Помимо своей воли он оказался втянутым в выступление известнейшей команды. Опозориться перед лицом профессионалов ему не хотелось, однако он представления не имел, как вести себя в сложившейся ситуации.
К счастью, именно в этот момент репетиция остановилась сама.
– Здесь у нас должна быть песня, – сказал поп, обращаясь к кому-то в зале, – но фонограмма еще не готова...
– Так, – произнес в радиомикрофон человек, небрежно развалившийся в кресле первого ряда. – И вот это вы собираетесь показывать на игре?.. Ну-ну.
Между тем Христофор сам видел, как во время венчания он несколько раз принимался весело смеяться, переглядываясь с соседями и кивая на сцену.
– А эта карикатура на меня, – человек ткнул микрофоном в сторону Гонзо, – тоже на игре будет?
– Что вы, барин! – отвечали ему. – На игре вы сами... А этот – он так, чтобы обозначить...
– Ну спасибо, – сказал барин Христофору, – обозначил!
– А что, похож! – рассмеялась средних лет румяная женщина в русском наряде, сидевшая возле барина, но во втором ряду. – Ей-богу, похож! Подгримировать чуть-чуть, одеть поприличнее из нашей гардеробной – примут за настоящего! Не прикажешь ли, барин, я попробую?
– Попробуй, Вахрамеевна, – рассеяно согласился барин. Он уже не смотрел на Гонзо. – Только после моей смерти... Так! Если у новосибирцев все, посмотрим, что приготовила команда Орды!
Все стоявшие на сцене потянулись за кулисы, и впереди всех – Христофор. Слова Вахрамеевны о «нашей гардеробной» требовали немедленного разъяснения. Не прошло и минуты, как он был уже в зрительном зале, именно во втором ряду, и, отвесив Вахрамеевне галантный поклон, опустился в соседнее кресло.
– Здравствуйте, – произнес он с нахальной застенчивостью. – Я из команды Новосибирска.
– Да мы уж видели! – разулыбалась женщина. – Очень смешно! И барин такой похожий...
– Вам, правда, нравится? – Христофор стеснительно колупнул обивку кресла.
– Ой, я вообще вашу команду люблю! – Вахрамеевна взмахнула вышитым рукавом, показав Христофору свою полную белую руку. – И этого, в длинных ботинках, и этого, который стихи на барабане исполняет... И шутки ваши мне шибко нравятся! «Партия, дай порулить». Как раз, помню, младшенький мой родился после этой шутки... У Орды что? Одни пляски половецкие! Сердито, но дешево. Так, что я думаю, победу вам присудят. Правда, говорят, Москва еще дань за прошлый год не уплатила... Зато как у вас девки поют! Против ваших девок никакое жюри не устоит!
– Да, – охотно согласился Христофор. – Девки, они могут... Только вот проблема у нас. Свадебное платье никак не можем достать. Салон-то на ремонте! ... А у вас в Останкино нету платьев?
– В Останкино? У нас? – женщина подбоченилась гордо и наставила на Христофора локоток. – Так ведь получали вы! Рясу одну, форму эсэсовскую, два комплекта, костюм зайчика...
– Получали, – смиренно подтвердил Христофор. – Спасибо вам большое. А теперь нужно платье подвенечное, сорок четвертый, третий рост.
– А платья теперь нету! Я вчера еще вашим объяснила: сразу надо было заказывать!
– Но ведь мы же оплатим! – внушал Христофор. – Только скажите, сколько кому... а сколько – вам.
– Вообще-то, платья подвенечного мало оставалось...
– Так нам всего одно и нужно!
– Ишь, ты! Одно! – видно было, что Вахрамеевна готова сдаться, но не сразу, а постепенно, бастион за бастионом. – Надолго-то мы и одного не даем...
– На денек ведь только...
– И за денек можно устряпать... Взяли моду – как победят, так давай шампанское пить. А на костюме – пятна!
– Да, может, мы еще проиграем!
– Тогда и вовсе беспробудно. Бывает, реквизитом закусывают...
Христофор бросился на решительный штурм:
– Я л и ч н о отвечаю за сохранность, – сказал он интимным голосом.
– Ох! Ну хорошо... – в окошке последнего бастиона показался белый, вышитый петухами, флаг, – завтра приезжай в Останкино с утра...
Но Гонзо не знал жалости к побежденным.
– Почему же завтра?! – протрубил он. – Давайте – сегодня!
– Вьюноша! – простонала Вахрамеевна, – я не могу сегодня! Я с е г о д н я еще не обедала!
– Нон проблем, мадам! – Христофор навалился на ее теплое плечо. – Я же вас и пообедаю!
– Вот змей-мальчишка! – Вахрамеевна легонько оттаскала Гонзо за чуб, но улыбнулась снисходительно. – А, ладно! Поехали...
В коридоре к Христофору подошел его первый и пока единственный знакомый КВН-щик – тот самый шафер.
– Еду за платьем, – на ходу бросил Гонзо, опережая его вопрос.
