На лбу и висках у него набухли вены, под подбородком резко обозначились сухожилия.
– Этот карп – та еще штучка! – крикнул Бертрам. – То есть без борьбы тут не обойдется! Ты должен его окрестить!
– Биг-Бен, – выдавил из себя Шуберт и попытался мелкими шажками отступить от берега. Карп заметался в разные стороны, но Шуберт умело водил его, и пружинистое удилище чутко реагировало на мощные рывки.
– Биг-Бен уже был. Назови его Биг-Бэнгом – посоветовал Бертрам, не отрывая глаз от воды. – Биг-Бэнг хорошо звучит, правда? Пусть будет Биг-Бэнгом.
Тут рыбина вынырнула на поверхность.
– Эй! – окликнул Шуберт своего спутника.
– Вижу, Дитер! – завопил Бертрам. – Он уже готовенький. Ты тоже готовься!
Казалось, карп решил отказаться от всякого сопротивления. Маленькие волны плескались о берег.
Шуберт вытащил карпа. Попытался отбросить волосы со вспотевшего лба, но вдруг ткнулся носом в чешую.
– Мм, – поморщился он. В голове молниевидно сверкнуло.
– Что с тобой? – удивился Бертрам. – Чего скорчил такую рожу?
Шуберт не ответил. Карп плюхнулся на весы.
– Сто пятьдесят точка пять – нет, точка шесть, – прочитал Шуберт и шагнул в сторону, чтобы дать посмотреть Бертраму. Он видел, как тот наклонился над шкалой, потом приподнял карпа, заглянул под него и положил обратно.
– Сто пятьдесят точка пять, – сказал Бертрам. – Это еще ничего не доказывает. Сто пятьдесят точка шесть.
Они стояли рядышком и смотрели на карпа. Бертрам сделал шаг вперед.
– Сто пятьдесят точка пять. Не настолько же он глуп, чтобы дважды попасться на одном и том же месте! Да такого и быть не может, Биг-Мак!
– Мне что-то нехорошо, – сказал Шуберт. – Он воняет…
– Не болтай глупости, – одернул его Бертрам. – Давай, приходи в чувство. – Он растянул над карпом сантиметр. – Девяносто четыре. Ты не хочешь хотя бы разок его сфотографировать? Сорок восемь. Да что с тобой? – Бертрам достал заживляющую мазь. – Мы забыли про воду. – Он показал на жабры. И засунул палец в рыбий рот.
Шуберт массировал свое сердце. В левой руке он держал фотоаппарат.
– Тебе никто не поверит, Дитер, держу пари. Любой, кто увидит снимок, подумает, что ты его позаимствовал, позаимствовал у меня.
– Или наоборот.
– Как так?
– Аппарат ведь не проставляет время. – Лицо Шуберта вдруг перекосилось, и он отвернулся, пробормотав: – Какая гадость…
– Ты имеешь в виду…
Шуберт присел на корточки.
– Что? Что случилось, Дитер? Тебе плохо?
Шуберт качнулся вперед,; ничком упал в траву.
– Я должен полежать, – сказал он и перевернулся на спину. – Вот тут покалываеет…
– Что? – Бертрам оттащил карпа в сторону. – Что покалывает?
– Неважно. – Шуберт прикусил нижнюю губу. Его рука поглаживала грудь под рубашкой. – Убери его, Петер, прошу тебя. Он так воняет…
Бертрам, схватив карпа, стал поспешно спускаться к берегу. Пару раз спотыкался, но оба раза сумел удержаться на ногах.
Зайдя по колени в воду, он выпустил карпа, и тот сразу Ушел на дно. Бертрам подтолкнул его ногой. Наклонился, но тотчас выпрямился. И кликнул:
– Ди-и-тер!
Он видел только палатку с натянутой рядом леской, на которой сушилась его мокрая одежда.
– Зе-е-евс!
Ниже по течению реки сквозь туман проглянуло солнце. Теперь можно было различить цвета автомобилей на другом берегу.
– Эй! Альпинист! – звал Бертрам. – Альпини-ист! – Внезапно он опять наклонился и обеими руками направил карпа вперед, как направляют игрушечный кораблик. Увязая ногами в иле и мелких камушках, внезапно почувствовал на своих бедрах цепкую хватку воды – и от неожиданности аж вскрикнул.
Течение подхватило карпа. Бертрам повернулся кругом и, раскинув руки, потопал к берегу. Когда до земли оставались считанные метры, он оглянулся, и ему показалось, что среди ярких бликов утреннего солнца еще раз мелькнуло белое рыбье брюхо.
Бертрам насухо вытер ладони о свитер, зашлепал по гальке к удочкам – его банные тапочки слегка поскрипывали – и уже оттуда поднялся к кромке обрыва.
Он долго стоял на коленях рядом с распростертым в траве телом Шуберта. Под конец ему удалось уложить голову Дитера к себе на колени, закрыть его настоящий глаз и рот. На нижней губе умершего остались отпечатки зубов.
– Как же так, Зевс! – монотонно повторял Бертрам. Одной рукой он снова и снова гладил его по лбу и щеке, другой – прикрывал не имеющий века стеклянный глаз.
