Перекусить никто не желает? - он повысил голос, оглядел пассажиров, - а то прошу в кают-компанию.
На ужин была жареная треска, салат из водорослей, моржатина. Выпили по рюмке настойки. За столом царила тишина, даже словоохотливый Евсеич был на удивление молчалив.
Когда все стали выбираться из-за стола, он, закурив трубку, сказал:
- Ну, значит так - вместе нам, стало быть, суток пять, а то и поболее, жить. Так, что порядок такой: завтрак в восемь, обед в два, ужин - в семь по-местному. Попрошу не опаздывать, ждать не будем. Тут у нас не курорт. Гордей, как машина?
- Порядок, - пробурчал механик.
- Значит, так и будет: через неделю сойдете на берег и живите, как знаете, а пока всем слушать меня. Касается всех. Бардак не допущу, если шторм - сидеть по каютам. Не хватало еще из моря вас вылавливать. Вот и все, ступайте с богом.
- А не то - на рею, - проворчал Михеич.
- Чего? - не расслышал Шамшулов.
- Чего слышал: за ушко и на солнышко.
Назаров дождался на палубе Ладу, проводил до каюты. Она попыталась вернуть ему оленью парку, но он не взял, отшутившись, что у них есть, чем согреться. Задержав ее руку в своей, он хотел что-то сказать, но, потом, раздумав, просто пожелал спокойной ночи.
Кривокрасов сидел на старой лебедке на корме, курил, наблюдая за ныряющими в кильватерную струю чайками. Назаров устроился рядом. Михаил выжидающе посмотрел на него.
- Ты был прав, - сказал Назаров, - девушка действительно необычная. У меня возникло ощущение, что она читает мои мысли. Причем, читает, сама не желая этого.
- А что я тебе говорил! У тебя есть какие-то инструкции относительно нее?
- Нет. Просто предписание доставить в «бестиарий».
- Куда?
- В лагерь. Это его неофициальное название. Мне, когда сюда ехал, прямо сказали: люди исполняют важную и опасную работу, направленную на повышение обороноспособности страны. Твоя задача - обеспечить им все условия. По всем возникшим вопросам обращайся к Александру Васильевичу Барченко. Это, вроде, как старший среди заключенных. Хотя, какие там заключенные! - Назаров махнул рукой, - живут, как хотят, а мы их только охраняем. Понимаешь, не общество от них, как обычных зеков, а их от общества, от природы, от тех же медведей белых. Слышал, что с первым начальником стало?
- Слышал, - поморщился Кривокрасов, - странно даже: в охраняемый объект проник зверь, как я понимаю, совсем не маленький, пообедал начальником лагеря и спокойно ушел. И никто ничего не видел. Очень странно.
- Мне этот Барченко, Александр Васильевич, довольно прозрачно намекнул, что зверь пришел в лагерь неспроста. Чуть ли не специально по душу начальника, вот так. Я сперва думал - попугать решил. Ну, меня так просто не испугаешь, а потом такая чертовщина началась… Я думал, с ума схожу. Оказалось - нет! Оказалось, это мои зеки проводят эксперименты с человеческой психикой, с перемещением в какие-то астральные пространства, а я просто по недосмотру оказался рядом, попал под наведенные поля ментального излучения. Я таких слов, как пирокинез, телепортация, чакры раньше просто не знал, а теперь они у меня прямо от зубов отскакивают!
- Но, я так понимаю, порядок ты все-таки поддерживаешь?
- Порядок они поддерживают сами, а я тихо плесневею от безделья, Михаил. Ладно, что говорить, вот придешь - сам все увидишь.
Шамшулов уже храпел. Лейтенант быстро разделся, пожелал спокойной ночи и мгновенно заснул. Михаил развесил гамак, долго устраивался в нем, а когда, наконец, улегся, понял, что сна ни в одном глазу. Гамак покачивался от бортовой качки, словно колыбель, ритмично стучала машина, в борт размеренно били волны.
Что-то странное происходило с этим лагерем. «Бестиарий», кажется, так назвал его Назаров. От слова «бестия», что ли? Ну, прямо как из какой-нибудь проповеди слово. Эксперименты с психикой. Где-то в памяти было воспоминание о каких-то гипнотизерах, разоблаченных года три назад. Вроде бы пытались повлиять на членов партии, организовывали секретные общества. Помнится, названия у этих обществ были какие-то средневековые. Братство то ли рыцарей то ли адептов. То ли гроб Господень они искали, то ли храм создавали. Кривокрасов тогда еще работал в уголовном розыске и интересоваться подобными глупостями не было времени. Где-то что-то слышал, или читал. А-а, решил он, приедем на место - разберемся. Обычно самые мистические события имеют самое простое объяснение.
