Затем он нахмурился еще
сильнее и громко добавил, глядя вверх:
- Да, однажды!
Как и ожидалось, Кевин достиг совершенства в обращении с оружием, а
также в наиболее опасных разновидностях рукопашного боя. Раскер однажды
проговорился, что едва ли будет преувеличением сказать, что безоружный
Кевин гораздо опаснее, чем большинство фехтовальщиков при оружии. Кевин
очень быстро понял, что любая разновидность смертоносной науки держится в
равной степени на физической подготовке и на дисциплине ума. Многие же
оказались не способны постичь эту связь и потому остались простыми
солдатами с весьма ограниченными способностями.
Его обучали также языкам, истории и философии, и во всем этом он
показал себя столь же способным и блестящим учеником, как и в атлетике, и
в военной подготовке. Он изучал науку выживания в пустыне, учился
незаметно подкрадываться, прятаться и маскироваться, он изучал ловушки и
секретные сигналы и коды. Он обучался искусству верховой езды и постиг все
тайны взаимоотношений между всадником и конем. И всеми этими науками он
овладел в совершенстве, словно он родился не в море, а на суше.
Тем не менее все это время он оставался в стороне от тех отношений
товарищества, которые обычно возникают среди молодых людей, живущих
нелегкой жизнью военного лагеря. Эта его равнодушная сдержанность
приводила к тому, что кое-кто называл его за глаза "холодным ублюдком". Но
даже когда подобные эпитеты достигали его слуха, Кевин нисколько не
беспокоился.
Накануне выпуска из академии Сэнтон сказал ему:
- Ты хорошо учился, Кевин... Быть может, слишком хорошо. Ты -
серьезный молодой человек, и это хорошо, потому что мы занимаемся
серьезным делом, но мне бы хотелось, чтобы ты научился смеяться, чтобы ты
научился видеть смешное вокруг себя и в себе самом. К сожалению, этому
нельзя научить, но смех может оказаться самым действенным оружием в самые
тяжелые минуты.
Незадолго до своего восемнадцатилетия Кевин получил высшую
квалификацию, какую только мог получить выпускник академии, он стал
Королевским Рейнджером.
Дело в том, что очень большое количество кандидатов не могут вообще
закончить академию. Из сотни поступивших в нее шансы закончить обучение
имеют только человек тридцать. Квалификации Королевского Рейнджера
удостаивается всего один из пятидесяти таких выпускников. Таким образом
как бы признается, что в искусстве владения оружием, в знаниях и
искусствах лучшего человека не сыскать. Однако в случае с Кевином решение
вовсе не было единодушным. Хотя по результатам экзаменов Сэнтон и
проголосовал за присвоение Кевину столь высокой квалификации, однако он
сделал оговорку, что, возможно, Кевину не удастся мудро распорядиться
своим умением, находясь на службе.
Сэнтон пишет по этому поводу: "Хотя Кевин, вероятно, не согласился бы
с этим, но глубоко внутри него продолжает жить огромное чувство вины за
гибель родителей и товарищей. В одну из минут откровенности он однажды
посетовал: "Если я так хорош, то почему я ничего не смог сделать, чтобы
спасти их?" Таким образом, Экклейн, очень может быть, что мы выпустили в
мир отлично тренированного и обученного демона и, боюсь, этот мир придется
ему по вкусу".
Все сходятся на мысли, что на первый взгляд Кевин вовсе не бросается
в глаза. Кто-то однажды сказал, что Кевин может затеряться в толпе из трех
человек. Но стоит только обратить внимание на его глаза, и ваше внимание
будет полностью поглощено ими. Глаза у него глубокого сине-зеленого цвета,
каким бывает море на глубине, за волноломами, и кажется, что Кевин
наблюдает за человечеством именно с такой, дальней дистанции; не с мрачной
усмешкой, как было раньше, и не с подозрением, а с холодным вниманием и
тщательностью. Ощущение этого только усиливается легкой морщинкой, словно
он пытается все время разглядеть что-то на горизонте. Многим
представляется, что Кевин постоянно насторожен, каждую ночь ожидая нового
нападения убийц; во всяком случае, на лице его постоянно отражается
какая-то мрачная тяжесть, которая не должна бы обременять юношу в таком
возрасте - а тогда ему было девятнадцать.
