивнул.
- Данная фигура для нас интересна еще и вот почему, - начальник
спецслужбы сделал эффектную паузу. - Собирая информацию об этом человеке,
я обнаружил, что он в течение почти полугода был приемным отцом мальчика,
впоследствии ставшего известным как Мутант!
- Что?! - выкрикнул председатель среди поднявшегося гомона.
- Именно он и его жена могут знать все о Мутанте!
- Удивляюсь, что он еще в шахте... В добрый час, генерал. Немедленно
займитесь этим человеком. Немедленно. И, коль скоро вы сами напомнили мне,
- Мутант должен быть взят сегодня. Именно нами и именно сегодня. Идиотский
миф о грядущем завтра исходе должен быть решительно пресечен. Он
расслабляет и дезорганизует общину. Кроме того, Мутант необходим как
материал для исследований первостепенной важности. Вам, в сущности,
следовало раньше подумать об этом!
- Я думал и думаю об этом, - лицо начальника спецслужбы порозовело от
обиды. - Я прекрасно понимаю важность этих двух моментов.
- При угрозе захвата Мутанта министерскими силами он должен быть
безжалостно уничтожен.
- И это я тоже понимаю, мой генерал. Я прекрасно понимаю, однако, что
первостепенным вопросом является захват министерских складов. Без Мутанта
мы до сих пор обходились и сможем обходиться впредь. Без запасов - нет.
Захват министерских складов даст нам возможность продержаться еще по
меньшей мере год...
- А потом? - громко, насмешливо спросил начальник артиллерии.
- Я не вижу смысла в беспредметной болтовне! - огрызнулся начальник
спецслужбы, а начальник космического командования вдруг улыбнулся
беззащитно и совсем по-детски. В наступившей тишине председатель глухо
сказал:
- Все свободны.
Когда отгрохотали стулья и отхлопала дверь, он вынул из ящика стола
изящный курвиметр и медленно подошел к карте. Уткнул колесико в пункт
"А-1". Следуя линиям высот, огибая какие-то условные знаки, густо
засыпавшие бумагу, дрожащей рукой повел мягко зажурчавшую пластмассовую
безделушку к пункту "Отметка 97 (Корыто"). Раз, другой. Третий. Он
выискивал оптимальный маршрут - и не заметил, как приоткрылась дверь.
- Четырнадцать миль, - сказал, стоя на пороге, начальник
объединенного космического командования. Председатель, как ужаленный,
обернулся. Курвиметр вылетел из его пропотевших пальцев, сухо ударил по
полу - сколовшаяся рукоятка длинной глянцево-черной каплей брызнула под
необъятный стол. - Меньше никак, я тоже... И места опасные - зыбучий
солончак, дюны. Крысиные города... В одиночку не добраться.
- Я намечал путь следования мобильной группы, - высокомерно
проговорил председатель. - На случай, если днем его не обнаружат и
придется вечером взять или уничтожить его дома.
- Я так сразу и понял, мой генерал.
Председатель нагнулся за осколками. Его дыхание, натужное от
неудобной позы, прерывисто скрипело в тупой подземной тишине. Потом,
упершись одной рукой в колено, он медленно распрямился.
- Да, - сказал он, задыхаясь. - Крысиные... - Неловко приставил
обломок к обломку - пальцы его не слушались, излом колотился об излом. -
Еще можно склеить, - беспомощно выговорил он.
- Можно, - ответил начальник объединенного космического командования.
- Только - зачем?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДЕНЬ
ОТЕЦ
Перерыв обрывает работу, как смерть.
Перерыв сметает бьющий в мозг грохот, и в мозгу становится просторно
и пусто от распахнувшейся тишины, и кажется, будто проваливаешься и
падаешь. И действительно падаешь - там, где застала сирена, - и не думаешь
уже ни о чем, и долго не можешь шевелиться, говорить, даже пить - только
тупо смотреть, как тонет свет в медленных перекатах каменной пыли, как
растворяются, убегая во мглу, тусклые рельсы узкоколейки, как, стиснутое
узостью штольни, мерцает исчезающее пятнышко света - у выхода, над постом
охраны.
В перерыв можно слышать кашель. Вблизи, вдали. Он ходит мертво
хрустящими волнами - немощно кашляет мгла, старчески кашляет эхо.
Профессор сидел, привалившись к борту вагонетки. Рядом хрипел
напарник - живот его, раздвинув полы лишенного пуговиц пальто, судорожно
ходил вверх-вниз. Бессильно ворочая глазами, напарник следил, как
профессор, отпив глоток, завинчивает флягу.
В перерыв можно разговаривать.
- Я человек без воли, - просипел напарник. - Вечно все... выхлебаю с
утра. А потом загибаюсь.
Профессор молча протянул ему флягу. Запекшиеся в черную корку губы
дрогнули, рука шевельнулась и бессильно замерла.
- Нет... я не...
- Берите-берите, - профессор подождал еще. Напарник закрыл глаза. -
Ну, ничего, - сказал профессор, убирая флягу. - Скоро воды будет вдоволь.
Напарник вдруг застонал, словно от мучительной боли, и перекатил
голову лицом вверх.
- Молчите уж, - просипел он, - раз ничего не понимаете.
Сердце успокаивалось. Кровь перестала лопаться в глазах и в пальцах.
- Знаете, чем отличается человек разумный от человека
дрессированного?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23