) застрелили. Поэтому единственное, что мог сделать он для близнецов – это молча наблюдать с небес за тем, как сказывается их судьба. Возможно, он даже попытался привлечь внимание к их проблеме кого-нибудь из Небесной канцелярии, или даже замолвил словечко перед Самим. О том судить не нам – мы, смертные (увы, а может – к счастью) не знаем, что нас ждет на Небесах. Вполне возможно, что он просто забыл о близнецах, ведь слишком сложной и запутанной была его собственная жизнь, и слишком серьезного разбирательства требовала она.
Оставалась Лизавета, но и она была бессильна что-либо изменить: вот уже вторые сутки подряд врачи городской детской больницы в реанимационном отделении боролись за ее жизнь.
А неприятности пошли, как водится, совсем не с той стороны, откуда их ждали. Мафиози местного разлива Федор, как обычно, решал свои проблемы по бизнесу на очередной деловой встрече в небольшом ресторанчике в тихом центре города, не то что бы очень крупном или супермодном, но зато уютном и (самое главное) принадлежащем Федору.
Тихо, как обычно, играла музыка. Протяжно пел саксофон и рыдала скрипка. Федор, хоть и не заканчивал «консерваторий», хоть и не понимал в музыке абсолютно ничего (а тем более, в классической), звук предпочитал живой и репертуар всегда выбирал сам, из предложенного желающими наняться на работу музыкантами. Критерии приема на работу были предельно просты: если Федору нравилось то, что исполнял музыкант на своем инструменте – его брали. При этом абсолютно не играло никакой роли ни то, каким именно был инструмент, ни жанр, ни выбор репертуара. Единственное, чего Федор не любил, так это блатных песен, называемых в России отчего-то шансоном. На возражения приятелей и деловых партнеров он всегда отвечал, что они ему действуют ему на нервы, напоминая об опасности его бизнеса, а вот тихая и спокойная музыка расслабляет, позволяет по-настоящему отдохнуть и никогда не мешает серьезным разговорам. Именно поэтому в маленьком ресторанчике Федора можно было услышать и Моцарта, и Бетховена, и даже экзотического Сен-Санса. Впрочем, именами композиторов Федор никогда не интересовался, как не интересовался он и названием инструментов, на которых все это исполнялось. По большому счету, ему было все равно, на чем именно играл музыкант: на арфе или на виолончели, на скрипке или флейте, на гавайской укулеле или шотландской волынке. Если бы его спросили, он вообще вряд ли бы отличил их друг от друга. Но то ли благодаря его любви к живому звуку, то ли у Федора, всегда самолично принимающего на работу музыкантов, действительно был врожденный идеальный слух, но музыка, звучавшая на маленькой сцене его ресторанчика, была действительно первоклассной. Именно поэтому в нем всегда было так много настоящих ценителей искусства, приходивших сюда в основном как раз послушать, какую следующую новинку будут исполнять музыканты. К чести Федора так же нужно отметить, репертуар менялся максимально часто, правда, в основном из-за того, что самому хозяину очень быстро надоедала одна и та же мелодия. Так что, придя в ресторан, посетители никогда не знали, что им предложат в этот раз: фрагмент из вагнеровской «Песни о Нибелунгах», виртуозно исполненный на обычной русской балалайке, «Eсhoes» «Pink Floyd» из альбома «Meddle» 1971 года на баяне или что-то еще, не менее экзотическое.
Вторым немаловажным достоинством ресторанчика Федора была его максимальная конфиденциальность, из-за чего его в основном и ценили местные бандиты. Здесь всегда можно было провести любые, даже самые тайные переговоры, не опасаясь, что тебя прослушают различные органы безопасности, отличающиеся, как известно, крайней степенью любопытности по отношению к делам подобного рода. Надежную защиту от чужих ушей обеспечивал целый набор самых современных технических приспособлений, аналогам некоторых не было даже в местном управлении ФСБ. Впрочем, все это не мешало самому Федору тайно записывать все переговоры. На всякий случай. Жизнь ведь такая штука, что никогда не узнаешь, что тебе может пригодиться в следующий момент.