Мать часто шутила, что его волосы цветом напоминают поджаренную
пеньку якорного каната и что они такие же непокорные. Кевин стрижет их
короче, чем принято, и они выглядят неровными, словно хозяин сам подрезает
их ножом, что, собственно, Кевин и делает. Одевается он по-прежнему
скромно, хотя и мог бы позволить себе что-то покрасивее на деньги,
вырученные от продажи шхуны и груза.
На расстоянии он производит впечатление человека всего на два пальца
выше среднего роста и атлетического сложения, хотя ничего особо
выдающегося не бросается в глаза, но стоит только подойти поближе, увидеть
мощные запястья рук и ширину плеч, и сразу его истинные размеры и
подлинная сила становятся очевидны. В его редких словах или во внезапном
движении сквозит такой мощный потенциал, такая страшная угроза, что
кажется, что если возникнет какая-то внезапная опасность, он отреагирует
на нее подобно огромному дикому коту. Да и в походке его не чувствуется
излишней твердости, Кевин движется с мягкой кошачьей грацией и
осторожностью, словно каждую минуту ожидает того, что земля вдруг уйдет
из-под ног. Издалека эта его постоянная морщина на лбу и манера двигаться,
наклонившись к убегающей вперед дороге, делает его похожим на юношу,
стремящегося к важной цели, полным непреодолимой решимости этой важной
цели достичь. Если воспользоваться цветистым выражением Раскера, то "он
выглядит так, словно увидел с десяток медведей, выходящих из леса".
В своей вере он прямолинеен и честен, он поклоняется Маррину -
грозному божеству моря, однако весьма скептически относится к чарам и
волшебству, держась, впрочем, от них на почтительном расстоянии. И хотя он
спокойно переносит небольшие заклинания и чудеса, но истинная природа
более сложных сверхъестественных явлений остается для него той областью,
которую он предпочитает не замечать.
На те деньги, что выручил за шхуну и товар Рейлон Уотлинг, Кевин
выкупил свой контракт на королевской службе и посвятил свою верность и
честь служению закону и добру. Прошлой весной он уехал прочь из Латонии,
направляясь по пустоши Северо-восточного царства, в Норденор, но в
последнее время появились слухи о том, что он направился вниз по реке. Он
часто высказывал желание возвратиться в Кингсенд, поэтому логично было бы
предположить, что, когда после весенней распутицы дороги снова станут
проходимыми, он тронется по Большому Западному торговому пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
сильнее и громко добавил, глядя вверх:
- Да, однажды!
Как и ожидалось, Кевин достиг совершенства в обращении с оружием, а
также в наиболее опасных разновидностях рукопашного боя. Раскер однажды
проговорился, что едва ли будет преувеличением сказать, что безоружный
Кевин гораздо опаснее, чем большинство фехтовальщиков при оружии. Кевин
очень быстро понял, что любая разновидность смертоносной науки держится в
равной степени на физической подготовке и на дисциплине ума. Многие же
оказались не способны постичь эту связь и потому остались простыми
солдатами с весьма ограниченными способностями.
Его обучали также языкам, истории и философии, и во всем этом он
показал себя столь же способным и блестящим учеником, как и в атлетике, и
в военной подготовке. Он изучал науку выживания в пустыне, учился
незаметно подкрадываться, прятаться и маскироваться, он изучал ловушки и
секретные сигналы и коды. Он обучался искусству верховой езды и постиг все
тайны взаимоотношений между всадником и конем. И всеми этими науками он
овладел в совершенстве, словно он родился не в море, а на суше.
Тем не менее все это время он оставался в стороне от тех отношений
товарищества, которые обычно возникают среди молодых людей, живущих
нелегкой жизнью военного лагеря. Эта его равнодушная сдержанность
приводила к тому, что кое-кто называл его за глаза "холодным ублюдком". Но
даже когда подобные эпитеты достигали его слуха, Кевин нисколько не
беспокоился.
Накануне выпуска из академии Сэнтон сказал ему:
- Ты хорошо учился, Кевин... Быть может, слишком хорошо. Ты -
серьезный молодой человек, и это хорошо, потому что мы занимаемся
серьезным делом, но мне бы хотелось, чтобы ты научился смеяться, чтобы ты
научился видеть смешное вокруг себя и в себе самом. К сожалению, этому
нельзя научить, но смех может оказаться самым действенным оружием в самые
тяжелые минуты.
Незадолго до своего восемнадцатилетия Кевин получил высшую
квалификацию, какую только мог получить выпускник академии, он стал
Королевским Рейнджером.