– Благодетель! – возликовал шафер. – Сколько?
– Потом, потом! – Гонзо опасливо покосился на Вахрамеевну, но она была занята разговором с кем-то из служителей МДМ.
– Кстати, чуть не забыл! ... – спохватился вдруг Христофор. – Часов в пять – в шесть сюда приедут разные кандидаты в депутаты разводить свои дебаты...
– Да знаю я! – поморщился КВН-щик. – Посадили нам на шею...
– В каком смысле – на шею?
– В прямом! Накладка у них там вышла. По техническим причинам дебаты отложили – начало не в шесть, а в восемь.
– Ай-яй-яй! В восемь! ... Ну и что?
– А то, что ровно в семь на дежурство по городу заступает новое правительство Москвы! То самое, которое действует всегда одинаково: поджигает Белый Дом и запрещает политические митинги. Вы что, не в курсе?
– Правда! Правда! Как я мог забыть! Так дебаты отменят, что ли?
Шафер посмотрел на Гонзо с изумлением.
– Кто же их отменит? Они стоят в программе. Сегодня в полночь эфир...
Христофор потряс головой.
– Что-то я замотался совсем, никак не соображу. Что кандидатам-то делать?
– Вот эту самую проблему и сгрузили на нашу команду, прикинь! – расхохотался КВН-щик. – Говорят, генеральный звонил главному, а главный – барину... Мы так решили: раз политические митинги запрещены, устроим митинг п о э т и ч е с к и й. Пускай эти кандидаты стишки читают, кто какие может. Кто лучше прочитает, тот больше избирателей у других и сманит. А победителя определим по числу звонков. Справедливо?
– Справедливость – это самое главное! – поддержал Христофор. – Поэтому давайте так: я вам достаю платье, а вы кандидату Кучке пишете такое стихотворение, чтобы у него телефон от звонков раскалился. И никакой политики! Идет?
Шафер задумался на минуту, потом хмыкнул.
– Идет! Что ему сказать?
– Скажите так: "Батюшка боярин! Это стихотворение передает вам Христофор Гонзо и просит милость вашу не кочевряжиться, а прочитать его, как следует! "
Глава 19
Самым тихим и уютным местом в Останкино является пресс-бар. Все остальное напоминает сумасшедший дом во время генеральной уборки. В коридорах, длинных, как жизнь героя телесериала, происходит перманентный ремонт. Постоянно приходится идти в обход, соседним коридором, что на полтора километра длиннее. На лестничных площадках толпятся нервно курящие женщины, и среди них обязательно попадется одна, с ног до головы увешанная самыми неожиданными предметами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
К счастью, именно в этот момент репетиция остановилась сама.
– Здесь у нас должна быть песня, – сказал поп, обращаясь к кому-то в зале, – но фонограмма еще не готова...
– Так, – произнес в радиомикрофон человек, небрежно развалившийся в кресле первого ряда. – И вот это вы собираетесь показывать на игре?.. Ну-ну.
Между тем Христофор сам видел, как во время венчания он несколько раз принимался весело смеяться, переглядываясь с соседями и кивая на сцену.
– А эта карикатура на меня, – человек ткнул микрофоном в сторону Гонзо, – тоже на игре будет?
– Что вы, барин! – отвечали ему. – На игре вы сами... А этот – он так, чтобы обозначить...
– Ну спасибо, – сказал барин Христофору, – обозначил!
– А что, похож! – рассмеялась средних лет румяная женщина в русском наряде, сидевшая возле барина, но во втором ряду. – Ей-богу, похож! Подгримировать чуть-чуть, одеть поприличнее из нашей гардеробной – примут за настоящего! Не прикажешь ли, барин, я попробую?
– Попробуй, Вахрамеевна, – рассеяно согласился барин. Он уже не смотрел на Гонзо. – Только после моей смерти... Так! Если у новосибирцев все, посмотрим, что приготовила команда Орды!
Все стоявшие на сцене потянулись за кулисы, и впереди всех – Христофор. Слова Вахрамеевны о «нашей гардеробной» требовали немедленного разъяснения. Не прошло и минуты, как он был уже в зрительном зале, именно во втором ряду, и, отвесив Вахрамеевне галантный поклон, опустился в соседнее кресло.
– Здравствуйте, – произнес он с нахальной застенчивостью. – Я из команды Новосибирска.
– Да мы уж видели! – разулыбалась женщина. – Очень смешно! И барин такой похожий...
– Вам, правда, нравится? – Христофор стеснительно колупнул обивку кресла.
– Ой, я вообще вашу команду люблю! – Вахрамеевна взмахнула вышитым рукавом, показав Христофору свою полную белую руку. – И этого, в длинных ботинках, и этого, который стихи на барабане исполняет... И шутки ваши мне шибко нравятся! «Партия, дай порулить». Как раз, помню, младшенький мой родился после этой шутки... У Орды что? Одни пляски половецкие! Сердито, но дешево. Так, что я думаю, победу вам присудят. Правда, говорят, Москва еще дань за прошлый год не уплатила... Зато как у вас девки поют! Против ваших девок никакое жюри не устоит!
