По дороге он купил ей мороженое. Миранда на ходу лизала желтый лимонный шарик. А Райан бодро шагал рядом, вертел головой, любуясь старинными зданиями, многочисленными статуями, разглядывал витрины и вывески.
Может, в этом и есть смысл, нехотя признала Миранда. На них никто не обращал внимания, она уже сама готова была поверить, что гуляет по городу впервые. Как будто играешь в спектакле «Итальянский отпуск Эбби и Кевина».
Вот только актриса из нее никудышная.
– Красота, правда? – Он сжал ее пальцы, когда они очутились перед чудесным собором.
– Да. Брунеллески совершил настоящую революцию в архитектуре: он возвел купол без строительных лесов. Колокольню проектировал Джотто, но он, к сожалению, так и не увидел ее при жизни. – Она поправила солнечные очки. – Неоготический мраморный фасад – подражание стилю Джотто, но он был пристроен в девятнадцатом веке.
Она обернулась и увидела, что Райан улыбается.
– Что?
– Вы замечательный лектор, доктор Джонс. – Она опустила глаза, а он обхватил ее лицо обеими руками. – Нет-нет, я не издеваюсь. Это искренний комплимент. – Ее щеки вспыхнули румянцем. Какая она чувствительная. – Расскажи мне еще что-нибудь.
Если он все-таки издевается, то хорошо умеет притворяться. Ну что ж.
– Микеланджело ваял «Давида» во дворе Оперного музея.
– Правда?
Он спросил это так серьезно, что она невольно улыбнулась.
– Да. А еще он скопировал «Святого Иоанна» Донателло для своего «Моисея». Такой своеобразный комплимент. Но гордость музея, я думаю, его «Пиета». Фигура Никодема считается автопортретом, и выполнен он изумительно. А Мария Магдалина в той же скульптуре – хуже; очевидно, это работа одного из его студентов. Не вздумай меня целовать, Райан, – быстро проговорила она, закрывая глаза, когда его губы коснулись ее губ. – Это только усложнит дело.
– А разве оно должно быть простым?
– Да. – Миранда открыла глаза – В этой части – да.
– При других обстоятельствах я бы с тобой согласился– Он задумчиво провел пальцем по ее нижней губе. – Нас влечет друг к другу, и все могло бы быть куда проще. Но, кажется, не получается. – Он погладил ее по плечу, взял за запястье. Пульс у нее был короткий и частый – это хорошо.
Но он шагнул назад:
– Ладно, проще так проще. Иди-ка, встань туда.
– Зачем?
– Я хочу тебя сфотографировать, крошка. – Он снял солнечные очки и подмигнул. – Мы пошлем фото друзьям, правда, Эбби?
Это уже слишком, вздохнула она, но послушно встала перед огромным собором. Он пощелкал ее на фоне чудного бело-зелено-розового мрамора.
– Теперь ты меня сними. – Он протянул ей «Никон». – Просто жми вот сюда. Вот…
– Я умею обращаться с фотоаппаратом. – Миранда вырвала у него камеру. – Кевин.
Она отошла, навела фокус. Сердце чуть-чуть защемило. Он стоял такой красивый, высокий, темноволосый и победно улыбался в объектив.
– Теперь все?
– Почти– Он подозвал какого-то туриста, который с удовольствием согласился сфотографировать молодую американскую чету.
– Господи, какая глупость! – скривила губы Миранда, когда Райан обнял ее за талию.
– Это для моей мамы, – сообщил он и, поддавшись порыву, поцеловал ее.
Стая голубей взлетела в синее небо. У Миранды не было сил ни сопротивляться, ни защищаться. Его губы были теплыми и мягкими, рука крепко сжимала талию. Тихий вздох, вырвавшийся у нее, не имел ничего общего с протестом. Ей хотелось только одного: удержать этот миг подольше.
Ярко сияло солнце, воздух был наполнен звуками. Но стук ее сердца все заглушал.
Семь бед, один ответ, лихо подумал Райан и поцеловал ее ладонь.
– Извини, – без улыбки сказал он. – Не смог удержаться.
Он отпустил ее и пошел за фотоаппаратом. У Миранды подкашивались колени.
Райан вернулся, сунул фотоаппарат в сумку, взял Миранду за руку.
– Пошли.
У нее совершенно вылетело из головы, что у них есть цель, что они действуют по плану. Она молча кивнула и пошла за ним. У ворот дворца Райан, как заправский турист, достал из кармана путеводитель.
– Был построен в 1255 году, – прочитал он вслух. – С шестнадцатого века до середины девятнадцатого использовался в качестве тюрьмы. Казни проходили во внутреннем дворе.
– Тебя тоже следовало бы казнить, – пробурчала Миранда. – Не трудись, я хорошо знаю историю.
– Историю знает доктор Джонс, – он легонько шлепнул ее по заду, – дорогая моя Эбби.
Как только они очутились в главном зале первого этажа, Райан вытащил видеокамеру.