Дело в том, что очень большое количество кандидатов не могут вообще
закончить академию. Из сотни поступивших в нее шансы закончить обучение
имеют только человек тридцать. Квалификации Королевского Рейнджера
удостаивается всего один из пятидесяти таких выпускников. Таким образом
как бы признается, что в искусстве владения оружием, в знаниях и
искусствах лучшего человека не сыскать. Однако в случае с Кевином решение
вовсе не было единодушным. Хотя по результатам экзаменов Сэнтон и
проголосовал за присвоение Кевину столь высокой квалификации, однако он
сделал оговорку, что, возможно, Кевину не удастся мудро распорядиться
своим умением, находясь на службе.
Сэнтон пишет по этому поводу: "Хотя Кевин, вероятно, не согласился бы
с этим, но глубоко внутри него продолжает жить огромное чувство вины за
гибель родителей и товарищей. В одну из минут откровенности он однажды
посетовал: "Если я так хорош, то почему я ничего не смог сделать, чтобы
спасти их?" Таким образом, Экклейн, очень может быть, что мы выпустили в
мир отлично тренированного и обученного демона и, боюсь, этот мир придется
ему по вкусу".
Все сходятся на мысли, что на первый взгляд Кевин вовсе не бросается
в глаза. Кто-то однажды сказал, что Кевин может затеряться в толпе из трех
человек. Но стоит только обратить внимание на его глаза, и ваше внимание
будет полностью поглощено ими. Глаза у него глубокого сине-зеленого цвета,
каким бывает море на глубине, за волноломами, и кажется, что Кевин
наблюдает за человечеством именно с такой, дальней дистанции; не с мрачной
усмешкой, как было раньше, и не с подозрением, а с холодным вниманием и
тщательностью. Ощущение этого только усиливается легкой морщинкой, словно
он пытается все время разглядеть что-то на горизонте. Многим
представляется, что Кевин постоянно насторожен, каждую ночь ожидая нового
нападения убийц; во всяком случае, на лице его постоянно отражается
какая-то мрачная тяжесть, которая не должна бы обременять юношу в таком
возрасте - а тогда ему было девятнадцать.
Мать часто шутила, что его волосы цветом напоминают поджаренную
пеньку якорного каната и что они такие же непокорные. Кевин стрижет их
короче, чем принято, и они выглядят неровными, словно хозяин сам подрезает
их ножом, что, собственно, Кевин и делает. Одевается он по-прежнему
скромно, хотя и мог бы позволить себе что-то покрасивее на деньги,
вырученные от продажи шхуны и груза.
На расстоянии он производит впечатление человека всего на два пальца
выше среднего роста и атлетического сложения, хотя ничего особо
выдающегося не бросается в глаза, но стоит только подойти поближе, увидеть
мощные запястья рук и ширину плеч, и сразу его истинные размеры и
подлинная сила становятся очевидны. В его редких словах или во внезапном
движении сквозит такой мощный потенциал, такая страшная угроза, что
кажется, что если возникнет какая-то внезапная опасность, он отреагирует
на нее подобно огромному дикому коту. Да и в походке его не чувствуется
излишней твердости, Кевин движется с мягкой кошачьей грацией и
осторожностью, словно каждую минуту ожидает того, что земля вдруг уйдет
из-под ног. Издалека эта его постоянная морщина на лбу и манера двигаться,
наклонившись к убегающей вперед дороге, делает его похожим на юношу,
стремящегося к важной цели, полным непреодолимой решимости этой важной
цели достичь. Если воспользоваться цветистым выражением Раскера, то "он
выглядит так, словно увидел с десяток медведей, выходящих из леса".
В своей вере он прямолинеен и честен, он поклоняется Маррину -
грозному божеству моря, однако весьма скептически относится к чарам и
волшебству, держась, впрочем, от них на почтительном расстоянии. И хотя он
спокойно переносит небольшие заклинания и чудеса, но истинная природа
более сложных сверхъестественных явлений остается для него той областью,
которую он предпочитает не замечать.
На те деньги, что выручил за шхуну и товар Рейлон Уотлинг, Кевин
выкупил свой контракт на королевской службе и посвятил свою верность и
честь служению закону и добру. Прошлой весной он уехал прочь из Латонии,
направляясь по пустоши Северо-восточного царства, в Норденор, но в
последнее время появились слухи о том, что он направился вниз по реке. Он
часто высказывал желание возвратиться в Кингсенд, поэтому логично было бы
предположить, что, когда после весенней распутицы дороги снова станут
проходимыми, он тронется по Большому Западному торговому пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95