К тому же действия разворачивались почти прямо перед той ВИП-секцией, где сидела она.
Пока Мэдди туда добежала, Карреру уже окружили. Охранницы в красных одеждах обступили его и набросили на Сияющего сети в три слоя, под которыми он бился тунцом, пока кто-то не оглушил его электрической дубинкой. Каррера обмяк.
Когда толпа схлынула, Арни Хеншоу неподвижно лежал на земле, его голова была наклонена под неестественным углом.
ТОЛЬКО ТЕНЬ ЗНАЕТ
– Сук Хи! Сук Хи! Очнись! Нет, нет, не лежит к этому мое сердце! – Я встала и принялась нарезать круги против часовой стрелки, ударяя себя по лбу ладонью. – Мне-е-е это все-е-е соо-веер-шен-но не-ее нра-а-а-вится! Такой конец не для меня. Нет, нет, нет, НЕТ!
– Знаешь, ты заговорила прямо как твоя подружка Кери. Ты что, тоже сбрендила?
Голос раздается из головы 10-й, лежащей на полу возле «Когда свиньи летают».
Я в бешенстве несусь к телевизору, изготовившись хорошенько пнуть его.
– Эй, полегче! Глядишь, я и помогу тебе выбраться отсюда.
Я делаю резкий финт и больно врезаюсь бедром в автомат для игры в пинбол, стараясь отвести удар от «Уочмэна».
– Тебе следует накрепко вбить в свою бестолковую башку следующее, милашка. Игра твоей подружки закончилась. Мир снова стал прежним, но это хорошо, потому что у тебя по-прежнему есть я, а я вовсе не такая пижонистая злодейка, какой ты меня считаешь.
– Да? Что ж, попробуй доказать.
– Мне стало известно, что Сук Хи приготовила кое-что, еще когда играла. У нее был план, и она оставляла для вас повсюду всякое барахло.
– Но она ведь сказала, что игра закончена. Сказала, что больше не может влиять на ход событий.
– Да уж, ни малейшего влияния – то есть твои ботинки не ударят ничью задницу. Но это не означает, что Молл исчерпал все свои сюрпризы.
– Ты имеешь в виду тайную дорогу к бегству? Или грузовой туннель? Она что-то говорила о тени. Ты знаешь, что это значит?
– Давай двигай в сторону универмага «Мейси». Отдел мужской одежды. Встречу тебя там.
– Почему ты не можешь просто сказать мне… Экран погас.
Я громко возмутилась.
– Она просто сучка, эта 10-я. У нее явно с головой не все в порядке.
Я пошла в «Мейси». Но сначала устроила Сук Хи в удобном положении и накрыла ее шалью из рюкзака. Раньше, когда я брала ее в «Мокасинах на милю», на ней был ярлык «Непобедимый», но сейчас это была всего лишь славная старушка Донна Каран. Чтобы придать Сук Хи хотя бы толику достоинства, я обвязала белый шарф «Гермес» вокруг ее головы вместо лайкровых велосипедных шортов. А потом двинула в сторону «Мейси».
В отделе мужской одежды темно и безлюдно. Я жду минут двадцать, а потом в голову начинают закрадываться всякие неприятные мысли. Не следовало оставлять Сук Хи одну, потому что 10-я может попытаться разделаться с ней. Неужели я и впрямь считаю 10-ю настолько злобной? А как я собираюсь вытащить Сук Хи, если она так и не очнется – может, стоит просто сдаться? И почему я слушала «Джетро талл», нацепив наушники, когда на занятиях физкультуры нас учили правилам первой медицинской помощи, в том числе искусственному дыханию и непрямому массажу сердца?
Система громкого оповещения с треском вернулась к жизни, и я вздрогнула, поспешив снять пистолете предохранителя.
– Уже тепло, Сун, – сказал усиленный громкоговорителями голос 10-й.
– Мне тепло? – Я встала и двинулась к ближайшему зеркалу, гадая, неужто я стала красной как помидор от всех этих мыслей.