Утром Ладу разбудил длинный, пронзительный звук. Спросонья она вскочила, не понимая где находится. Потом, сообразив, взглянула в иллюминатор. За окном плыли клочья тумана, белого, как вата и густого, как кисель. Быстро приведя себя в порядок, она взглянула на часы. Девять часов, все, завтрак проспала. Выйдя из каюты она добралась до двери на палубу, открыла и застыла, не понимая, куда идти. Перед ней стояла сплошная белая стена. Откуда сверху снова взревела сирена, заставив ее вздрогнуть. Ощупью придерживаясь за стену, она дошла до трапа в рубку. Ступеньки были скользкие - туман покрыл все мелкими каплями. Хватаясь за поручни, она поднялась в рубку.
- А-а, вот и красавица наша. Проспишь царствие небесное, милая, - приветствовал ее Евсеич, стоявший у штурвала.
Рядом с ним стоял Назаров. Он кивнул ей, пожелал доброго утра и отвернулся. Ладе стало даже как-то обидно, что он почти не обратил на нее внимания.
- Ну-ка, Сашок, гудни еще, - попросил Евсеич.
Назаров потянул свисающий трос, взревела сирена, которая разбудила девушку.
- Туман, красавица, - проворчал Евсеич, - а мы на самом фарватере. Как бы не переехал кто. Тут знаешь, какие корабли ходят? О-о!
- А где Вениамин? - спросила Лада.
- На нос его послал, впередсмотрящим, - пояснил Евсеич, - конечно, в таком молоке едва ли чего углядишь, а все ж таки спокойней. Завтрак проспала, а?
- Проспала, - виновато сказала Лада.
- Ничего, это с непривычки, - успокоил ее старик, - мы тебе оставили. Там, в кают-компании на столе. Рыбка там, хлеб. Хочешь, ухи похлебай - она в одеяло завернута.
- А где остальные?
- А кто где. Может в каютах, а может по палубе бродят. Что я, нянька им. Хорошо хоть море спокойное, - он переставил ручку звякнувшего машинного телеграфа на малый ход и нагнулся к переговорной трубе, - Гордей, сбавь до малого.
Из трубы что-то невнятно буркнули. Лада пошла к выходу, Назаров предложил проводить ее, но Евсеич не отпустил - раз уж пришел, то давай, работай. Сигнал давай. Назаров снова потянул трос. Под звук сирены Лада спустилась на палубу.
Часам к двенадцати туман стал рассеиваться. В каюту к Ладе постучал Вениамин, сказал, что остров Моржовец проходят и Никита Евсеевич приглашает ее в рубку.
С палубы Лада увидела впереди справа по курсу высокий скалистый берег острова. В рубке Евсеич вручил ей бинокль.
- Вон туда смотри, - он протянул руку, - видишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
На ужин была жареная треска, салат из водорослей, моржатина. Выпили по рюмке настойки. За столом царила тишина, даже словоохотливый Евсеич был на удивление молчалив.
Когда все стали выбираться из-за стола, он, закурив трубку, сказал:
- Ну, значит так - вместе нам, стало быть, суток пять, а то и поболее, жить. Так, что порядок такой: завтрак в восемь, обед в два, ужин - в семь по-местному. Попрошу не опаздывать, ждать не будем. Тут у нас не курорт. Гордей, как машина?
- Порядок, - пробурчал механик.
- Значит, так и будет: через неделю сойдете на берег и живите, как знаете, а пока всем слушать меня. Касается всех. Бардак не допущу, если шторм - сидеть по каютам. Не хватало еще из моря вас вылавливать. Вот и все, ступайте с богом.
- А не то - на рею, - проворчал Михеич.
- Чего? - не расслышал Шамшулов.
- Чего слышал: за ушко и на солнышко.
Назаров дождался на палубе Ладу, проводил до каюты. Она попыталась вернуть ему оленью парку, но он не взял, отшутившись, что у них есть, чем согреться. Задержав ее руку в своей, он хотел что-то сказать, но, потом, раздумав, просто пожелал спокойной ночи.
Кривокрасов сидел на старой лебедке на корме, курил, наблюдая за ныряющими в кильватерную струю чайками. Назаров устроился рядом. Михаил выжидающе посмотрел на него.
- Ты был прав, - сказал Назаров, - девушка действительно необычная. У меня возникло ощущение, что она читает мои мысли. Причем, читает, сама не желая этого.
- А что я тебе говорил! У тебя есть какие-то инструкции относительно нее?
- Нет. Просто предписание доставить в «бестиарий».
- Куда?
- В лагерь. Это его неофициальное название. Мне, когда сюда ехал, прямо сказали: люди исполняют важную и опасную работу, направленную на повышение обороноспособности страны. Твоя задача - обеспечить им все условия. По всем возникшим вопросам обращайся к Александру Васильевичу Барченко. Это, вроде, как старший среди заключенных. Хотя, какие там заключенные! - Назаров махнул рукой, - живут, как хотят, а мы их только охраняем. Понимаешь, не общество от них, как обычных зеков, а их от общества, от природы, от тех же медведей белых. Слышал, что с первым начальником стало?
