- Все же, я
облегчу его страдания.
Она наклонилась над носилками. Возле кончика ее указательного пальца
появилось мерцание переливчатого воздуха. Бульканье виброзвукового ножа
ясно донеслось до ушей Руиза. Красивым резким жестом женщина вспорола
горло Касмину, пронзив его до самого позвоночника, потом ловко отскочила,
чтобы брызнувшая кровь не запятнала ее. Старшины бросились врассыпную, как
перепуганные цыплята.
Она кивнула Моку. Тот нацелил на труп одно из своих средних
щупальцев, хотя тело еще дергалось. Плазменная пика выстрелила белым огнем
и зажгла останки сиянием. Большая часть труппы фокусников рванулась в
хижину. Только Дольмаэро и Фломель остались, словно приросли к месту.
Когда не осталось ничего, кроме дымящегося пепла, Кореана ушла без
церемоний, забрав с собой бледного Фломеля. Прежде чем она исчезла из поля
зрения Руиза, Кореана посмотрела как раз туда, где Руиз прятался, но на
лице ее не было никакого выражения.
Когда работорговцы ушли, фараонцы снова вышли из хижин и скопились на
площади небольшими спорящими группками, избегая почерневшего пятна в
центре. Дольмаэро вроде бы не принимал участия в общем обсуждении. Он
уселся на низкую стену, не глядя ни на что в особенности, просто
уставившись в пространство.
Руиз подождал подольше, прежде чем вышел из домика с ванной, и
присоединился к Дольмаэро.
Дольмаэро посмотрел на Руиза ничего не говоря.
- Мне очень жаль твоего человека, - начал Руиз.
Дольмаэро отмахнулся.
- Не обращай внимания. Касмин всегда был шакалом. Когда над ним не
было сдерживающего влияния его гильдии, немногого не хватало, чтобы он
начал практиковать свои мерзкие приемы на совершенно невиновных людях. И
как бы я стал управлять им?
- И все же... Я очень благодарен тебе за то, что ты не открыл
источник его ран и их причину.
- Я не солгал, - веско сказал Дольмаэро.
- Нет, наверное, нет. Сказал ли тебе Мастер Фломель, что они
собираются делать с Благородной Дамой?
Дольмаэро посмотрел на Руиза, и Руиз почувствовал, что он услышит
плохие новости. Казалось, Дольмаэро не хотелось их объявлять.
- Да, - наконец сказал Дольмаэро, - он немного поговорил и об этом. Я
не уверен, что тебе хотелось бы слышать, что он говорил.
- Скажи мне, - сказал Руиз.
- Ты помнишь, как я сказал, что наше решение прикончить феникса было
ошибкой? Теперь я не уверен в этом. Это могло бы оказаться актом
милосердия, не вмешайся ты. Мастер Фломель хотел бы использовать ее в
будущем представлении.
- Представлении?
- Да, так он сказал. Похоже на то, что мы должны дать представление
для таких могущественных людей, в сравнении с которыми женщина-богиня -
просто их служанка. Я не понял подробности, но относительно наших услуг
эти могущественные люди будут состязаться между собой, кто заплатит
дороже.
"Умно со стороны женщины-богини", - подумал Руиз Ав, хотя его
затошнило от одной мысли. Она выставит труппу на аукцион, и они из кожи
вон полезут, чтобы принести ей самую высокую цену, думая, что это их шанс
произвести впечатление на влиятельных особ их нового мира. Она умело и
изобретательно работала с рабами.
- И таким образом, от девушки потребуется умереть еще раз. Мне только
думается - сколько раз можно оживлять человека и оживят ли ее? Ты ничего
об этом не знаешь?
Руиз молчал. Даже в своих самых мрачных представлениях относительно
будущего Низы он не мог себе представить, что спас ее только для того,
чтобы она сыграла феникса снова. Но сейчас он понял, что в этом был
страшный логический смысл. Она была великолепна в пьесе. И она могла
выступать множество раз до тех пор, пока ее сенсорный комплекс не
повредится смертельными травмами настолько, что она уже не сможет этого
делать. Задолго до этого Низа будет только страстно мечтать, чтобы
заполучить мир постоянной смерти.
- Много раз, - ответил Руиз, выдавая тем самым себя с головой, но в
данный момент ему было все равно. - Скажи мне, Дольмаэро, когда начинаются
ваши репетиции?
- Мне кажется, скоро. Мастер Фломель упоминал что-то насчет того, что
сцену доставят через неделю. Тогда мы и начнем. Может быть, и девушка тоже
вернется.
