– Понимаю. Я сам был лесбияном.
– Думаю, ты до сих пор лесбиян.
– Конечно. Но я отношусь к экзотическому, чувственному типу. Евроазиатскому, если честно, – я заговорил голосом французской нимфетки с придыханием: – Может, ты видела меня в «Эммануэль»? Ой! У меня такая порочная идея! Почему бы нам с тобой не полизать друг другу грудь, пока твой муж смотрит? Как ты думаешь, его заинтересует? Понаблюдать за двумя красивыми девушками, а?
– Мой муж ничем не интересуется, – сказала она, резко помрачнев. – И хочу предупредить вас, мистер Кокрэн, последнему человеку, который всего лишь тяжело дышал при виде меня, отрезали язык.
– К чему вдруг такой официоз? – спросил я с французским выговором.
– Вы тяжело дышите.
– Это от жары, – ответил я обычным своим голосом.
– Тогда вам лучше не стоять на солнце.
Я не мог понять этой внезапной перемены. Но с другой стороны, я слишком много язвил, чтобы вообще соображать. А у нее все-таки был свой «пунктик». В общем, получалось глупо. Я попытался грациозно отступить:
– Что мне сейчас действительно хотелось бы, так это окунуться. Жаль, что в дне бассейна трещина…
– Скотт! – разнесся вопль Денниса. Шарлен вся сжалась.
Я развернулся, ожидая увидеть его стоящим в дверях музыкальной комнаты, но он все еще был где-то внутри.
Я снова перевел взгляд на Шарлен – она лихорадочно сгребала свои вещи.
– Иди, – сказала она и нырнула в кусты в ту же секунду, как он вышел из дома.
– А, вот ты где, – он подошел ближе. – Что ты тут делаешь? – Ему все еще не хватало дыхания, и он обливался потом после последнего укола.
– Просто вышел на воздух.
Желтый матерчатый коврик был влажен от ее пота. И она обронила солнцезащитный лосьон.
– На воздух? А что случилось с кондиционером?
– Ничего. Совершенно ничего.
Я подошел к нему так, чтобы отвлечь его внимание от коврика:
– У тебя здесь просто невероятное место. Я про вид отсюда.
– Шутишь, что ли? Сплошная хрень, – он уставился куда-то в сторону коврика. – Видишь эту стену? Она уже обваливается. – На коврик он внимания не обратил. – Меня уверяли, что там, в основании – скала. А знаешь, что там на самом деле? Грязь, только и всего. Грязь. Боже мой, я всю душу вложил в этот дом, потому что мне обещали, что он тысячу лет простоит. А он до конца этого века не дотянет. Я уже начал новые планы строить.
– Да, о будущем думать – это правильно, – поддержал я, пока мы возвращались в музыкальную комнату. – Я вот все ношусь с идеей перебраться во Францию где-нибудь в начале 2150 года.
Входя в дом, я обернулся и поймал взгляд Шарлен, брошенный на меня сквозь ветки кустарника.
В комнате я сразу же рухнул на диванчик в уголке для посиделок, обливаясь потом. Деннис беспокоился, как никто. Мгновенно примчался Большой Уилли с парой колес, предположительно, аспирина. Я проглотил их и запил виски, не особо всматриваясь. Потом я остался один и ждал, пока Большой Уилли подгонит машину, чтобы отвезти меня домой. Последнее, что я помню – как вырубался.
Когда я пришел в себя, была уже ночь, а я находился в странной комнате. Очень странной комнате. Стены были бледно-голубыми, а на потолке были нарисованы фосфоресцирующие звездочки и полумесяцы. Детский манеж и множество игрушек покрывала пыль. Подвешенная к потолку колыбелька покачивалась рядом с кроватью, на которой я лежал. Голый. Я сел, меня прошиб пот, я еле двигался от лихорадки и силы кваалюда, который они мне дали. Сквозь прутья оконной решетки светила настоящая луна. Я был на втором этаже.
Комната была мрачной и одновременно печальной Детская для ребенка, которого у них не было. Почему? У нее был выкидыш, или же ребенок родился преждевременно и умер? Как давно это было?
На столике у кровати лежал каталог детской одежды за октябрь 1969 года с иссохшими страницами.
Почему-то меня тревожила висящая колыбелька. Я стоял, прислонившись к стене, и вяло думал, что заглянув в колыбель, я могу увидеть там нечто черное и сморщенное. Но там оказалась только паутина.
Мне нужно было отлить. Черт, где моя одежда? Спотыкаясь, я шарил по комнате, наступая на жестяные игрушки, и наконец нашел свои штаны на спинке низенького детского стульчика. Я натянул их, едва при этом не упав, и вышел в коридор верхнего этажа.
Внизу, в холле, горел свет, отбрасывая тени от перил на оранжевые стены, обитые флоком, но в доме было тихо. Я пошел по коридору в поисках сортира.
А потом услышал тихую музыку из дальней комнаты, в самом конце. Лучик света говорил, что дверь была слегка приоткрыта. Я тихонечко приблизился, уже догадываясь, чья это была комната.
Заглянул в щель – она оказалась шире, чем я предполагал. Я увидел, что источником музыки был телевизор, старая «кабинетная» модель: по MTV крутили клип «Cars».
Сама комната была отделана в мягких пастельных тонах: розовые стены, голубой бархат, фиолетовый шифон. Туалетный столик был буквально завален парфюмерией и косметикой. Верх пианино был уставлен пластиковыми купидончиками. Фотографии рок-звезд (в том числе и нынешних, но по большей части – звезд двадцатилетней давности) были развешаны на стенах; среди них была и фотография Бобби, глянцевый снимок из фанского журнала, с его свежими яркими губами и сияющим белокурым коком «помпадур», прыщи были аккуратно замазаны. Вся эта комната была вычурным прибежищем, о котором мечтали избалованные девочки-подростки пятидесятых.
Шарлен лежала на розовом покрывале кровати, свернувшись калачиком в подушках, спиной ко мне, не обращая внимания на телик. Сперва я подумал, что она читает, держит книгу в бумажной обложке. А потом разглядел, где именно находилась ее рука.
Меня как ударило, от смущения и возбуждения одновременно. Она резко перевернулась на спину, уставилась в потолок, одной рукой забравшись под футболку, к грудям, другой орудуя между ног. Потом она вздрогнула, выгнулась дугой, глаза ее закрылись, она невнятно пробормотала лишь одно слово. Я был ошеломлен. У меня было совсем плохо с головой или она действительно произнесла мое имя?
Я осторожно отступил от двери, перепуганный, как бы не выдать себя каким-нибудь звуком. Половица могла выдать меня предательским скрипом, и она подняла бы крик.
И снова… я заколебался. Что будет – что на самом деле будет – если я просто толкну дверь и скажу: детка, я здесь. Она и вправду произнесла мое имя или я вообразил себе это? Я так сильно хотел поверить, что именно я был объектом ее фантазии. Но если я был неправ… или даже если я был прав… Она может все равно предпочесть собственную безукоризненную версию меня порочной потеющей действительности.
Я все еще взвешивал варианты, когда увидел тень на оранжевой стене, обитой флоком, и у меня чуть сердце не остановилось. Тень злобной собаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93