Я ковырял их вилкой, как страдающий анорексией подросток. За ними последовали крошечные порции запеченного кальмара, жаркое из перепела и креветки. Даун сказала, что это называется «тапас». И принялась за еду. Время от времени она брала лакомый кусочек пальцами и клала мне в рот.
Одни гости приходили, другие уходили. Ноэль-Кристмас, Эдвард и Ренцель привели с собой Ренальдо, владельца отеля, и представили нас друг другу. Он был очень возбужден и мог говорить только о своей вечеринке. До нее оставалось меньше часа, и она обещала побить все рекорды.
Несколько раз мы сходили на танцпол, забитый разгоряченными дрыгающимися под музыку телами.
Где-то ближе к полуночи официантка в леопардовой шкуре начала танцевать, перешагивая с одного столика на другой, слизывая огонь с пальцев и подавая пылающие бананы тем, у кого еще осталось место для десерта.
Шампанское делало свое дело. Я был пьян и счастлив.
– Интересный способ подавать бананы, – сказал я Даун.
– У меня на десерт есть кое-что поинтересней.
Мы вернулись с переполненного танцпола в свой закуток. На столе появилась вазочка с одним крошечным шариком мороженого и двумя ложками.
– И это все? – спросил я.
Даун задернула за мной занавески, присела к столу и взяла ложкой маленький кусочек мороженого. Я смотрел, как он исчезает между ее губами.
– Хочешь? – спросила она.
– Я не очень-то большой любитель ванили, – признался я.
– Говорят, убранство стола составляет девяносто процентов впечатления об ужине. Возьмем этот маленький кусочек ванильного мороженого. Смотреть не на что, да и на вкус не очень, да?
– Точно.
– Но если ты дашь ему интересное название и подашь по-особенному, он перестанет быть просто мороженым.
Мысли о мороженом давались мне с трудом. Куда больше меня интересовала женщина с ложкой.
– Допустим, – пробормотал я.
– Тогда давай-ка посмотрим, сможем ли мы сделать этот десерт немного интереснее.
С этими словами Даун поставила наши бокалы для шампанского рядом и наполнила их. Потом медленно развязала блузку, наклонилась, обмакнула свои груди в шампанское, и положила на каждую по маленькому кусочку мороженого.
Я потерял дар речи и просто ждал. Кажется, в любую минуту я могу превратиться в соляной столб. Даун наклонила голову и, облизав левую грудь, посмотрела на меня.
– Это называется «материнское молоко». Вторая – для тебя.
Я инстинктивно оглянулся на бисерные занавески. Повезет же мне, если в тот момент, как я буду слизывать шампанское с груди восхитительной женщины, зайдет помощник официанта с кофе.
– Я буду приглядывать, – успокоила Даун, и я склонил голову.
Даун целовала мой затылок, а я кружил языком вокруг ее безупречного розового соска. Наконец она подняла мою голову, заглянула мне в глаза и сказала:
– Видишь, Талли, требуется всего лишь капелька воображения.
Я хотел заказать галлон мороженого и ящик шампанского, утопить ее в нем, замуровать вход и облизывать ее грудь вечно – но в этот момент занавески распахнулись.
– Вот вы где, – воскликнула Ноэль-Кристмас, даже не обратив внимания на компрометирующую позу, в которой она нас застукала.
Я выпрямился, будто кол проглотил, взял салфетку и начал вытирать молочную жидкость с лица. Ноэль-Кристмас изъявила желание сесть, я поправил брюки и сделал безуспешную попытку встать.
– Люблю мужчин с хорошими манерами, – бросила Даун, небрежно застегивая блузку.
– Ну, момент настал, – объявила Ноэль-Кристмас.
– Какой момент? – не понял я.
– Начинается вечеринка! – В дверях показалась голова Ренальдо. Он вошел и тут же обхватил Ноэль-Кристмас за талию.
– Ренальдо, скажи, в чем большой секрет, – взмолилась она.
– А что мне за это будет? – спросил Ренальдо развратным голосом.
– Я, – ответила Ноэль-Кристмас и провела языком по его щеке.
– Это грандиозная пенная вечеринка, – сболтнул Ренальдо.
– Обалденно! – взвизгнула Ноэль-Кристмас.
– А что такое пенная вечеринка? – поинтересовался я.
Ноэль-Кристмас уставилась на меня, будто я просил сформулировать закон ядерного расщепления.
– Талли, – сказала она – Ты что, с луны свалился? Пенные вечеринки – это это. Типа, представь себе водопад, ага? – Она сделала паузу и посмотрела на меня выжидающе.
– Понял, – сказал я.
– А теперь представь воздушную, приятную, скользкую, пахнущую «пинья-коладой» пену. Она струится по твоему телу, и все сталкиваются друг с другом.
– Вроде как кубики льда в блендере?
– Талли, ты бесподобен, – воскликнула Даун.
– Тогда, дамы, – ответил я, – отведите меня в ваш блендер.