– Шикарное местечко, правда, Эбби? Глянь на того парня – вот нажрался-то!
Он указал камерой на великолепного бронзового «Вакха», потом сделал панораму зала.
– Когда Джек и Салли увидят, просто обалдеют. Камера взяла крупным планом охранника, внимательно разглядывавшего посетителей.
– Погуляй-ка, – сквозь зубы процедил Райан. – Прикинься обыкновенной зевакой.
У нее немедленно вспотели ладони. Что, конечно, было сущей нелепостью. У них полное право находиться здесь. Никто ведь не может прочитать ее мысли. Однако сердце неистово стучало и готово было вырваться из груди, когда они медленным шагом стала обходить зал.
– Здорово, правда?
Она слегка кивнула и притворилась, что внимательно изучает «Адама и Еву» Бандинелли.
– Это один из знаменитейших шедевров той эпохи.
– Знаменитый только потому, что старый. А вообще похоже на парочку нудистов, отдыхающих на городском пляже. Пойдем посмотрим птичек Джамболонья на террасе.
После часовой прогулки по музею Миранда убедилась, что преступный бизнес – большое занудство. Они заходили в каждый зал, снимали каждый вход и выход на камеру. Миранда даже забыла, что в зале деи Бронзетти собрана лучшая коллекция бронзы эпохи Возрождения. Очутившись здесь, она сразу подумала о «Давиде» и снова занервничала.
– Может, уже хватит?
– Еще немного. Пойди-ка пококетничай вон с тем охранником.
– Прошу прощения?
– Отвлеки его. – Райан опустил камеру и быстрым движением расстегнул две верхние пуговицы на блузке Миранды.
– Что это ты себе позволяешь?
– Сделай так, чтобы его внимание сосредоточилось на тебе, дорогая. Спрашивай о чем-нибудь на корявом итальянском, хлопай глазами, дай ему почувствовать себя важным и значительным.
– А ты что будешь делать?
– Ничего, если тебе не удастся его отвлечь хотя бы на пять минут. Дай мне как можно больше времени. Спроси его, где туалет, сходи туда. Встретимся во дворе через десять минут.
– Но…
– Делай, как я говорю, – тихо, но властно сказал он. – Посетителей вполне достаточно, так что, может, мне удастся.
– О господи. Хорошо. – Горло сжал предательский спазм, колени подкашивались. Миранда медленно приблизилась к охраннику.
– Э-э… scusi , – начала она, изображая сильный американский акцент, и увидела, что взгляд охранника остановился на вырезе ее блузки, потом поднялся выше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Может, в этом и есть смысл, нехотя признала Миранда. На них никто не обращал внимания, она уже сама готова была поверить, что гуляет по городу впервые. Как будто играешь в спектакле «Итальянский отпуск Эбби и Кевина».
Вот только актриса из нее никудышная.
– Красота, правда? – Он сжал ее пальцы, когда они очутились перед чудесным собором.
– Да. Брунеллески совершил настоящую революцию в архитектуре: он возвел купол без строительных лесов. Колокольню проектировал Джотто, но он, к сожалению, так и не увидел ее при жизни. – Она поправила солнечные очки. – Неоготический мраморный фасад – подражание стилю Джотто, но он был пристроен в девятнадцатом веке.
Она обернулась и увидела, что Райан улыбается.
– Что?
– Вы замечательный лектор, доктор Джонс. – Она опустила глаза, а он обхватил ее лицо обеими руками. – Нет-нет, я не издеваюсь. Это искренний комплимент. – Ее щеки вспыхнули румянцем. Какая она чувствительная. – Расскажи мне еще что-нибудь.
Если он все-таки издевается, то хорошо умеет притворяться. Ну что ж.
– Микеланджело ваял «Давида» во дворе Оперного музея.
– Правда?
Он спросил это так серьезно, что она невольно улыбнулась.
– Да. А еще он скопировал «Святого Иоанна» Донателло для своего «Моисея». Такой своеобразный комплимент. Но гордость музея, я думаю, его «Пиета». Фигура Никодема считается автопортретом, и выполнен он изумительно. А Мария Магдалина в той же скульптуре – хуже; очевидно, это работа одного из его студентов. Не вздумай меня целовать, Райан, – быстро проговорила она, закрывая глаза, когда его губы коснулись ее губ. – Это только усложнит дело.
– А разве оно должно быть простым?
– Да. – Миранда открыла глаза – В этой части – да.
– При других обстоятельствах я бы с тобой согласился– Он задумчиво провел пальцем по ее нижней губе. – Нас влечет друг к другу, и все могло бы быть куда проще. Но, кажется, не получается. – Он погладил ее по плечу, взял за запястье. Пульс у нее был короткий и частый – это хорошо.
Но он шагнул назад:
– Ладно, проще так проще. Иди-ка, встань туда.
– Зачем?