– А теперь холоднее… – протягивает 10-я.
Ах, поняла. Мы играем в глупую детскую игру, что ж, мне следовало ожидать чего-нибудь подобного. Ладно, возвращаюсь на прежнее место. 10-я без умолку тараторит:
– Теплее… холоднее… совсем холодно… Жарко! О, гораздо горячее… – и тому подобное, я брожу по отделу мужской одежды, пока не упираюсь в стену между двумя нишами, в каждой – шмотки двух разных брендов.
– Горячо, горячо, очень горячо, сейчас прямо вспыхнешь.
Я стою между «Докерс» и «Айленд бэй», малость не догоняя. Это же не шмотки, а тоска зеленая. Даже Кен не стал бы носить такое.
Поворачиваюсь и смотрю на столы, загроможденные стопками рубашек.
– Все еще горячо, ты в Зоне.
Я принимаюсь открывать ящички, чтобы убедиться, что там ничего этакого не спрятано. А то, глядишь, и пулемет найдется, или там пачка «Мальборо», или пони, на худой конец, на котором я бы ускакала прочь… пусто.
– Глупая игра. Не пойму, в чем фишка.
Я смотрю и смотрю на «Айленд бэй» и «Докерс». Я ищу шов на том месте, где реальность изменяется, превращаясь в послание. На потолке противопожарный спринклер. Кери что-то говорила о разбрызгивателях и 10-й, Сук Хи могла управлять системой пожаротушения, так ведь? Но тогда при чем здесь тень? Гм. Вещи были развешаны по цветам: оливковый, серый, желтый и тёмно-синий. Напрягаю мозги, чтобы вспомнить, у каких международных флагов такие расцветки… пытаюсь найти хоть какую-то зацепку. Беру в руки рубашку и изучаю этикетку. 100 % хлопок. Сделано в Тайване. Вырез лодочкой? Лодочка? Экипаж? Бригада? Бандитская бригада? Не понимаю, что это все значит. «Айленд бэй» – «Островная бухта», «Докерс», острова, бухты, доки – вода – лодки – остров Нантакет – грр!
– Я не понимаю, 10-я, – сказала я. – Ну же, помоги. Дай мне подсказку. Какой-то ключ. 10-я?! Блин, это вовсе не смешно!
– Это самое лучшее, что я могу сделать, – ответила 10-я. – Я пытаюсь говорить на твоем языке, но тебе придется помочь мне.
– Почему нельзя просто сказать, без всяких шпионских игр?
– Пожалуй, потому что я сама не знаю, дурья башка.
– Я возвращаюсь в «Винни». Бедняжка Сук Хи. Нам следовало просто сдаться.
– Ладно, – сказала 10-я. – В любом случае мир в полной заднице, просто мы пока об этом не знаем. Кстати, тут по телеку крутили новый клип. Знаешь, он оказался весьма-весьма полезным, хотя вам, полагаю, от этого легче не станет.
И на экране побежали кадры небольшого музыкального видеоклипа со мной и Алексом в подсобке. Тьфу! Она добавила звуковую дорожку Отиса Реддинга. Я поспешила выключить ТВ.
Пора завязывать.
– Сук Хи! Просыпайся!
Она что-то пробормотала в ответ и попыталась повернуться на другой бок.
– СХ, так не пойдет. Я собираюсь выдать нас полиции. Тебе надо попасть в больницу.
Мои слова разбудили ее.
– Нет. Нет, Сун, пожалуйста, не надо. Родители отправят меня обратно в Корею.
Сейчас не самое подходящее время обратить ее внимание на то, что им не удастся отправить ее в Корею или куда еще, потому что она будет сидеть в тюрьме.
– Пообещай, что ты не пойдешь в полицию. Еще есть время.
– Ладно, обещаю. Но тогда подумай, что у тебя был за план бегства. Скажи мне, что делать, и я все сделаю.
– Не могу вспомнить. Не помню. В голове пустота. Она прислоняется ко мне и закрывает глаза.