Естественно, как и в любом другом приличном ресторане, в заведении Федора можно было еще и поесть. Кормили, нужно сказать, отменно: вкусно, сытно и большими порциями, то есть именно так, как и должны это делать в любом уважающем себя заведении общепита. Впрочем, для любителей экзотики (которую сам хозяин искренне считал несъедобной и людей, поедающих какое-нибудь фуа-гра или жареные лягушачьи лапки втайне даже презирал) специально содержался повар-француз и минимальный набор продуктов в холодильнике. Работы у него, впрочем, было немного. Мало кто из гостей, прекрасно осведомленных о вкусах хозяина, заказывал что-нибудь эдакое. Большинство же довольствовалось вполне привычным для русского человека перечнем блюд.
Ресторан свой Федор любил и всячески лелеял. И хотя основную прибыль он получал совсем от другого бизнеса, всю энергию, все свои способности и таланты он отдавал именно ему. Собственно, в том, что близнецы так и остались лежать в тщательно замаскированном схроне, рядом с ящиком оружия и несколькими, тщательно упакованными, впрочем, в полиэтилен килограммами героина, был именно ресторан. Как раз в тот самый момент, когда несчастная Анна Семеновна отправлялась открывать дверь прибывшим властям правопорядка, а его собственная дочь Лизавета бродила по темному лесу, унося подальше от укромных глаз груз, в ресторанчике Федора случилась небольшая и даже вполне обычная заварушка. Несколько прибывших накануне молодчиков, никому не знакомых, переборщили со спиртным и требовала продолжения банкета, но уже с участием Лидочки – местной певички, являвшейся, по совместительству, любовницей самого Федора. Сначала вмешалась охрана, попытавшаяся вежливо и доходчиво объяснить ребятам, что банкет, в принципе, продолжен может быть, но вот Лидочка в нем (какая жалость!) принять участие не может в виду своей занятости. Взамен гостеприимное заведение предложило компании переместиться в другой, изолированный от остальных посетителей зал, а в качестве сопровождения услужливые охранники вызвались в самые короткие сроки доставить несколько других, не менее симпатичных, чем Лидочка, девушек. Но то ли девушки оказались не такими симпатичными, как расписывали охранники, то ли Лидочка была настолько хороша, но заменять ее кем-то другим гости не захотели. Потасовка возобновилась, переместившись, впрочем, очень быстро на стоянку перед рестораном: все-таки это было заведение Федора и людей его здесь было намного больше. Не прошло и пяти минут, как все закончилось, дерущихся растащили и слегка попинали для оснастки. И на том бы закончиться этому неприятному инциденту, но оказалось, что самый наглый парень, который, собственно, это все и затеял, так и остался лежать на асфальте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Оставалась Лизавета, но и она была бессильна что-либо изменить: вот уже вторые сутки подряд врачи городской детской больницы в реанимационном отделении боролись за ее жизнь.
А неприятности пошли, как водится, совсем не с той стороны, откуда их ждали. Мафиози местного разлива Федор, как обычно, решал свои проблемы по бизнесу на очередной деловой встрече в небольшом ресторанчике в тихом центре города, не то что бы очень крупном или супермодном, но зато уютном и (самое главное) принадлежащем Федору.
Тихо, как обычно, играла музыка. Протяжно пел саксофон и рыдала скрипка. Федор, хоть и не заканчивал «консерваторий», хоть и не понимал в музыке абсолютно ничего (а тем более, в классической), звук предпочитал живой и репертуар всегда выбирал сам, из предложенного желающими наняться на работу музыкантами. Критерии приема на работу были предельно просты: если Федору нравилось то, что исполнял музыкант на своем инструменте – его брали. При этом абсолютно не играло никакой роли ни то, каким именно был инструмент, ни жанр, ни выбор репертуара. Единственное, чего Федор не любил, так это блатных песен, называемых в России отчего-то шансоном. На возражения приятелей и деловых партнеров он всегда отвечал, что они ему действуют ему на нервы, напоминая об опасности его бизнеса, а вот тихая и спокойная музыка расслабляет, позволяет по-настоящему отдохнуть и никогда не мешает серьезным разговорам. Именно поэтому в маленьком ресторанчике Федора можно было услышать и Моцарта, и Бетховена, и даже экзотического Сен-Санса. Впрочем, именами композиторов Федор никогда не интересовался, как не интересовался он и названием инструментов, на которых все это исполнялось. По большому счету, ему было все равно, на чем именно играл музыкант: на арфе или на виолончели, на скрипке или флейте, на гавайской укулеле или шотландской волынке. Если бы его спросили, он вообще вряд ли бы отличил их друг от друга. Но то ли благодаря его любви к живому звуку, то ли у Федора, всегда самолично принимающего на работу музыкантов, действительно был врожденный идеальный слух, но музыка, звучавшая на маленькой сцене его ресторанчика, была действительно первоклассной. Именно поэтому в нем всегда было так много настоящих ценителей искусства, приходивших сюда в основном как раз послушать, какую следующую новинку будут исполнять музыканты. К чести Федора так же нужно отметить, репертуар менялся максимально часто, правда, в основном из-за того, что самому хозяину очень быстро надоедала одна и та же мелодия. Так что, придя в ресторан, посетители никогда не знали, что им предложат в этот раз: фрагмент из вагнеровской «Песни о Нибелунгах», виртуозно исполненный на обычной русской балалайке, «Eсhoes» «Pink Floyd» из альбома «Meddle» 1971 года на баяне или что-то еще, не менее экзотическое.