– Да, – охотно согласился Христофор. – Девки, они могут... Только вот проблема у нас. Свадебное платье никак не можем достать. Салон-то на ремонте! ... А у вас в Останкино нету платьев?
– В Останкино? У нас? – женщина подбоченилась гордо и наставила на Христофора локоток. – Так ведь получали вы! Рясу одну, форму эсэсовскую, два комплекта, костюм зайчика...
– Получали, – смиренно подтвердил Христофор. – Спасибо вам большое. А теперь нужно платье подвенечное, сорок четвертый, третий рост.
– А платья теперь нету! Я вчера еще вашим объяснила: сразу надо было заказывать!
– Но ведь мы же оплатим! – внушал Христофор. – Только скажите, сколько кому... а сколько – вам.
– Вообще-то, платья подвенечного мало оставалось...
– Так нам всего одно и нужно!
– Ишь, ты! Одно! – видно было, что Вахрамеевна готова сдаться, но не сразу, а постепенно, бастион за бастионом. – Надолго-то мы и одного не даем...
– На денек ведь только...
– И за денек можно устряпать... Взяли моду – как победят, так давай шампанское пить. А на костюме – пятна!
– Да, может, мы еще проиграем!
– Тогда и вовсе беспробудно. Бывает, реквизитом закусывают...
Христофор бросился на решительный штурм:
– Я л и ч н о отвечаю за сохранность, – сказал он интимным голосом.
– Ох! Ну хорошо... – в окошке последнего бастиона показался белый, вышитый петухами, флаг, – завтра приезжай в Останкино с утра...
Но Гонзо не знал жалости к побежденным.
– Почему же завтра?! – протрубил он. – Давайте – сегодня!
– Вьюноша! – простонала Вахрамеевна, – я не могу сегодня! Я с е г о д н я еще не обедала!
– Нон проблем, мадам! – Христофор навалился на ее теплое плечо. – Я же вас и пообедаю!
– Вот змей-мальчишка! – Вахрамеевна легонько оттаскала Гонзо за чуб, но улыбнулась снисходительно. – А, ладно! Поехали...
В коридоре к Христофору подошел его первый и пока единственный знакомый КВН-щик – тот самый шафер.
– Еду за платьем, – на ходу бросил Гонзо, опережая его вопрос.
– Благодетель! – возликовал шафер. – Сколько?
– Потом, потом! – Гонзо опасливо покосился на Вахрамеевну, но она была занята разговором с кем-то из служителей МДМ.
– Кстати, чуть не забыл! ... – спохватился вдруг Христофор. – Часов в пять – в шесть сюда приедут разные кандидаты в депутаты разводить свои дебаты...
– Да знаю я! – поморщился КВН-щик. – Посадили нам на шею...
– В каком смысле – на шею?
– В прямом! Накладка у них там вышла. По техническим причинам дебаты отложили – начало не в шесть, а в восемь.
– Ай-яй-яй! В восемь! ... Ну и что?
– А то, что ровно в семь на дежурство по городу заступает новое правительство Москвы! То самое, которое действует всегда одинаково: поджигает Белый Дом и запрещает политические митинги. Вы что, не в курсе?
– Правда! Правда! Как я мог забыть! Так дебаты отменят, что ли?
Шафер посмотрел на Гонзо с изумлением.
– Кто же их отменит? Они стоят в программе. Сегодня в полночь эфир...
Христофор потряс головой.
– Что-то я замотался совсем, никак не соображу. Что кандидатам-то делать?
– Вот эту самую проблему и сгрузили на нашу команду, прикинь! – расхохотался КВН-щик. – Говорят, генеральный звонил главному, а главный – барину... Мы так решили: раз политические митинги запрещены, устроим митинг п о э т и ч е с к и й. Пускай эти кандидаты стишки читают, кто какие может. Кто лучше прочитает, тот больше избирателей у других и сманит. А победителя определим по числу звонков. Справедливо?
– Справедливость – это самое главное! – поддержал Христофор. – Поэтому давайте так: я вам достаю платье, а вы кандидату Кучке пишете такое стихотворение, чтобы у него телефон от звонков раскалился. И никакой политики! Идет?
Шафер задумался на минуту, потом хмыкнул.
– Идет! Что ему сказать?
– Скажите так: "Батюшка боярин! Это стихотворение передает вам Христофор Гонзо и просит милость вашу не кочевряжиться, а прочитать его, как следует! "
Глава 19
Самым тихим и уютным местом в Останкино является пресс-бар. Все остальное напоминает сумасшедший дом во время генеральной уборки. В коридорах, длинных, как жизнь героя телесериала, происходит перманентный ремонт. Постоянно приходится идти в обход, соседним коридором, что на полтора километра длиннее. На лестничных площадках толпятся нервно курящие женщины, и среди них обязательно попадется одна, с ног до головы увешанная самыми неожиданными предметами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90