Но она все равно
сделала по-своему.
От его слов у меня во рту возник неприятный привкус.
- Она, наверное, сошла с ума, - пораженно сказала я. - Только
сумасшедшая может сделать такое. Почему вы ее не проверите? Что вы вообще
собираетесь с ней делать?
- Не знаю, как проголосует Совет, - ответил Папа, - но мне кажется,
ей позволят выбрать планету-колонию и высадят туда.
Есть два вопроса, в которых мы не имеем права идти ни на какие
компромиссы - перенаселение и Испытание. Стоит чуть уступить, и Корабль
погибнет. Представьте, что произойдет, если позволить людям заводить детей
каждый раз, когда им это придет в голову. Есть предел количеству пищи,
которую мы в состоянии вырастить на ограниченном пространстве, есть предел
и количеству мест, где могут жить люди. Вы скажете, что сейчас до этих
пределов довольно далеко. Да, но резервов не хватит даже на пятьдесят лет
неконтролируемого прироста населения. У этой женщины, Макриди, уже было
четверо детей, но ни один из них не оказался достаточно сильным, чтобы
выжить. Четырех шансов - достаточно.
То, что Папа предлагал сделать с этой женщиной, казалось мне чересчур
мягким, даже великодушным. Так я ему и сказала.
- Это не великодушие, - возразил он. - Просто на Корабле существуют
законы, без которых мы не выжили бы вообще. И главный закон: или играй по
правилам, или ступай куда-нибудь в другое место.
- Все равно я считаю, что ты поступаешь слишком мягко. - Мне это дело
отнюдь не казалось пустяковым.
Папа как-то внезапно переменил тему:
- Ну-ка, постой немного смирно... Как сегодня твой глаз? По-моему,
гораздо лучше... Да, определенно лучше.
Когда Папа со мной не согласен, а спорить не хочет, он ускользает,
поддразнивая.
- С моим глазом все в порядке, - сказала я и отвернулась. Так оно и
было на самом деле, между прочим, синяк почти совсем рассосался.
- Ну, прошло уже две недели, как тебе нравится Гео-Куод? - спросил
Папа за обедом. - Все так же плохо? Ничего не изменилось?
Я пожала плечами и, сделав вид, что интересуюсь только едой,
промямлила с полным ртом:
- Все в порядке.
Это было просто невозможно - признаться, что я здесь несчастлива и
никому не нужна, а и то, и другое было правдой. Мне с самого начала не
повезло в Гео-Куоде, и тут имелись две причины: одна серьезная, другая
поменьше.
Второй причиной была школа. Как я уже говорила, только тем ребятам,
которые занимаются на одном с вами уровне по всем предметам, разрешается
знать, в каком именно классе вы находитесь. На самом деле, однако, все
прекрасно осведомлены обо всех, и те, кто классом ниже или выше,
соответственно, краснеют. Почему - я уже объясняла. Я же никогда не умела
краснеть по команде, просто потому, что так принято, и как новенькой из-за
этого мне всегда доставалось сильнее. Нехорошо начинать с изоляции от
других людей.
Но главная причина была целиком на моей совести. Когда мы переезжали,
я считала, что раз я не люблю Гео-Куод, то не имеет никакого значения, что
там подумают обо мне. К тому времени, как до меня дошло, что я прочно и
надолго привязана к Гео-Куоду и лучше бы мне ходить не печатая шаг, а
полегче, следы моих каблуков уже виднелись не на одном лице.
Моя позиция и мое поведение, взаимодействуя между собой, приносили
мне лишь неприятности. Все шло не так, как надо, и вот простой пример.
В начале недели вся школа отправилась на Третий Уровень на учебный
пикник-экскурсию. Пожалуй, это было больше развлечение, а не учеба, потому
что мы, старшие школьники, уже не раз видели ряды растений с широкими
листьями, выращиваемых для обогащения воздуха кислородом. В конце дня мы
возвращались на челноке домой, в Гео-Куод, и, чтобы чем-то занять время,
некоторые из девочек затеяли игру в хлопки. Меня тоже взяли - чтобы игра
была интересной, нужно как можно больше участников. Правила простые:
каждый должен запомнить три номера. По сигналу все хлопают руками по
коленям, хлопают в ладоши, и затем тот, кто начинает игру, называет номер.
Колени, ладоши, и уже тот, чей номер назван, называет номер кого-нибудь
еще. Колени, ладоши, номер. Колени, ладоши, номер. Темп ударов возрастает,
пока кто-то не хлопнет не в такт или не пропустит один из своих номеров.
Вот тут-то провинившемуся дают по запястьям холодных. Игра эта достаточно
проста, но когда темп убыстряется, ошибиться очень легко.
Мы стояли в проходе, только одна или две девочки сидели ближе к носу
челнока. Игра началась. Хлоп-хлоп.
