– Где вы находитесь? Мы за вами заедем.
– Я в "Джанго". Решила, что глоток чего-нибудь крепкого в компании друзей мне не повредит, – добавила я, вдруг почувствовав потребность оправдать свое местопребывание.
– Понимаю. Мы будем у входа через десять минут.
– Ну прямо свидание, – брякнула я, и в ту же секунду пожалела, что действительно не проглотила телефон. – Ой, извините, я не то хотела сказать… Сама не знаю, о чем я думала…
– Это плохо, – его тон, кажется, чуть-чуть потеплел. – Может быть, это была оговорка по Фрейду.
– Bay, – выдохнула я. – Детективы ничего не упускают, правда?
Последовала достаточно долгая пауза – думаю, он спорил сам с собой, стоит ли продолжать.
– Через десять минут, – наконец раздался твердый ответ.
– Десять минут, – эхом отозвалась я и отключилась. Бросив телефон в сумку, я встала. – Дорогие мои…
– Она нас бросает, – подвела итог Трисия.
– Так нужно, – защищалась я.
– Я его видела. Так нужно, – заверила Кэссиди. Она повернулась ко мне, чтобы обнять. – Позвони нам утром. Мне – первой, или я обижусь.
– Береги мои туфли, – предупредила Трисия. – И береги себя. Держись подальше от неприятностей.
Мне следовало послушаться Трисию, плюхнуться обратно на стул и прикончить "Бренди Александр". Но нет, как же, я должна была совершить правильный поступок. Будет мне урок на будущее.
3
Дорогая Молли,
Недавно мне пришлось сообщать очень плохую новость своей приятельнице, а другая приятельница настояла на том, чтобы поехать вместе со мной. О'кей, наверно, я сама виновата – мне надо было заставить ее остаться дома. Но все равно, так ли уж дурно с моей стороны было представлять, что я выбрасываю ее на ходу из полицейской машины, если она всю дорогу непрерывно трещала о том, как все это ужасно для нее, в то время как она ни по сути, ни формально не имеет никакого отношения к этой трагедии?
С уважением,
Живое Воображение
За те два года, что я веду колонку, у меня выработалась привычка. Оказавшись в стрессовых обстоятельствах, я мысленно составляю письмо, в котором читатель, попавший в сходную ситуацию, просит у меня совета, и мне это помогает. Мне нравится думать, что это мой собственный креативный способ взгляда на проблему в перспективе. Не сомневаюсь, что мой психоаналитик сказал бы, что таким образом я эмоционально дистанцируюсь от проблемы, но я пока что это с ним не обсуждала. Есть вопросы и поважнее.
Вот почему, очутившись на заднем сиденье полицейской машины, я не вслушивалась в причитания Ивонн, рассчитанные на сидящих впереди детективов, а мысленно писала письмо. Я разрывалась между уже упомянутым желанием выкинуть ее из машины на ходу и более цивилизованным способом – попросить детектива Липскомба остановиться на первом же перекрестке и высадить ее, не нанося серьезных увечий. Второй вариант был более гуманным, но не принес бы необходимого морального удовлетворения.
Послушать Ивонн, так она потеряла главную и единственную любовь своей жизни, а не просто коллегу, с которым изредка дружески общалась, зато часто ругалась. Одинаково взрывные, Ивонн и Тедди постоянно громко и с удовольствием спорили обо всем, начиная с журнальных дел и заканчивая кинофильмами. Пару раз мне даже казалось, что Тедди напрашивается на увольнение, но потом я поняла, что им обоим просто нравится выпускать пар в шумных словесных поединках, не делая из этого проблемы. Хотя тех, кто невольно слушал их перепалки, они частенько приводили в бешенство.
Примерно так же, как сейчас Ивонн вывела меня из себя.
– Ох. Несчастная. Хелен.
– Да, Ивонн, – автоматически отозвалась я.
– Что мы ей скажем?! – еще громче возопила Ивонн, и я прикусила язык.
Мы?! Господи, помоги нам. В своей колонке мне приходилось сообщать людям достаточно печальные новости: он тебе изменяет, оставь его; она тебя обманывает, пошли ее к черту; этот тип – псих, беги от него со всех ног. Но в моем архиве не было ничего, что подсказало бы, как сообщить Хелен новость о смерти Тедди. Пока мы ехали, я не успела ничего придумать и отрепетировать. Но одно я знала твердо: мне нужно во что бы то ни стало остановить Ивонн и не позволить ей заговорить первой. На то, чтобы решить, как именно это сделать, у меня оставалось не больше десяти минут.