Дольмаэро смотрел, как Руиз сражается со своими мыслями, и маленькие
яркие глаза Дольмаэро смягчились в сочувствии. Он слегка похлопал Руиза по
руке, потом с усилием поднялся и пошел прочь.
В тот вечер Руиз наполнил у тележки только одну тарелку. Дом
бескастовых казался очень пустым. Перед самыми густыми сумерками мальчик
принес к дверям маленькую масляную плошку.
- От Мастера Дольмаэро, - сказал он и подал ее Руизу.
Руиз тронул подарок Старшины Гильдии, и он жег плошку допоздна, сидя
на койке Низы и глядя на крохотное пламя. Но когда последнее масло
выгорело и плошка погасла, он поднялся с койки и пошел следить за стеной.
Его ночные исследования были облегчены тем, что никого больше возле стены
не было. Фараонцы не выходили за пределы своих домов после заката. На
фараоне слишком много голодных хищников охотилось по ночам. Он пошел по
своим делам, предположив, что никто не наблюдает за загоном. Если бы так
было, он не сомневался, что его давно бы схватили.
Он снова нашел участок стены, где защитные поля время от времени
гасли. Отказ в работе был хаотичным, он происходил раз или два в час.
Продолжительность нерабочего состояния составляла от пятнадцати до сорока
пяти секунд. Однако дважды в эту ночь нерабочее состояние продолжалось
меньше десяти секунд. Если бы ток поймал Руиза в тот момент, когда он был
бы на вершине стены, со стены он свалился бы по кусочкам. Это не был самый
лучший путь к побегу, но пока что это была единственная возможность,
которую он нашел. Конечно, по другую сторону стены мог быть всего-навсего
еще один загон, а не внешний коридор. Руиз никак не мог придумать способа,
которым он мог бы заранее проверить это. Резкое жужжание полей делало
подслушивание невозможным.
Весь следующий день у него заняло плетение веревки из кожаных
кусочков, которые он нашел в Доме отверженных. В ту ночь он привязал
веревку к тонкой палке, которую на конце еще нагрузил куском скалы. Он
пошел к бракованной части стены. Когда поля погасли, он перебросил палку
через верх стены, надеясь, что на той стороне никто не смотрит в этом
направлении. Он медленно потащил палку обратно. Глядя на выгибающийся
кончик палки, он смог определить, что верх стены гладко закруглялся, там
не было никаких углублений или выступов, за которые мог бы зацепиться
крюк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
облегчу его страдания.
Она наклонилась над носилками. Возле кончика ее указательного пальца
появилось мерцание переливчатого воздуха. Бульканье виброзвукового ножа
ясно донеслось до ушей Руиза. Красивым резким жестом женщина вспорола
горло Касмину, пронзив его до самого позвоночника, потом ловко отскочила,
чтобы брызнувшая кровь не запятнала ее. Старшины бросились врассыпную, как
перепуганные цыплята.
Она кивнула Моку. Тот нацелил на труп одно из своих средних
щупальцев, хотя тело еще дергалось. Плазменная пика выстрелила белым огнем
и зажгла останки сиянием. Большая часть труппы фокусников рванулась в
хижину. Только Дольмаэро и Фломель остались, словно приросли к месту.
Когда не осталось ничего, кроме дымящегося пепла, Кореана ушла без
церемоний, забрав с собой бледного Фломеля. Прежде чем она исчезла из поля
зрения Руиза, Кореана посмотрела как раз туда, где Руиз прятался, но на
лице ее не было никакого выражения.
Когда работорговцы ушли, фараонцы снова вышли из хижин и скопились на
площади небольшими спорящими группками, избегая почерневшего пятна в
центре. Дольмаэро вроде бы не принимал участия в общем обсуждении. Он
уселся на низкую стену, не глядя ни на что в особенности, просто
уставившись в пространство.
Руиз подождал подольше, прежде чем вышел из домика с ванной, и
присоединился к Дольмаэро.
Дольмаэро посмотрел на Руиза ничего не говоря.
- Мне очень жаль твоего человека, - начал Руиз.
Дольмаэро отмахнулся.
- Не обращай внимания. Касмин всегда был шакалом. Когда над ним не
было сдерживающего влияния его гильдии, немногого не хватало, чтобы он
начал практиковать свои мерзкие приемы на совершенно невиновных людях. И
как бы я стал управлять им?
- И все же... Я очень благодарен тебе за то, что ты не открыл
источник его ран и их причину.
- Я не солгал, - веско сказал Дольмаэро.
- Нет, наверное, нет. Сказал ли тебе Мастер Фломель, что они
собираются делать с Благородной Дамой?
Дольмаэро посмотрел на Руиза, и Руиз почувствовал, что он услышит
плохие новости. Казалось, Дольмаэро не хотелось их объявлять.