- Двенадцать, - сказала первая девочка. Хлоп по коленям, хлоп в
ладоши. - Семь.
Хлоп, хлоп.
- Семнадцать.
Хлоп, хлоп.
- Шесть.
Этот номер был одним из моих. Я хлопнула по коленям, в ладоши,
назвала:
- Двадцать.
Хлоп, хлоп.
- Два.
Хлоп, хлоп.
- ...
Кто-то сбился.
Это была пухленькая девочка лет одиннадцати по имени Зена Эндрюс. Она
ошибалась постоянно и, естественно, страдала от этого. Всего нас играло
семеро, а Зена уже прозевала раз пять или шесть. Когда получишь по
запястьям тридцать штук холодных, они наверняка будут сильно ныть. Но Зена
заработала не только ноющее запястье, но и мысль, что все ее преследуют.
- Вы называете мои номера слишком часто, - пожаловалась она, когда мы
встали в очередь провести экзекуцию. - Это нечестно!
Она так скулила, что мы почти перестали ее вызывать, - лишь изредка,
чтобы она не подумала, что ее исключили из игры. Я на это пошла, хотя и
была не согласна. Может быть, я не права, но я не вижу никакого смысла
играть с человеком, который не готов проиграть так же, как и выиграть.
Какая же игра, если в ней нет риска?
Минуту спустя, когда прозевал кто-то еще, я заметила, что Зена
мгновенно оказалась в очереди, счастливая, что сама может кому-то
причинить боль.
Наша семерка, конечно, не весь класс. Некоторые ребята болтали между
собой, некоторые читали. Джимми Дентремонт и еще один мальчик играли в
шахматы. Другие просто сидели, а трое или четверо мальчишек гонялись друг
за другом по проходам. Опекавший нас в тот день мистер Марбери каждый раз,
когда они слишком расходились или чересчур надоедали, уговаривал их
смиренным тоном:
- Посидите спокойно, скоро мы будем в Гео-Куоде.
Мистер Марбери был одним из тех людей, которые говорят и говорят,
пилят и пилят, но никогда не приводят в исполнение собственные же угрозы.
Так что никто не обращал на него слишком большого внимания.
Когда объявили последнюю остановку перед Гео-Куодом, мы решили
сыграть по последнему кругу. Словно почуяв близость дома, мальчишки
повскакали с мест и ринулись по проходу к двери, чтобы первыми выйти из
челнока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
сделала по-своему.
От его слов у меня во рту возник неприятный привкус.
- Она, наверное, сошла с ума, - пораженно сказала я. - Только
сумасшедшая может сделать такое. Почему вы ее не проверите? Что вы вообще
собираетесь с ней делать?
- Не знаю, как проголосует Совет, - ответил Папа, - но мне кажется,
ей позволят выбрать планету-колонию и высадят туда.
Есть два вопроса, в которых мы не имеем права идти ни на какие
компромиссы - перенаселение и Испытание. Стоит чуть уступить, и Корабль
погибнет. Представьте, что произойдет, если позволить людям заводить детей
каждый раз, когда им это придет в голову. Есть предел количеству пищи,
которую мы в состоянии вырастить на ограниченном пространстве, есть предел
и количеству мест, где могут жить люди. Вы скажете, что сейчас до этих
пределов довольно далеко. Да, но резервов не хватит даже на пятьдесят лет
неконтролируемого прироста населения. У этой женщины, Макриди, уже было
четверо детей, но ни один из них не оказался достаточно сильным, чтобы
выжить. Четырех шансов - достаточно.
То, что Папа предлагал сделать с этой женщиной, казалось мне чересчур
мягким, даже великодушным. Так я ему и сказала.
- Это не великодушие, - возразил он. - Просто на Корабле существуют
законы, без которых мы не выжили бы вообще. И главный закон: или играй по
правилам, или ступай куда-нибудь в другое место.
- Все равно я считаю, что ты поступаешь слишком мягко. - Мне это дело
отнюдь не казалось пустяковым.
Папа как-то внезапно переменил тему:
- Ну-ка, постой немного смирно... Как сегодня твой глаз? По-моему,
гораздо лучше... Да, определенно лучше.
Когда Папа со мной не согласен, а спорить не хочет, он ускользает,
поддразнивая.
- С моим глазом все в порядке, - сказала я и отвернулась. Так оно и
было на самом деле, между прочим, синяк почти совсем рассосался.
- Ну, прошло уже две недели, как тебе нравится Гео-Куод? - спросил
Папа за обедом. - Все так же плохо? Ничего не изменилось?
Я пожала плечами и, сделав вид, что интересуюсь только едой,
промямлила с полным ртом:
- Все в порядке.
Это было просто невозможно - признаться, что я здесь несчастлива и
никому не нужна, а и то, и другое было правдой. Мне с самого начала не
повезло в Гео-Куоде, и тут имелись две причины: одна серьезная, другая
поменьше.