Вторым немаловажным достоинством ресторанчика Федора была его максимальная конфиденциальность, из-за чего его в основном и ценили местные бандиты. Здесь всегда можно было провести любые, даже самые тайные переговоры, не опасаясь, что тебя прослушают различные органы безопасности, отличающиеся, как известно, крайней степенью любопытности по отношению к делам подобного рода. Надежную защиту от чужих ушей обеспечивал целый набор самых современных технических приспособлений, аналогам некоторых не было даже в местном управлении ФСБ. Впрочем, все это не мешало самому Федору тайно записывать все переговоры. На всякий случай. Жизнь ведь такая штука, что никогда не узнаешь, что тебе может пригодиться в следующий момент.
Естественно, как и в любом другом приличном ресторане, в заведении Федора можно было еще и поесть. Кормили, нужно сказать, отменно: вкусно, сытно и большими порциями, то есть именно так, как и должны это делать в любом уважающем себя заведении общепита. Впрочем, для любителей экзотики (которую сам хозяин искренне считал несъедобной и людей, поедающих какое-нибудь фуа-гра или жареные лягушачьи лапки втайне даже презирал) специально содержался повар-француз и минимальный набор продуктов в холодильнике. Работы у него, впрочем, было немного. Мало кто из гостей, прекрасно осведомленных о вкусах хозяина, заказывал что-нибудь эдакое. Большинство же довольствовалось вполне привычным для русского человека перечнем блюд.
Ресторан свой Федор любил и всячески лелеял. И хотя основную прибыль он получал совсем от другого бизнеса, всю энергию, все свои способности и таланты он отдавал именно ему. Собственно, в том, что близнецы так и остались лежать в тщательно замаскированном схроне, рядом с ящиком оружия и несколькими, тщательно упакованными, впрочем, в полиэтилен килограммами героина, был именно ресторан. Как раз в тот самый момент, когда несчастная Анна Семеновна отправлялась открывать дверь прибывшим властям правопорядка, а его собственная дочь Лизавета бродила по темному лесу, унося подальше от укромных глаз груз, в ресторанчике Федора случилась небольшая и даже вполне обычная заварушка. Несколько прибывших накануне молодчиков, никому не знакомых, переборщили со спиртным и требовала продолжения банкета, но уже с участием Лидочки – местной певички, являвшейся, по совместительству, любовницей самого Федора. Сначала вмешалась охрана, попытавшаяся вежливо и доходчиво объяснить ребятам, что банкет, в принципе, продолжен может быть, но вот Лидочка в нем (какая жалость!) принять участие не может в виду своей занятости. Взамен гостеприимное заведение предложило компании переместиться в другой, изолированный от остальных посетителей зал, а в качестве сопровождения услужливые охранники вызвались в самые короткие сроки доставить несколько других, не менее симпатичных, чем Лидочка, девушек. Но то ли девушки оказались не такими симпатичными, как расписывали охранники, то ли Лидочка была настолько хороша, но заменять ее кем-то другим гости не захотели. Потасовка возобновилась, переместившись, впрочем, очень быстро на стоянку перед рестораном: все-таки это было заведение Федора и людей его здесь было намного больше. Не прошло и пяти минут, как все закончилось, дерущихся растащили и слегка попинали для оснастки. И на том бы закончиться этому неприятному инциденту, но оказалось, что самый наглый парень, который, собственно, это все и затеял, так и остался лежать на асфальте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63