Сегодня, как и прошлой ночью, он вышел
победителем; он поспел вовремя, он отразил атаку, он
выиграл и не собирался скрывать своего торжества. Тем
более, что нападение оказалось подлым! Да, подлым! И Сагар
вместе с Пирием Фламом еще поплатятся за это!
Задумавшись о планах мести, он едва не спалил свое
жаркое. Тушка подгорела с одного бока, а с другого
выглядела сыроватой, но такие мелочи Конана не смущали;
вцепившись крепкими зубами в птичью грудку, он вырвал
кусок, быстро и жадно прожевал, откусил снова. Вскоре от
петуха осталась лишь горстка костей да две голенастые,
дочиста обглоданные ноги. Мясо у него было таким же сочным и
нежным, как у вчерашнего.

* * *

Конан распростерся на крыше, у самого потолочного люка,
упираясь в его закраину подбородком. Внизу, в длинном
сарае, сложенном из кедровых бревен, мирно дремали куры и
петухи; меж петушиными насестами и гнездами кур стояли
пара топчанов да печка, за которой, в полутьме, у задней
стены, виднелось несколько клеток. Вся эта обстановка почти
не отличалась от курятника достойного Хирталамоса, в
котором Конан просидел две прошлые ночи. Разница была лишь
в том, что на топчанах тут расположились трое - все в
темных плащах, с откинутыми на спину капюшонами. Хотя
сверху Конан видел лишь шеи да макушки сторожей, узнать их
не составляло труда. Басистый голос выдавал Сагара,
отсутствие ушей - Безухого, а черная повязка, закрывавшая
выбитый глаз, - Кривого. Что касается Рваной Ноздри, то он
недавно покинул Шадизар; хоть тело его пока что оставалось
здесь, в ряду прочих тел у загородки хирталамосова
курятника, но дух уже странствовал по Серым Равнинам.
Впрочем, Конан не вспоминал сейчас о битвах, случившихся
вчера и позавчера; он ведь обратился в слух, внимая словам
Сагара Рябой Рожи. Его тощий соперник был гневен и распекал
своих помощников.
- Мешки с дерьмом шелудивой свиньи, вот кто вы! -
раздраженно бурчал он. - Провалили дело, ублюдки! Сказал же
вам: остаться и проследить! А вы сбежали, как трусливые
крысы!
- Кто ж мог догадаться, что так выйдет, - произнес
Безухий. - Этому киммерийскому козлу дарована Белом
резвость блохи! Да что там блохи - он целую стаю блох
обскачет! Сам посуди: выпустили мы восьмерых хорей...
Долгое ли дело им передушить с полсотни петухов? Однако ж
не вышло...
- Выпустили восьмерых! Не вышло!.. - передразнил Рябая
Рожа.
- Если вы, недоумки, побоялись там остаться, надо было
выпустить пятьдесят! По одному на каждого петуха!
- Где ж их возьмешь-то, пятьдесят? - хрипло возразил
Кривой.
- Так ведь теперь взяли! - Сагар пихнул ногой
объемистый мешок, валявшийся на полу у топчана. В мешке
что-то зашевелилось, зафырчало.
- Ну, не полсотни же, - Кривой почесал в затылке. -
Всего два десятка и еще три... Все окрестные усадьбы
обегали, чтоб мне больше вина не пить!
Ого! - подумал Конан. Вчера было восемь хорьков, а
сегодня, значит, будет втрое больше! Вовремя он сюда
заявился...
Чуть повернув голову, киммериец взглянул на небеса.
Вечерняя заря отгорела, но месяц висел еще низко, только
собираясь пуститься в свою дорогу среди сверкающих звезд;
вся ночь была впереди - третья ночь, последняя перед
праздником рахавата. Еще вчера Конан решил использовать ее
с толком: не оборонятся, но атаковать. Вернее, поразведать,
что замышляет коварный Сагар, а затем действовать по
обстоятельствам.
В сумерках он залез на высокую стену усадьбы Пирия
Флама, забрался без веревки и крюка, заполз как
ящерица-геккон, цепляясь пальцами за камни, используя
каждую трещину и щель. Плоская кровля птичника вплотную
примыкала к стене, и Конан скользнул на нее, словно
призрак, невидимый среди вечерних теней. Петухи - сторожкое
и чуткое племя, но киммериец их не обеспокоил; под его
ногами не скрипнула ни одна доска, ни единая черепица.
Пригибаясь, он двинулся по крыше вдоль наружной стены,
заглянув в несколько отверстий-продухов и залег у
центрального, рядом с печной трубой. Отсюда он слышал и
видел все - и Сагара с его подручными, кои сидели внутри, и
стражников Пирия Флама, дежуривших снаружи, у дворцовых
ворот.
О Фламе сейчас и шла речь внизу.
- Хозяин недоволен, - пробасил Сагар. - Плачу, говорит,
деньги, отсыпаю звонкую монету, а толку с вас что с вшивых
псов! Пьете, жрете - и все!
- Какой он нам хозяин, - прохрипел Кривой. - Мы - люди
вольные...
- Кто платит, тот и хозяин! - оборвал сподвижника
Сагар. - А Флам, протухшая задница, не скупится!
Сколько ж он им обещал? - мелькнуло у Конана в голове.
Немалые деньги, судя по всему! Впрочем, сколько не дашь за
божеские милости, все мало! В который раз ему припомнились
речи Хирталамоса: мол, кто пообедает петухом-победителем,
тот станет крепок, удачлив в делах и любим женщинами.
Рябая Рожа тем временем продолжал:
- Сегодня - последняя ночь, и, клянусь Белом, все
должно пройти как по маслу! Отправимся, когда месяц будет
в зените... Ты, Безухий, и т, Кривой, поведете людей.
Заберетесь на стены с двух сторон и поразвлекайтесь с
киммерийцем... хорошо поразвлекайтесь, чтоб он, козел
прыткий, по всему саду бегал!
- А ты? - спросил Безухий. - Ты чего делать будешь?
- Я-то? Я запущу хорьков да пригляжу, чтоб ни единый
петушок после них не кукарекал!
- Вот что, - сказал Безухий после недолгого раздумья, -
лучше вы с Кривым развлекайте киммерийского козла, а я
займусь хорьками.
Безухий потянулся к шевелящемуся мешку, но Сагар сильно
стукнул его по руке.
- Слушай сюда и пасть не разевай! Забыл, кто тут
главный? Для вас, крысиная моча, мое слово - слово Бела! А
не хватит слова... - Рябая Рожа выдержал паузу, коснувшись
ладонью клинка. - Будет, как я сказал! Вы поведете людей, я
потащу хорьков! И вот что еще...
Он протянул свои длинные тощие руки и, обхватив затылки
Кривого и Безухого, пригнув их поближе к себе; потом начал
что-то вполголоса шептать. Что именно, Конан не разобрал,
да и не очень интересовался, пребывая в полной уверенности,
что ни один из трех бандитов из фламова курятника не выйдет.
Момент для атаки был вполне подходящий:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12