Должна признаться, когда за тобой заезжают детективы – это довольно круто. Я стояла на обочине, вдыхая свежий воздух и мечтая о скулах Сигурни, когда с визгом подкатила машина. Детектив Липскомб сидел за рулем очень чистенького, но совершенно заурядного "олдсмобиля", правда, оборудованного сиреной, которая больше подошла бы океанскому лайнеру. Подрезав два такси и БМВ, он лихо подрулил к тротуару. Обиженные водители начали гудеть и жестами демонстрировать свое презрение, но детектив Липскомб выбрался из машины и помахал перед ними своей бляхой. Такси тут же замолчали и уехали, а водитель БМВ еще немного погудел, но потом тоже исчез.
Детектив Эдвардс тоже вышел и распахнул передо мной заднюю дверцу. Все, кто оказался в этот момент поблизости, наблюдали за нами, и я подумала, что с моим сегодняшним везением мне не хватает только в прямом смысле упасть лицом в грязь в трех футах от машины. Помимо всего прочего, на мне были чужие туфли на высоких тонких каблуках. Но я представила себе те скулы и, смею надеяться, проследовала к машине с должными грацией и достоинством. Детектив Эдвардс придерживал дверцу, так что всем прохожим должно было быть понятно, что меня не арестовывают. Не сомневаюсь, что зрители терялись в догадках – а что, собственно, происходит, а я наслаждалась тем, что нахожусь в центре внимания в отличие от своего обычного статуса стороннего наблюдателя.
Разве с вами не случается, что вы наблюдаете какую-то сценку и гадаете: "А что бы это значило?" Пара, ссорящаяся в ресторане, бегущий мужчина, лавирующий среди плотной толпы, плачущая женщина, которая останавливает такси – мы видим фрагменты жизни чужих людей, проживая свою собственную. Я часто пытаюсь в воображении сложить эти фрагменты в цельную картину, гадая, а что этому предшествовало, а что будет потом. Может быть, я делаю это потому, что во мне сидит журналист. А может, это проще, чем упорядочивать свои собственные фрагменты.
Подойдя к машине, я взглянула прямо в завораживающие голубые глаза детектива Эдвардса и как можно более многозначительно произнесла:
– Спасибо.
– Нет, это вам спасибо, – ответил он, слегка усмехаясь, в то время как Ивонн, высунувшись с заднего сиденья, заверещала:
– Молли! Слава. Богу.
Она простерла ко мне руки, но не было никакой возможности обнять ее с подобающей грацией, не забравшись предварительно в машину. После обычной неразберихи с руками и ногами, на которую, надеюсь, зрители на тротуаре не обратили внимания, я наконец оказалась на заднем сиденье рядом с Ивонн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Я в "Джанго". Решила, что глоток чего-нибудь крепкого в компании друзей мне не повредит, – добавила я, вдруг почувствовав потребность оправдать свое местопребывание.
– Понимаю. Мы будем у входа через десять минут.
– Ну прямо свидание, – брякнула я, и в ту же секунду пожалела, что действительно не проглотила телефон. – Ой, извините, я не то хотела сказать… Сама не знаю, о чем я думала…
– Это плохо, – его тон, кажется, чуть-чуть потеплел. – Может быть, это была оговорка по Фрейду.
– Bay, – выдохнула я. – Детективы ничего не упускают, правда?
Последовала достаточно долгая пауза – думаю, он спорил сам с собой, стоит ли продолжать.
– Через десять минут, – наконец раздался твердый ответ.
– Десять минут, – эхом отозвалась я и отключилась. Бросив телефон в сумку, я встала. – Дорогие мои…
– Она нас бросает, – подвела итог Трисия.
– Так нужно, – защищалась я.
– Я его видела. Так нужно, – заверила Кэссиди. Она повернулась ко мне, чтобы обнять. – Позвони нам утром. Мне – первой, или я обижусь.
– Береги мои туфли, – предупредила Трисия. – И береги себя. Держись подальше от неприятностей.
Мне следовало послушаться Трисию, плюхнуться обратно на стул и прикончить "Бренди Александр". Но нет, как же, я должна была совершить правильный поступок. Будет мне урок на будущее.
3
Дорогая Молли,
Недавно мне пришлось сообщать очень плохую новость своей приятельнице, а другая приятельница настояла на том, чтобы поехать вместе со мной. О'кей, наверно, я сама виновата – мне надо было заставить ее остаться дома. Но все равно, так ли уж дурно с моей стороны было представлять, что я выбрасываю ее на ходу из полицейской машины, если она всю дорогу непрерывно трещала о том, как все это ужасно для нее, в то время как она ни по сути, ни формально не имеет никакого отношения к этой трагедии?
С уважением,
Живое Воображение
За те два года, что я веду колонку, у меня выработалась привычка. Оказавшись в стрессовых обстоятельствах, я мысленно составляю письмо, в котором читатель, попавший в сходную ситуацию, просит у меня совета, и мне это помогает. Мне нравится думать, что это мой собственный креативный способ взгляда на проблему в перспективе. Не сомневаюсь, что мой психоаналитик сказал бы, что таким образом я эмоционально дистанцируюсь от проблемы, но я пока что это с ним не обсуждала. Есть вопросы и поважнее.