30. Плавучий ковбой
Ренальдо усадил нас в красный «кадиллак» 58-го года, и мы отправились на вечеринку. Даун откуда-то достала еще одну сигарету с марихуаной, на сей раз – с тампон толщиной, и мы раскурили ее по дороге – к восторгу водителя Ренальдо. Он поставил Боба Марли, и мы во все горло заорали «Одна любовь», не попадая в ритм и истерически хохоча. Меня не покидало ощущение, что я попал в кино – только в кино парень вроде меня мог очутиться в одной машине с такими девушками, как Даун и Ноэль-Кристмас.
Ренальдо вышел из машины, его моментально окружила толпа и, подняв долгожданного спасителя на руки, отнесла к месту вечеринки. Девушки объявили, что идут переодеваться.
– Ты классно выглядишь. Зачем?
– Затем, что так делают все девушки, – отрезала Даун.
Эдвард и Ренцель собирались на пляж и звали меня с собой. Я вежливо отказался и побрел к месту действа – от шампанского и ганджа меня колбасило так, как никогда в жизни! На пальме у ворот висело объявление: «ЛЮДЯМ С ОСОБЕННО ЧУВСТВИТЕЛЬНОЙ КОЖЕЙ ИЛИ КОЖНЫМИ ЗАБОЛЕВАНИЯМИ ПЕРЕД ПОСЕЩЕНИЕМ ПЕННОЙ ВЕЧЕРИНКИ НЕОБХОДИМО ПРОКОНСУЛЬТИРОВАТЬСЯ С ВРАЧОМ».
Мой штурманский талант здорово пострадал от травки и шампанского, но в итоге мне все-таки удалось сориентироваться в бурлящем море людей и найти бунгало Арчи. Все вокруг разительно переменилось. Замок-батут, который я видел днем, превратился в эпицентр. С двух сторон к нему примыкали огромные надувные бассейны. В центре каждого возвышался шестиметровый пенис. Вокруг были расставлены колоссальных размеров динамики. Народ в переполненных бассейнах отрывался вовсю.
– «Тряси, тряси, тряси. Тряси, тряси, тряси. Тряси своим добром», – пел я вместе с «Кей-Си».
Вернулись девушки. Ноэль-Кристмас была одета в трусики-бикини (не больше гигантского пластыря) в стиле милитари и коротенький топ. На ее груди стекляшками было вышито слово «СУКА». Когда она повернулась, выяснилось, что сзади написано «БОГИНЯ».
– Этот прикид олицетворяет мою расщепленную личность. Ну, знаешь, типа когда у меня месячные на вечеринке.
– Как сегодня, например? – спросил я.
Ноэль-Кристмас хихикнула и мне в лицо брызнуло шампанское, которое она глушила прямо из бутылки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Одни гости приходили, другие уходили. Ноэль-Кристмас, Эдвард и Ренцель привели с собой Ренальдо, владельца отеля, и представили нас друг другу. Он был очень возбужден и мог говорить только о своей вечеринке. До нее оставалось меньше часа, и она обещала побить все рекорды.
Несколько раз мы сходили на танцпол, забитый разгоряченными дрыгающимися под музыку телами.
Где-то ближе к полуночи официантка в леопардовой шкуре начала танцевать, перешагивая с одного столика на другой, слизывая огонь с пальцев и подавая пылающие бананы тем, у кого еще осталось место для десерта.
Шампанское делало свое дело. Я был пьян и счастлив.
– Интересный способ подавать бананы, – сказал я Даун.
– У меня на десерт есть кое-что поинтересней.
Мы вернулись с переполненного танцпола в свой закуток. На столе появилась вазочка с одним крошечным шариком мороженого и двумя ложками.
– И это все? – спросил я.
Даун задернула за мной занавески, присела к столу и взяла ложкой маленький кусочек мороженого. Я смотрел, как он исчезает между ее губами.
– Хочешь? – спросила она.
– Я не очень-то большой любитель ванили, – признался я.
– Говорят, убранство стола составляет девяносто процентов впечатления об ужине. Возьмем этот маленький кусочек ванильного мороженого. Смотреть не на что, да и на вкус не очень, да?
– Точно.
– Но если ты дашь ему интересное название и подашь по-особенному, он перестанет быть просто мороженым.
Мысли о мороженом давались мне с трудом. Куда больше меня интересовала женщина с ложкой.
– Допустим, – пробормотал я.
– Тогда давай-ка посмотрим, сможем ли мы сделать этот десерт немного интереснее.
С этими словами Даун поставила наши бокалы для шампанского рядом и наполнила их. Потом медленно развязала блузку, наклонилась, обмакнула свои груди в шампанское, и положила на каждую по маленькому кусочку мороженого.
Я потерял дар речи и просто ждал. Кажется, в любую минуту я могу превратиться в соляной столб. Даун наклонила голову и, облизав левую грудь, посмотрела на меня.
– Это называется «материнское молоко». Вторая – для тебя.
Я инстинктивно оглянулся на бисерные занавески. Повезет же мне, если в тот момент, как я буду слизывать шампанское с груди восхитительной женщины, зайдет помощник официанта с кофе.