– Я хочу тебя сфотографировать, крошка. – Он снял солнечные очки и подмигнул. – Мы пошлем фото друзьям, правда, Эбби?
Это уже слишком, вздохнула она, но послушно встала перед огромным собором. Он пощелкал ее на фоне чудного бело-зелено-розового мрамора.
– Теперь ты меня сними. – Он протянул ей «Никон». – Просто жми вот сюда. Вот…
– Я умею обращаться с фотоаппаратом. – Миранда вырвала у него камеру. – Кевин.
Она отошла, навела фокус. Сердце чуть-чуть защемило. Он стоял такой красивый, высокий, темноволосый и победно улыбался в объектив.
– Теперь все?
– Почти– Он подозвал какого-то туриста, который с удовольствием согласился сфотографировать молодую американскую чету.
– Господи, какая глупость! – скривила губы Миранда, когда Райан обнял ее за талию.
– Это для моей мамы, – сообщил он и, поддавшись порыву, поцеловал ее.
Стая голубей взлетела в синее небо. У Миранды не было сил ни сопротивляться, ни защищаться. Его губы были теплыми и мягкими, рука крепко сжимала талию. Тихий вздох, вырвавшийся у нее, не имел ничего общего с протестом. Ей хотелось только одного: удержать этот миг подольше.
Ярко сияло солнце, воздух был наполнен звуками. Но стук ее сердца все заглушал.
Семь бед, один ответ, лихо подумал Райан и поцеловал ее ладонь.
– Извини, – без улыбки сказал он. – Не смог удержаться.
Он отпустил ее и пошел за фотоаппаратом. У Миранды подкашивались колени.
Райан вернулся, сунул фотоаппарат в сумку, взял Миранду за руку.
– Пошли.
У нее совершенно вылетело из головы, что у них есть цель, что они действуют по плану. Она молча кивнула и пошла за ним. У ворот дворца Райан, как заправский турист, достал из кармана путеводитель.
– Был построен в 1255 году, – прочитал он вслух. – С шестнадцатого века до середины девятнадцатого использовался в качестве тюрьмы. Казни проходили во внутреннем дворе.
– Тебя тоже следовало бы казнить, – пробурчала Миранда. – Не трудись, я хорошо знаю историю.
– Историю знает доктор Джонс, – он легонько шлепнул ее по заду, – дорогая моя Эбби.
Как только они очутились в главном зале первого этажа, Райан вытащил видеокамеру.
– Шикарное местечко, правда, Эбби? Глянь на того парня – вот нажрался-то!
Он указал камерой на великолепного бронзового «Вакха», потом сделал панораму зала.
– Когда Джек и Салли увидят, просто обалдеют. Камера взяла крупным планом охранника, внимательно разглядывавшего посетителей.
– Погуляй-ка, – сквозь зубы процедил Райан. – Прикинься обыкновенной зевакой.
У нее немедленно вспотели ладони. Что, конечно, было сущей нелепостью. У них полное право находиться здесь. Никто ведь не может прочитать ее мысли. Однако сердце неистово стучало и готово было вырваться из груди, когда они медленным шагом стала обходить зал.
– Здорово, правда?
Она слегка кивнула и притворилась, что внимательно изучает «Адама и Еву» Бандинелли.
– Это один из знаменитейших шедевров той эпохи.
– Знаменитый только потому, что старый. А вообще похоже на парочку нудистов, отдыхающих на городском пляже. Пойдем посмотрим птичек Джамболонья на террасе.
После часовой прогулки по музею Миранда убедилась, что преступный бизнес – большое занудство. Они заходили в каждый зал, снимали каждый вход и выход на камеру. Миранда даже забыла, что в зале деи Бронзетти собрана лучшая коллекция бронзы эпохи Возрождения. Очутившись здесь, она сразу подумала о «Давиде» и снова занервничала.
– Может, уже хватит?
– Еще немного. Пойди-ка пококетничай вон с тем охранником.
– Прошу прощения?
– Отвлеки его. – Райан опустил камеру и быстрым движением расстегнул две верхние пуговицы на блузке Миранды.
– Что это ты себе позволяешь?
– Сделай так, чтобы его внимание сосредоточилось на тебе, дорогая. Спрашивай о чем-нибудь на корявом итальянском, хлопай глазами, дай ему почувствовать себя важным и значительным.
– А ты что будешь делать?
– Ничего, если тебе не удастся его отвлечь хотя бы на пять минут. Дай мне как можно больше времени. Спроси его, где туалет, сходи туда. Встретимся во дворе через десять минут.
– Но…
– Делай, как я говорю, – тихо, но властно сказал он. – Посетителей вполне достаточно, так что, может, мне удастся.
– О господи. Хорошо. – Горло сжал предательский спазм, колени подкашивались. Миранда медленно приблизилась к охраннику.
– Э-э… scusi , – начала она, изображая сильный американский акцент, и увидела, что взгляд охранника остановился на вырезе ее блузки, потом поднялся выше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117