Вот почему, очутившись на заднем сиденье полицейской машины, я не вслушивалась в причитания Ивонн, рассчитанные на сидящих впереди детективов, а мысленно писала письмо. Я разрывалась между уже упомянутым желанием выкинуть ее из машины на ходу и более цивилизованным способом – попросить детектива Липскомба остановиться на первом же перекрестке и высадить ее, не нанося серьезных увечий. Второй вариант был более гуманным, но не принес бы необходимого морального удовлетворения.
Послушать Ивонн, так она потеряла главную и единственную любовь своей жизни, а не просто коллегу, с которым изредка дружески общалась, зато часто ругалась. Одинаково взрывные, Ивонн и Тедди постоянно громко и с удовольствием спорили обо всем, начиная с журнальных дел и заканчивая кинофильмами. Пару раз мне даже казалось, что Тедди напрашивается на увольнение, но потом я поняла, что им обоим просто нравится выпускать пар в шумных словесных поединках, не делая из этого проблемы. Хотя тех, кто невольно слушал их перепалки, они частенько приводили в бешенство.
Примерно так же, как сейчас Ивонн вывела меня из себя.
– Ох. Несчастная. Хелен.
– Да, Ивонн, – автоматически отозвалась я.
– Что мы ей скажем?! – еще громче возопила Ивонн, и я прикусила язык.
Мы?! Господи, помоги нам. В своей колонке мне приходилось сообщать людям достаточно печальные новости: он тебе изменяет, оставь его; она тебя обманывает, пошли ее к черту; этот тип – псих, беги от него со всех ног. Но в моем архиве не было ничего, что подсказало бы, как сообщить Хелен новость о смерти Тедди. Пока мы ехали, я не успела ничего придумать и отрепетировать. Но одно я знала твердо: мне нужно во что бы то ни стало остановить Ивонн и не позволить ей заговорить первой. На то, чтобы решить, как именно это сделать, у меня оставалось не больше десяти минут.
Должна признаться, когда за тобой заезжают детективы – это довольно круто. Я стояла на обочине, вдыхая свежий воздух и мечтая о скулах Сигурни, когда с визгом подкатила машина. Детектив Липскомб сидел за рулем очень чистенького, но совершенно заурядного "олдсмобиля", правда, оборудованного сиреной, которая больше подошла бы океанскому лайнеру. Подрезав два такси и БМВ, он лихо подрулил к тротуару. Обиженные водители начали гудеть и жестами демонстрировать свое презрение, но детектив Липскомб выбрался из машины и помахал перед ними своей бляхой. Такси тут же замолчали и уехали, а водитель БМВ еще немного погудел, но потом тоже исчез.
Детектив Эдвардс тоже вышел и распахнул передо мной заднюю дверцу. Все, кто оказался в этот момент поблизости, наблюдали за нами, и я подумала, что с моим сегодняшним везением мне не хватает только в прямом смысле упасть лицом в грязь в трех футах от машины. Помимо всего прочего, на мне были чужие туфли на высоких тонких каблуках. Но я представила себе те скулы и, смею надеяться, проследовала к машине с должными грацией и достоинством. Детектив Эдвардс придерживал дверцу, так что всем прохожим должно было быть понятно, что меня не арестовывают. Не сомневаюсь, что зрители терялись в догадках – а что, собственно, происходит, а я наслаждалась тем, что нахожусь в центре внимания в отличие от своего обычного статуса стороннего наблюдателя.
Разве с вами не случается, что вы наблюдаете какую-то сценку и гадаете: "А что бы это значило?" Пара, ссорящаяся в ресторане, бегущий мужчина, лавирующий среди плотной толпы, плачущая женщина, которая останавливает такси – мы видим фрагменты жизни чужих людей, проживая свою собственную. Я часто пытаюсь в воображении сложить эти фрагменты в цельную картину, гадая, а что этому предшествовало, а что будет потом. Может быть, я делаю это потому, что во мне сидит журналист. А может, это проще, чем упорядочивать свои собственные фрагменты.
Подойдя к машине, я взглянула прямо в завораживающие голубые глаза детектива Эдвардса и как можно более многозначительно произнесла:
– Спасибо.
– Нет, это вам спасибо, – ответил он, слегка усмехаясь, в то время как Ивонн, высунувшись с заднего сиденья, заверещала:
– Молли! Слава. Богу.
Она простерла ко мне руки, но не было никакой возможности обнять ее с подобающей грацией, не забравшись предварительно в машину. После обычной неразберихи с руками и ногами, на которую, надеюсь, зрители на тротуаре не обратили внимания, я наконец оказалась на заднем сиденье рядом с Ивонн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76