На моих часах 6.37, а Торжище не откроется до 10.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Пока Мэдди туда добежала, Карреру уже окружили. Охранницы в красных одеждах обступили его и набросили на Сияющего сети в три слоя, под которыми он бился тунцом, пока кто-то не оглушил его электрической дубинкой. Каррера обмяк.
Когда толпа схлынула, Арни Хеншоу неподвижно лежал на земле, его голова была наклонена под неестественным углом.
ТОЛЬКО ТЕНЬ ЗНАЕТ
– Сук Хи! Сук Хи! Очнись! Нет, нет, не лежит к этому мое сердце! – Я встала и принялась нарезать круги против часовой стрелки, ударяя себя по лбу ладонью. – Мне-е-е это все-е-е соо-веер-шен-но не-ее нра-а-а-вится! Такой конец не для меня. Нет, нет, нет, НЕТ!
– Знаешь, ты заговорила прямо как твоя подружка Кери. Ты что, тоже сбрендила?
Голос раздается из головы 10-й, лежащей на полу возле «Когда свиньи летают».
Я в бешенстве несусь к телевизору, изготовившись хорошенько пнуть его.
– Эй, полегче! Глядишь, я и помогу тебе выбраться отсюда.
Я делаю резкий финт и больно врезаюсь бедром в автомат для игры в пинбол, стараясь отвести удар от «Уочмэна».
– Тебе следует накрепко вбить в свою бестолковую башку следующее, милашка. Игра твоей подружки закончилась. Мир снова стал прежним, но это хорошо, потому что у тебя по-прежнему есть я, а я вовсе не такая пижонистая злодейка, какой ты меня считаешь.
– Да? Что ж, попробуй доказать.
– Мне стало известно, что Сук Хи приготовила кое-что, еще когда играла. У нее был план, и она оставляла для вас повсюду всякое барахло.
– Но она ведь сказала, что игра закончена. Сказала, что больше не может влиять на ход событий.
– Да уж, ни малейшего влияния – то есть твои ботинки не ударят ничью задницу. Но это не означает, что Молл исчерпал все свои сюрпризы.
– Ты имеешь в виду тайную дорогу к бегству? Или грузовой туннель? Она что-то говорила о тени. Ты знаешь, что это значит?
– Давай двигай в сторону универмага «Мейси». Отдел мужской одежды. Встречу тебя там.
– Почему ты не можешь просто сказать мне… Экран погас.
Я громко возмутилась.
– Она просто сучка, эта 10-я. У нее явно с головой не все в порядке.
Я пошла в «Мейси». Но сначала устроила Сук Хи в удобном положении и накрыла ее шалью из рюкзака. Раньше, когда я брала ее в «Мокасинах на милю», на ней был ярлык «Непобедимый», но сейчас это была всего лишь славная старушка Донна Каран. Чтобы придать Сук Хи хотя бы толику достоинства, я обвязала белый шарф «Гермес» вокруг ее головы вместо лайкровых велосипедных шортов. А потом двинула в сторону «Мейси».
В отделе мужской одежды темно и безлюдно. Я жду минут двадцать, а потом в голову начинают закрадываться всякие неприятные мысли. Не следовало оставлять Сук Хи одну, потому что 10-я может попытаться разделаться с ней. Неужели я и впрямь считаю 10-ю настолько злобной? А как я собираюсь вытащить Сук Хи, если она так и не очнется – может, стоит просто сдаться? И почему я слушала «Джетро талл», нацепив наушники, когда на занятиях физкультуры нас учили правилам первой медицинской помощи, в том числе искусственному дыханию и непрямому массажу сердца?
Система громкого оповещения с треском вернулась к жизни, и я вздрогнула, поспешив снять пистолете предохранителя.
– Уже тепло, Сун, – сказал усиленный громкоговорителями голос 10-й.
– Мне тепло? – Я встала и двинулась к ближайшему зеркалу, гадая, неужто я стала красной как помидор от всех этих мыслей.
– А теперь холоднее… – протягивает 10-я.