Глава 16 – Жестянки
О том, как сестра-стажер Женни и пациентка Марианна Шуберт встретились неподалеку от берлинской клиники Вирхова и разговаривали об одном умершем мужчине. Как Майк, молодой кельнер, их обслуживал. Как Женнина недокуренная сигарета осталась лежать в пепельнице. О вечных и преходящих ценностях.
– Зачем вы мне об этом рассказываете?
– Подумала, если вы узнаете…
– Я вам не верю.
– Ваше право, – сказала Женни.
Они сидели рядом у стойки бара. Молодой кельнер за стойкой приготовил им кофе, для Женни еще джин-тоник, и потом стал расставлять стулья вокруг столиков. Пройдя через занавешенный дверной проем, он исчез где-то в задней части помещения и лишь изредка появлялся, чтобы вытряхнуть их пепельницу. У него были густые рыжевато-русые волосы, из-за своей бледности он казался расстроенным или просто очень усталым. Свет едва просачивался в окно, потому что к фасаду примыкали строительные леса, с которых свисали концы длинных досок. Было около девяти утра.
– Все же вы сами наверняка знали… – продолжает Женни.
– Что именно?
– Что то, о чем я рассказываю, – правда.
– Нет.
– Он говорил, что между вами…
– Послушайте…
– Уже не было физической близости. – Женни потушила наполовину выкуренную сигарету. – Потому я и рассказала, чтобы вы не думали, будто это связано с вашей…
– Я не хочу больше это слушать. Я никогда в жизни не говорила о таких вещах. Ни с кем. Это никого кроме меня не касается. Вы очень самонадеянны.
Женни выпила джин. И сказала:
– Простите. – В стакане остались только кубики льда. – Я просто думала…
– Вы тут себе напридумывали всякого…
– Тогда зачем вы мне позвонили? Вы могли просто бросить письмо в почтовый ящик, и дело с концом.
Женщина на мгновение прикрыла глаза и потом оглянулась через плечо на пустое помещение.
– Полиция отдала мне его вещи, это во-первых. – Она подняла большой палец на правой руке. – Во-вторых, я нашла в его сумке письмо, без почтовой марки. Я не знала никакой Женни Риттер из Берлина. Адрес мне ничего не говорил. Я взяла телефонную книгу и позвонила вам.
– Вы хотели знать, кто такая Женни Риттер…
– Нет. – Женщина смотрела на свои ногти. – Просто мне показалось нелепым, чтобы письма от уже умершего человека приходили по почте.
– Да, но потом…
– О таких вещах по телефону не говорят. Это вы, как медсестра, должны знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Этот карп – та еще штучка! – крикнул Бертрам. – То есть без борьбы тут не обойдется! Ты должен его окрестить!
– Биг-Бен, – выдавил из себя Шуберт и попытался мелкими шажками отступить от берега. Карп заметался в разные стороны, но Шуберт умело водил его, и пружинистое удилище чутко реагировало на мощные рывки.
– Биг-Бен уже был. Назови его Биг-Бэнгом – посоветовал Бертрам, не отрывая глаз от воды. – Биг-Бэнг хорошо звучит, правда? Пусть будет Биг-Бэнгом.
Тут рыбина вынырнула на поверхность.
– Эй! – окликнул Шуберт своего спутника.
– Вижу, Дитер! – завопил Бертрам. – Он уже готовенький. Ты тоже готовься!
Казалось, карп решил отказаться от всякого сопротивления. Маленькие волны плескались о берег.
Шуберт вытащил карпа. Попытался отбросить волосы со вспотевшего лба, но вдруг ткнулся носом в чешую.
– Мм, – поморщился он. В голове молниевидно сверкнуло.
– Что с тобой? – удивился Бертрам. – Чего скорчил такую рожу?
Шуберт не ответил. Карп плюхнулся на весы.
– Сто пятьдесят точка пять – нет, точка шесть, – прочитал Шуберт и шагнул в сторону, чтобы дать посмотреть Бертраму. Он видел, как тот наклонился над шкалой, потом приподнял карпа, заглянул под него и положил обратно.
– Сто пятьдесят точка пять, – сказал Бертрам. – Это еще ничего не доказывает. Сто пятьдесят точка шесть.
Они стояли рядышком и смотрели на карпа. Бертрам сделал шаг вперед.
– Сто пятьдесят точка пять. Не настолько же он глуп, чтобы дважды попасться на одном и том же месте! Да такого и быть не может, Биг-Мак!
– Мне что-то нехорошо, – сказал Шуберт. – Он воняет…
– Не болтай глупости, – одернул его Бертрам. – Давай, приходи в чувство. – Он растянул над карпом сантиметр. – Девяносто четыре. Ты не хочешь хотя бы разок его сфотографировать? Сорок восемь. Да что с тобой? – Бертрам достал заживляющую мазь. – Мы забыли про воду. – Он показал на жабры. И засунул палец в рыбий рот.
Шуберт массировал свое сердце. В левой руке он держал фотоаппарат.
– Тебе никто не поверит, Дитер, держу пари. Любой, кто увидит снимок, подумает, что ты его позаимствовал, позаимствовал у меня.
