В тот момент, когда его прислали
охранять участок карантинного кордона, надежда забила тревогу и принялась
улетучиваться: в руках Артура находился автомат, напарником был человек
готовый не задумываясь выполнить любой приказ, а заодно и подвести под
трибунал "слабака", каковым он всегда считал Артура, а на дальней опушке у
леса уже появились первые ползущие в сторону колючей проволоки живые точки
- люди искали выхода из "загона смертников" - так уже за глаза называли
пораженную эпидемией зону.
Артур незаметно для напарника сжал кулаки - внутри у него все
бушевало.
Ищущие спасения люди имели право на жизнь, имели - и не другим таким
же людям было их отбирать. Но ведь и другие, те, кто находился сейчас у
Артура за спиной, такие же, семейные и одинокие, молодые и старые,
счастливые и несчастные - они тоже имели те же права и их было больше.
"Господи - за что ты послал мне именно это испытание? - так же
незаметно и беззвучно задвигались губы. - Уж не за то ли, что я так боялся
попасть на войну? Но ведь там передо мной был бы противник, сам взявший в
руки оружие, сам сделавший свой выбор, а тут... Смогу ли я выстрелить,
если они попробуют прорвать ограждение? Наверное - нет..."
С ужасом наблюдал он, как точки приближаются, вытягиваются в
вертикальном направлении, все больше приобретая сходство с человеческими
фигурами. Количество их тоже росло - вслед за несколькими одиночками из
леса устремился разноцветный людской поток. Минут через пять Артур уже
начал, правда смутно, различать их лица - злые, напуганные, усталые,
доведенные у одних до угрюмого равнодушия, и таящие готовую в любой момент
к взрыву эмоциональную смесь - другие...
Спина Артура начала чесаться - так не раз бывало, когда грубая ткань
гимнастерки намокала, хоть от дождя, хоть от холодного пота.
Они шли...
- Назад! - уже издалека хрипло выкрикнул он, и руки, держащие
автомат, дернулись: сработали нервы.
Окрик не произвел на беженцев никакого впечатления. Первые ряды
уплотнившейся людской массы достигли ограждения и замерли, поджидая
отставших. К пущему ужасу Артур обнаружил, что среди них оказались и дети.
- Чего приперлись? А ну - назад! - гаркнул над его ухом напарник.
- Давай, заворачивай обратно! - присоединился к нему Артур.
Беженцы начали сгружать мешки, бросая их или бережно ставя на землю,
в общую кучу, от чего у Артура мелькнула неприятная мысль о том, что,
возможно, они собираются возвести здесь баррикаду. Лишь здравый смысл
подсказал ему, что вряд ли кто пустит на такое дело последние пожитки -
каждый нес с собой самое ценное, что был способен унести на себе, не имея
транспорта. Особо Артуру запомнился мелькнувший в общей толпе чудак,
притащивший с собой зачем-то высокую, в пол человеческого роста синюю
китайскую вазу - он поставил ее перед собой, бережно сгрузил рюкзак,
видно, также наполненный чем-то легко бьющимся и принялся рассматривать
свое сокровище. Его примеру последовали и другие - вскоре сборище начало
напоминать сидячую забастовку.
Если бы время остановилось... - зажмурившись, взмолился Артур. -
Пусть они сидят вот так долго-долго... сидят всегда, и я не должен буду
принимать никаких мер, не стану стрелять...
Некоторое время, казалось, ему везло - все увеличивающаяся и
густеющая толпа продолжала вести себя мирно, но вот уже где-то в задних
(или в средних - разобрать наверняка было сложно) рядах зазвучали
недовольные голоса, кто-то принялся возмущенно кричать - и возбуждение
волной захлестнуло всю толпу. Только что сидевшие с тупым ожиданием люди
вскакивали на ноги, собирались в кучки; все больше становилось озлобленных
лиц, и количество грозило в любой момент перерасти в качество.
"Нет, только не это, - громко бухало сердце в груди молодого солдата
срочной службы, пот уже заливал его лицо. - Пусть все обойдется мирно...
Господи - к тебе взываю: не допусти... останови их, не дай сойти с ума, не
дай мне запятнать руки кровью..."
- Хреново... Сейчас они сорвутся с цепи, - услышал он слова
напарника, глянул в его сторону и убедился, что и тому не по себе: не
отличавшийся особой тонкостью чувств, да что говорить - часто просто
жестокий, он не мог все же решиться стрелять по безоружной массе людей, не
переломив внутри себя невидимого запрета.
А напряжение в толпе все росло и гул голосов становился все
угрожающей... Наконец, из наиболее крупной группки вышло вперед несколько
человек.
- Пропустите нас!
- Вы не имеете права нас задерживать, нелюди!
- Наши семьи тоже хотят жить!!!
Пока от толпы летели только выкрики, но краем глаза Артур уловил, что
кое-кто уже начинает выискивать в земле камни.
- Назад! Все назад! - предостерегающе крикнул он.
Человек с вазой вскочил на ноги и быстро принялся просачиваться
обратно в сторону леса через смыкающиеся человеческие ряды...
- А ну, пусти!
- Выставили тут цепных псов, суки...
- Пропусти, миленький, - растолкала вдруг всех старуха, бухаясь перед
ограждением на колени. - Хоть деток пропусти...
- Поосторожней, бабушка, - прикрикнул на нее Артур.
- Да что ты с ними миндальничаешь, - бросил сквозь зубы напарник.
Замешательство уже начало покидать его, сменяясь ответной злостью. - А ну
- все назад! Осади - не то буду стрелять!
- Сволочь!
- Звери!
Несколько комков сухой глины поднялись в воздух, пролетая мимо
охранников заграждения.
- Ах, вы, так? - скрипнул зубами напарник Артура, и лицо его
перекосилось окончательно. - Стреляю!!! Ну, кому сказанною - назад! Это
последнее предупреждение...
- ...! - дошедшие до отчаянья беженцы все больше прибегали к
нецензурным выражениям, на некоторое время переговоры между ними и
напарником Артура свелись в соревнования по "этажности" выражений.
"Пусть хоть так, - продолжал молится Артур, - лишь бы не стрелять".
Небольшой камень ударил его по щеке, заставляя вскрикнуть от боли.
Стоящая за тонкой паутиной колючей проволоки толпа дышала ненавистью, и он
ощутил вдруг, что перед ним - зверь - огромный и могучий зверь, готовый в
любой момент сорваться с цепи... или уже сорвавшийся и собирающийся
прыгнуть.
- Стой, стрелять буду! - ошалев от внезапно нахлынувшего страха
завопил он и поднял автомат.
Лица... лица ли были перед ним? Или косые уродливые маски, в которых
пропали последние искры человеческого духа? Ненависть и страх, страх и
ненависть - вот и все, что можно было прочитать на них, вот и все, чем
жили они в этот момент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51