– Я буду приглядывать, – успокоила Даун, и я склонил голову.
Даун целовала мой затылок, а я кружил языком вокруг ее безупречного розового соска. Наконец она подняла мою голову, заглянула мне в глаза и сказала:
– Видишь, Талли, требуется всего лишь капелька воображения.
Я хотел заказать галлон мороженого и ящик шампанского, утопить ее в нем, замуровать вход и облизывать ее грудь вечно – но в этот момент занавески распахнулись.
– Вот вы где, – воскликнула Ноэль-Кристмас, даже не обратив внимания на компрометирующую позу, в которой она нас застукала.
Я выпрямился, будто кол проглотил, взял салфетку и начал вытирать молочную жидкость с лица. Ноэль-Кристмас изъявила желание сесть, я поправил брюки и сделал безуспешную попытку встать.
– Люблю мужчин с хорошими манерами, – бросила Даун, небрежно застегивая блузку.
– Ну, момент настал, – объявила Ноэль-Кристмас.
– Какой момент? – не понял я.
– Начинается вечеринка! – В дверях показалась голова Ренальдо. Он вошел и тут же обхватил Ноэль-Кристмас за талию.
– Ренальдо, скажи, в чем большой секрет, – взмолилась она.
– А что мне за это будет? – спросил Ренальдо развратным голосом.
– Я, – ответила Ноэль-Кристмас и провела языком по его щеке.
– Это грандиозная пенная вечеринка, – сболтнул Ренальдо.
– Обалденно! – взвизгнула Ноэль-Кристмас.
– А что такое пенная вечеринка? – поинтересовался я.
Ноэль-Кристмас уставилась на меня, будто я просил сформулировать закон ядерного расщепления.
– Талли, – сказала она – Ты что, с луны свалился? Пенные вечеринки – это это. Типа, представь себе водопад, ага? – Она сделала паузу и посмотрела на меня выжидающе.
– Понял, – сказал я.
– А теперь представь воздушную, приятную, скользкую, пахнущую «пинья-коладой» пену. Она струится по твоему телу, и все сталкиваются друг с другом.
– Вроде как кубики льда в блендере?
– Талли, ты бесподобен, – воскликнула Даун.
– Тогда, дамы, – ответил я, – отведите меня в ваш блендер.
30. Плавучий ковбой
Ренальдо усадил нас в красный «кадиллак» 58-го года, и мы отправились на вечеринку. Даун откуда-то достала еще одну сигарету с марихуаной, на сей раз – с тампон толщиной, и мы раскурили ее по дороге – к восторгу водителя Ренальдо. Он поставил Боба Марли, и мы во все горло заорали «Одна любовь», не попадая в ритм и истерически хохоча. Меня не покидало ощущение, что я попал в кино – только в кино парень вроде меня мог очутиться в одной машине с такими девушками, как Даун и Ноэль-Кристмас.
Ренальдо вышел из машины, его моментально окружила толпа и, подняв долгожданного спасителя на руки, отнесла к месту вечеринки. Девушки объявили, что идут переодеваться.
– Ты классно выглядишь. Зачем?
– Затем, что так делают все девушки, – отрезала Даун.
Эдвард и Ренцель собирались на пляж и звали меня с собой. Я вежливо отказался и побрел к месту действа – от шампанского и ганджа меня колбасило так, как никогда в жизни! На пальме у ворот висело объявление: «ЛЮДЯМ С ОСОБЕННО ЧУВСТВИТЕЛЬНОЙ КОЖЕЙ ИЛИ КОЖНЫМИ ЗАБОЛЕВАНИЯМИ ПЕРЕД ПОСЕЩЕНИЕМ ПЕННОЙ ВЕЧЕРИНКИ НЕОБХОДИМО ПРОКОНСУЛЬТИРОВАТЬСЯ С ВРАЧОМ».
Мой штурманский талант здорово пострадал от травки и шампанского, но в итоге мне все-таки удалось сориентироваться в бурлящем море людей и найти бунгало Арчи. Все вокруг разительно переменилось. Замок-батут, который я видел днем, превратился в эпицентр. С двух сторон к нему примыкали огромные надувные бассейны. В центре каждого возвышался шестиметровый пенис. Вокруг были расставлены колоссальных размеров динамики. Народ в переполненных бассейнах отрывался вовсю.
– «Тряси, тряси, тряси. Тряси, тряси, тряси. Тряси своим добром», – пел я вместе с «Кей-Си».
Вернулись девушки. Ноэль-Кристмас была одета в трусики-бикини (не больше гигантского пластыря) в стиле милитари и коротенький топ. На ее груди стекляшками было вышито слово «СУКА». Когда она повернулась, выяснилось, что сзади написано «БОГИНЯ».
– Этот прикид олицетворяет мою расщепленную личность. Ну, знаешь, типа когда у меня месячные на вечеринке.
– Как сегодня, например? – спросил я.
Ноэль-Кристмас хихикнула и мне в лицо брызнуло шампанское, которое она глушила прямо из бутылки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104