– Или наоборот.
– Как так?
– Аппарат ведь не проставляет время. – Лицо Шуберта вдруг перекосилось, и он отвернулся, пробормотав: – Какая гадость…
– Ты имеешь в виду…
Шуберт присел на корточки.
– Что? Что случилось, Дитер? Тебе плохо?
Шуберт качнулся вперед,; ничком упал в траву.
– Я должен полежать, – сказал он и перевернулся на спину. – Вот тут покалываеет…
– Что? – Бертрам оттащил карпа в сторону. – Что покалывает?
– Неважно. – Шуберт прикусил нижнюю губу. Его рука поглаживала грудь под рубашкой. – Убери его, Петер, прошу тебя. Он так воняет…
Бертрам, схватив карпа, стал поспешно спускаться к берегу. Пару раз спотыкался, но оба раза сумел удержаться на ногах.
Зайдя по колени в воду, он выпустил карпа, и тот сразу Ушел на дно. Бертрам подтолкнул его ногой. Наклонился, но тотчас выпрямился. И кликнул:
– Ди-и-тер!
Он видел только палатку с натянутой рядом леской, на которой сушилась его мокрая одежда.
– Зе-е-евс!
Ниже по течению реки сквозь туман проглянуло солнце. Теперь можно было различить цвета автомобилей на другом берегу.
– Эй! Альпинист! – звал Бертрам. – Альпини-ист! – Внезапно он опять наклонился и обеими руками направил карпа вперед, как направляют игрушечный кораблик. Увязая ногами в иле и мелких камушках, внезапно почувствовал на своих бедрах цепкую хватку воды – и от неожиданности аж вскрикнул.
Течение подхватило карпа. Бертрам повернулся кругом и, раскинув руки, потопал к берегу. Когда до земли оставались считанные метры, он оглянулся, и ему показалось, что среди ярких бликов утреннего солнца еще раз мелькнуло белое рыбье брюхо.
Бертрам насухо вытер ладони о свитер, зашлепал по гальке к удочкам – его банные тапочки слегка поскрипывали – и уже оттуда поднялся к кромке обрыва.
Он долго стоял на коленях рядом с распростертым в траве телом Шуберта. Под конец ему удалось уложить голову Дитера к себе на колени, закрыть его настоящий глаз и рот. На нижней губе умершего остались отпечатки зубов.
– Как же так, Зевс! – монотонно повторял Бертрам. Одной рукой он снова и снова гладил его по лбу и щеке, другой – прикрывал не имеющий века стеклянный глаз.
Глава 16 – Жестянки
О том, как сестра-стажер Женни и пациентка Марианна Шуберт встретились неподалеку от берлинской клиники Вирхова и разговаривали об одном умершем мужчине. Как Майк, молодой кельнер, их обслуживал. Как Женнина недокуренная сигарета осталась лежать в пепельнице. О вечных и преходящих ценностях.
– Зачем вы мне об этом рассказываете?
– Подумала, если вы узнаете…
– Я вам не верю.
– Ваше право, – сказала Женни.
Они сидели рядом у стойки бара. Молодой кельнер за стойкой приготовил им кофе, для Женни еще джин-тоник, и потом стал расставлять стулья вокруг столиков. Пройдя через занавешенный дверной проем, он исчез где-то в задней части помещения и лишь изредка появлялся, чтобы вытряхнуть их пепельницу. У него были густые рыжевато-русые волосы, из-за своей бледности он казался расстроенным или просто очень усталым. Свет едва просачивался в окно, потому что к фасаду примыкали строительные леса, с которых свисали концы длинных досок. Было около девяти утра.
– Все же вы сами наверняка знали… – продолжает Женни.
– Что именно?
– Что то, о чем я рассказываю, – правда.
– Нет.
– Он говорил, что между вами…
– Послушайте…
– Уже не было физической близости. – Женни потушила наполовину выкуренную сигарету. – Потому я и рассказала, чтобы вы не думали, будто это связано с вашей…
– Я не хочу больше это слушать. Я никогда в жизни не говорила о таких вещах. Ни с кем. Это никого кроме меня не касается. Вы очень самонадеянны.
Женни выпила джин. И сказала:
– Простите. – В стакане остались только кубики льда. – Я просто думала…
– Вы тут себе напридумывали всякого…
– Тогда зачем вы мне позвонили? Вы могли просто бросить письмо в почтовый ящик, и дело с концом.
Женщина на мгновение прикрыла глаза и потом оглянулась через плечо на пустое помещение.
– Полиция отдала мне его вещи, это во-первых. – Она подняла большой палец на правой руке. – Во-вторых, я нашла в его сумке письмо, без почтовой марки. Я не знала никакой Женни Риттер из Берлина. Адрес мне ничего не говорил. Я взяла телефонную книгу и позвонила вам.
– Вы хотели знать, кто такая Женни Риттер…
– Нет. – Женщина смотрела на свои ногти. – Просто мне показалось нелепым, чтобы письма от уже умершего человека приходили по почте.
– Да, но потом…
– О таких вещах по телефону не говорят. Это вы, как медсестра, должны знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78