Ах, поняла. Мы играем в глупую детскую игру, что ж, мне следовало ожидать чего-нибудь подобного. Ладно, возвращаюсь на прежнее место. 10-я без умолку тараторит:
– Теплее… холоднее… совсем холодно… Жарко! О, гораздо горячее… – и тому подобное, я брожу по отделу мужской одежды, пока не упираюсь в стену между двумя нишами, в каждой – шмотки двух разных брендов.
– Горячо, горячо, очень горячо, сейчас прямо вспыхнешь.
Я стою между «Докерс» и «Айленд бэй», малость не догоняя. Это же не шмотки, а тоска зеленая. Даже Кен не стал бы носить такое.
Поворачиваюсь и смотрю на столы, загроможденные стопками рубашек.
– Все еще горячо, ты в Зоне.
Я принимаюсь открывать ящички, чтобы убедиться, что там ничего этакого не спрятано. А то, глядишь, и пулемет найдется, или там пачка «Мальборо», или пони, на худой конец, на котором я бы ускакала прочь… пусто.
– Глупая игра. Не пойму, в чем фишка.
Я смотрю и смотрю на «Айленд бэй» и «Докерс». Я ищу шов на том месте, где реальность изменяется, превращаясь в послание. На потолке противопожарный спринклер. Кери что-то говорила о разбрызгивателях и 10-й, Сук Хи могла управлять системой пожаротушения, так ведь? Но тогда при чем здесь тень? Гм. Вещи были развешаны по цветам: оливковый, серый, желтый и тёмно-синий. Напрягаю мозги, чтобы вспомнить, у каких международных флагов такие расцветки… пытаюсь найти хоть какую-то зацепку. Беру в руки рубашку и изучаю этикетку. 100 % хлопок. Сделано в Тайване. Вырез лодочкой? Лодочка? Экипаж? Бригада? Бандитская бригада? Не понимаю, что это все значит. «Айленд бэй» – «Островная бухта», «Докерс», острова, бухты, доки – вода – лодки – остров Нантакет – грр!
– Я не понимаю, 10-я, – сказала я. – Ну же, помоги. Дай мне подсказку. Какой-то ключ. 10-я?! Блин, это вовсе не смешно!
– Это самое лучшее, что я могу сделать, – ответила 10-я. – Я пытаюсь говорить на твоем языке, но тебе придется помочь мне.
– Почему нельзя просто сказать, без всяких шпионских игр?
– Пожалуй, потому что я сама не знаю, дурья башка.
– Я возвращаюсь в «Винни». Бедняжка Сук Хи. Нам следовало просто сдаться.
– Ладно, – сказала 10-я. – В любом случае мир в полной заднице, просто мы пока об этом не знаем. Кстати, тут по телеку крутили новый клип. Знаешь, он оказался весьма-весьма полезным, хотя вам, полагаю, от этого легче не станет.
И на экране побежали кадры небольшого музыкального видеоклипа со мной и Алексом в подсобке. Тьфу! Она добавила звуковую дорожку Отиса Реддинга. Я поспешила выключить ТВ.
Пора завязывать.
– Сук Хи! Просыпайся!
Она что-то пробормотала в ответ и попыталась повернуться на другой бок.
– СХ, так не пойдет. Я собираюсь выдать нас полиции. Тебе надо попасть в больницу.
Мои слова разбудили ее.
– Нет. Нет, Сун, пожалуйста, не надо. Родители отправят меня обратно в Корею.
Сейчас не самое подходящее время обратить ее внимание на то, что им не удастся отправить ее в Корею или куда еще, потому что она будет сидеть в тюрьме.
– Пообещай, что ты не пойдешь в полицию. Еще есть время.
– Ладно, обещаю. Но тогда подумай, что у тебя был за план бегства. Скажи мне, что делать, и я все сделаю.
– Не могу вспомнить. Не помню. В голове пустота. Она прислоняется ко мне и закрывает глаза.
На моих часах 6.37, а Торжище не откроется до 10.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112