Второй причиной была школа. Как я уже говорила, только тем ребятам,
которые занимаются на одном с вами уровне по всем предметам, разрешается
знать, в каком именно классе вы находитесь. На самом деле, однако, все
прекрасно осведомлены обо всех, и те, кто классом ниже или выше,
соответственно, краснеют. Почему - я уже объясняла. Я же никогда не умела
краснеть по команде, просто потому, что так принято, и как новенькой из-за
этого мне всегда доставалось сильнее. Нехорошо начинать с изоляции от
других людей.
Но главная причина была целиком на моей совести. Когда мы переезжали,
я считала, что раз я не люблю Гео-Куод, то не имеет никакого значения, что
там подумают обо мне. К тому времени, как до меня дошло, что я прочно и
надолго привязана к Гео-Куоду и лучше бы мне ходить не печатая шаг, а
полегче, следы моих каблуков уже виднелись не на одном лице.
Моя позиция и мое поведение, взаимодействуя между собой, приносили
мне лишь неприятности. Все шло не так, как надо, и вот простой пример.
В начале недели вся школа отправилась на Третий Уровень на учебный
пикник-экскурсию. Пожалуй, это было больше развлечение, а не учеба, потому
что мы, старшие школьники, уже не раз видели ряды растений с широкими
листьями, выращиваемых для обогащения воздуха кислородом. В конце дня мы
возвращались на челноке домой, в Гео-Куод, и, чтобы чем-то занять время,
некоторые из девочек затеяли игру в хлопки. Меня тоже взяли - чтобы игра
была интересной, нужно как можно больше участников. Правила простые:
каждый должен запомнить три номера. По сигналу все хлопают руками по
коленям, хлопают в ладоши, и затем тот, кто начинает игру, называет номер.
Колени, ладоши, и уже тот, чей номер назван, называет номер кого-нибудь
еще. Колени, ладоши, номер. Колени, ладоши, номер. Темп ударов возрастает,
пока кто-то не хлопнет не в такт или не пропустит один из своих номеров.
Вот тут-то провинившемуся дают по запястьям холодных. Игра эта достаточно
проста, но когда темп убыстряется, ошибиться очень легко.
Мы стояли в проходе, только одна или две девочки сидели ближе к носу
челнока. Игра началась. Хлоп-хлоп.
- Двенадцать, - сказала первая девочка. Хлоп по коленям, хлоп в
ладоши. - Семь.
Хлоп, хлоп.
- Семнадцать.
Хлоп, хлоп.
- Шесть.
Этот номер был одним из моих. Я хлопнула по коленям, в ладоши,
назвала:
- Двадцать.
Хлоп, хлоп.
- Два.
Хлоп, хлоп.
- ...
Кто-то сбился.
Это была пухленькая девочка лет одиннадцати по имени Зена Эндрюс. Она
ошибалась постоянно и, естественно, страдала от этого. Всего нас играло
семеро, а Зена уже прозевала раз пять или шесть. Когда получишь по
запястьям тридцать штук холодных, они наверняка будут сильно ныть. Но Зена
заработала не только ноющее запястье, но и мысль, что все ее преследуют.
- Вы называете мои номера слишком часто, - пожаловалась она, когда мы
встали в очередь провести экзекуцию. - Это нечестно!
Она так скулила, что мы почти перестали ее вызывать, - лишь изредка,
чтобы она не подумала, что ее исключили из игры. Я на это пошла, хотя и
была не согласна. Может быть, я не права, но я не вижу никакого смысла
играть с человеком, который не готов проиграть так же, как и выиграть.
Какая же игра, если в ней нет риска?
Минуту спустя, когда прозевал кто-то еще, я заметила, что Зена
мгновенно оказалась в очереди, счастливая, что сама может кому-то
причинить боль.
Наша семерка, конечно, не весь класс. Некоторые ребята болтали между
собой, некоторые читали. Джимми Дентремонт и еще один мальчик играли в
шахматы. Другие просто сидели, а трое или четверо мальчишек гонялись друг
за другом по проходам. Опекавший нас в тот день мистер Марбери каждый раз,
когда они слишком расходились или чересчур надоедали, уговаривал их
смиренным тоном:
- Посидите спокойно, скоро мы будем в Гео-Куоде.
Мистер Марбери был одним из тех людей, которые говорят и говорят,
пилят и пилят, но никогда не приводят в исполнение собственные же угрозы.
Так что никто не обращал на него слишком большого внимания.
Когда объявили последнюю остановку перед Гео-Куодом, мы решили
сыграть по последнему кругу. Словно почуяв близость дома, мальчишки
повскакали с мест и ринулись по проходу к двери, чтобы первыми выйти из
челнока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70