- Да, - наконец сказал Дольмаэро, - он немного поговорил и об этом. Я
не уверен, что тебе хотелось бы слышать, что он говорил.
- Скажи мне, - сказал Руиз.
- Ты помнишь, как я сказал, что наше решение прикончить феникса было
ошибкой? Теперь я не уверен в этом. Это могло бы оказаться актом
милосердия, не вмешайся ты. Мастер Фломель хотел бы использовать ее в
будущем представлении.
- Представлении?
- Да, так он сказал. Похоже на то, что мы должны дать представление
для таких могущественных людей, в сравнении с которыми женщина-богиня -
просто их служанка. Я не понял подробности, но относительно наших услуг
эти могущественные люди будут состязаться между собой, кто заплатит
дороже.
"Умно со стороны женщины-богини", - подумал Руиз Ав, хотя его
затошнило от одной мысли. Она выставит труппу на аукцион, и они из кожи
вон полезут, чтобы принести ей самую высокую цену, думая, что это их шанс
произвести впечатление на влиятельных особ их нового мира. Она умело и
изобретательно работала с рабами.
- И таким образом, от девушки потребуется умереть еще раз. Мне только
думается - сколько раз можно оживлять человека и оживят ли ее? Ты ничего
об этом не знаешь?
Руиз молчал. Даже в своих самых мрачных представлениях относительно
будущего Низы он не мог себе представить, что спас ее только для того,
чтобы она сыграла феникса снова. Но сейчас он понял, что в этом был
страшный логический смысл. Она была великолепна в пьесе. И она могла
выступать множество раз до тех пор, пока ее сенсорный комплекс не
повредится смертельными травмами настолько, что она уже не сможет этого
делать. Задолго до этого Низа будет только страстно мечтать, чтобы
заполучить мир постоянной смерти.
- Много раз, - ответил Руиз, выдавая тем самым себя с головой, но в
данный момент ему было все равно. - Скажи мне, Дольмаэро, когда начинаются
ваши репетиции?
- Мне кажется, скоро. Мастер Фломель упоминал что-то насчет того, что
сцену доставят через неделю. Тогда мы и начнем. Может быть, и девушка тоже
вернется.
Дольмаэро смотрел, как Руиз сражается со своими мыслями, и маленькие
яркие глаза Дольмаэро смягчились в сочувствии. Он слегка похлопал Руиза по
руке, потом с усилием поднялся и пошел прочь.
В тот вечер Руиз наполнил у тележки только одну тарелку. Дом
бескастовых казался очень пустым. Перед самыми густыми сумерками мальчик
принес к дверям маленькую масляную плошку.
- От Мастера Дольмаэро, - сказал он и подал ее Руизу.
Руиз тронул подарок Старшины Гильдии, и он жег плошку допоздна, сидя
на койке Низы и глядя на крохотное пламя. Но когда последнее масло
выгорело и плошка погасла, он поднялся с койки и пошел следить за стеной.
Его ночные исследования были облегчены тем, что никого больше возле стены
не было. Фараонцы не выходили за пределы своих домов после заката. На
фараоне слишком много голодных хищников охотилось по ночам. Он пошел по
своим делам, предположив, что никто не наблюдает за загоном. Если бы так
было, он не сомневался, что его давно бы схватили.
Он снова нашел участок стены, где защитные поля время от времени
гасли. Отказ в работе был хаотичным, он происходил раз или два в час.
Продолжительность нерабочего состояния составляла от пятнадцати до сорока
пяти секунд. Однако дважды в эту ночь нерабочее состояние продолжалось
меньше десяти секунд. Если бы ток поймал Руиза в тот момент, когда он был
бы на вершине стены, со стены он свалился бы по кусочкам. Это не был самый
лучший путь к побегу, но пока что это была единственная возможность,
которую он нашел. Конечно, по другую сторону стены мог быть всего-навсего
еще один загон, а не внешний коридор. Руиз никак не мог придумать способа,
которым он мог бы заранее проверить это. Резкое жужжание полей делало
подслушивание невозможным.
Весь следующий день у него заняло плетение веревки из кожаных
кусочков, которые он нашел в Доме отверженных. В ту ночь он привязал
веревку к тонкой палке, которую на конце еще нагрузил куском скалы. Он
пошел к бракованной части стены. Когда поля погасли, он перебросил палку
через верх стены, надеясь, что на той стороне никто не смотрит в этом
направлении. Он медленно потащил палку обратно. Глядя на выгибающийся
кончик палки, он смог определить, что верх стены гладко закруглялся, там
не было никаких углублений или выступов, за которые мог бы зацепиться
крюк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93