- Слышал, - поморщился Кривокрасов, - странно даже: в охраняемый объект проник зверь, как я понимаю, совсем не маленький, пообедал начальником лагеря и спокойно ушел. И никто ничего не видел. Очень странно.
- Мне этот Барченко, Александр Васильевич, довольно прозрачно намекнул, что зверь пришел в лагерь неспроста. Чуть ли не специально по душу начальника, вот так. Я сперва думал - попугать решил. Ну, меня так просто не испугаешь, а потом такая чертовщина началась… Я думал, с ума схожу. Оказалось - нет! Оказалось, это мои зеки проводят эксперименты с человеческой психикой, с перемещением в какие-то астральные пространства, а я просто по недосмотру оказался рядом, попал под наведенные поля ментального излучения. Я таких слов, как пирокинез, телепортация, чакры раньше просто не знал, а теперь они у меня прямо от зубов отскакивают!
- Но, я так понимаю, порядок ты все-таки поддерживаешь?
- Порядок они поддерживают сами, а я тихо плесневею от безделья, Михаил. Ладно, что говорить, вот придешь - сам все увидишь.
Шамшулов уже храпел. Лейтенант быстро разделся, пожелал спокойной ночи и мгновенно заснул. Михаил развесил гамак, долго устраивался в нем, а когда, наконец, улегся, понял, что сна ни в одном глазу. Гамак покачивался от бортовой качки, словно колыбель, ритмично стучала машина, в борт размеренно били волны.
Что-то странное происходило с этим лагерем. «Бестиарий», кажется, так назвал его Назаров. От слова «бестия», что ли? Ну, прямо как из какой-нибудь проповеди слово. Эксперименты с психикой. Где-то в памяти было воспоминание о каких-то гипнотизерах, разоблаченных года три назад. Вроде бы пытались повлиять на членов партии, организовывали секретные общества. Помнится, названия у этих обществ были какие-то средневековые. Братство то ли рыцарей то ли адептов. То ли гроб Господень они искали, то ли храм создавали. Кривокрасов тогда еще работал в уголовном розыске и интересоваться подобными глупостями не было времени. Где-то что-то слышал, или читал. А-а, решил он, приедем на место - разберемся. Обычно самые мистические события имеют самое простое объяснение.
Утром Ладу разбудил длинный, пронзительный звук. Спросонья она вскочила, не понимая где находится. Потом, сообразив, взглянула в иллюминатор. За окном плыли клочья тумана, белого, как вата и густого, как кисель. Быстро приведя себя в порядок, она взглянула на часы. Девять часов, все, завтрак проспала. Выйдя из каюты она добралась до двери на палубу, открыла и застыла, не понимая, куда идти. Перед ней стояла сплошная белая стена. Откуда сверху снова взревела сирена, заставив ее вздрогнуть. Ощупью придерживаясь за стену, она дошла до трапа в рубку. Ступеньки были скользкие - туман покрыл все мелкими каплями. Хватаясь за поручни, она поднялась в рубку.
- А-а, вот и красавица наша. Проспишь царствие небесное, милая, - приветствовал ее Евсеич, стоявший у штурвала.
Рядом с ним стоял Назаров. Он кивнул ей, пожелал доброго утра и отвернулся. Ладе стало даже как-то обидно, что он почти не обратил на нее внимания.
- Ну-ка, Сашок, гудни еще, - попросил Евсеич.
Назаров потянул свисающий трос, взревела сирена, которая разбудила девушку.
- Туман, красавица, - проворчал Евсеич, - а мы на самом фарватере. Как бы не переехал кто. Тут знаешь, какие корабли ходят? О-о!
- А где Вениамин? - спросила Лада.
- На нос его послал, впередсмотрящим, - пояснил Евсеич, - конечно, в таком молоке едва ли чего углядишь, а все ж таки спокойней. Завтрак проспала, а?
- Проспала, - виновато сказала Лада.
- Ничего, это с непривычки, - успокоил ее старик, - мы тебе оставили. Там, в кают-компании на столе. Рыбка там, хлеб. Хочешь, ухи похлебай - она в одеяло завернута.
- А где остальные?
- А кто где. Может в каютах, а может по палубе бродят. Что я, нянька им. Хорошо хоть море спокойное, - он переставил ручку звякнувшего машинного телеграфа на малый ход и нагнулся к переговорной трубе, - Гордей, сбавь до малого.
Из трубы что-то невнятно буркнули. Лада пошла к выходу, Назаров предложил проводить ее, но Евсеич не отпустил - раз уж пришел, то давай, работай. Сигнал давай. Назаров снова потянул трос. Под звук сирены Лада спустилась на палубу.
Часам к двенадцати туман стал рассеиваться. В каюту к Ладе постучал Вениамин, сказал, что остров Моржовец проходят и Никита Евсеевич приглашает ее в рубку.
С палубы Лада увидела впереди справа по курсу высокий скалистый берег острова. В рубке Евсеич вручил ей бинокль.
- Вон туда смотри, - он протянул руку, - видишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85