Гефестион пожал плечами и почувствовал боль.
– Я не думал, что будет так опасно. Зверь бросился раньше, чем я ожидал. Но я получил хороший урок. Неделю буду ходить перевязанным.
– Это уж точно, – прорычал Александр, но его скверное настроение уже прошло. Он поднялся с ложа, лишь слегка покачнувшись, и сел рядом с Гефестионом. – Так о чем же ты болтал с этими двумя сороками?
Гефестион рассказал ему.
– Умно, – сказал Александр, выслушав его. – С твоей помощью добраться до меня. Они думают, что я сделаю все, что ты скажешь?
– Сомневаюсь, – сказал Гефестион, немного кривя душой.
– Это не может быть какой-нибудь известный нам человек, – рассуждал Александр. – Иначе зачем они загнали тебя на вершину холма вместо того, чтобы искушать тебя в покое и комфорте, под крышей, за чашей хорошего вина, как подобает приличным людям?
– И чтобы слуги подслушивали, и люди ходили взад-вперед, и слухи разнеслись по всему городу меньше, чем за час. Нет, – сказал Гефестион, – они не хотели этого. Интересно бы знать, почему?
– Ты не догадался спросить?
Гефестион почувствовал, как кровь прилила к щекам.
– Я же никогда не задаю вопросов, не так ли?
– Да, – ответил Александр терпеливо. – Ладно, продолжай. Узнай, какого царька они себе облюбовали.
– А если он выглядит как настоящий царь?
– Вот и сделай его царем Сидона, – ответил Александр небрежно, но со значением. Он доверял Гефестиону даже это. Было и больно, и приятно сознавать такую честь.
Артас и Теннес были не слишком дерзки, по крайней мере с точки зрения Гефестиона.
– В конце концов, – сказал Теннес, – мы можем назвать, кого захотим, но Александр должен одобрить наш выбор.
– И Сидон тоже, – добавил Гефестион. Он не говорил о себе. Некоторое оружие лучше до поры до времени держать в арсенале.
– Сидоном займемся мы, – ответил Артас.
– Ладно, – сказал Гефестион, – так кто же этот человек, который должен будет стать царем? Я его знаю?
– Вряд ли, – ответил Артас. – Он редко бывает в городе. Насколько я знаю его, он даже ничего не слышал об Александре.
Гефестион удивился.
– Он не дурак, – быстро сказал Теннес. – Он беден, это правда, но это не его вина. Кровь в нем самая царская, какой только можно желать. Он честен, но для купца это не достоинство. Но для царя – если его за это не убьют – ничего не может быть лучше.
– Как сказать, – возразил Гефестион. – Можно быть честным, а потому бестактным. Как я узнаю, что он сможет быть царем?
– Пойди и посмотри сам, – ответил Артас.
Они послали слуг, и скоро лошади были готовы: верховая для Гефестиона и запряженная парой повозка для братьев, поскольку ехать им предстояло далеко.
– Его зовут Абдалоним, – рассказывал Артас по дороге. – Он содержит сад за городскими стенами и живет на то, что получает с него.
Жеребец Гефестиона вставал на дыбы, протестуя против медленной езды. Гефестион послал его боковым галопом, стараясь держаться поблизости от повозки, и сказал:
– Так обычно пишут в книгах.
Тот, о ком шла речь, выглядел, как персонаж из Гесиода: маленький темнокожий человек, темнее многих, шире в кости, крепкий от долгих лет тяжкого труда. Одежда его была изношена и испачкана садовой землей, когда он вставал на колени, выдергивая сорняки.
Братья направились к садовнику, за ними Гефестион, за ним слуга со свертком из выцветшей шерстяной материи. Садовник их заметил, взглянул через плечо и продолжал заниматься своим делом. Лицо у него было чисто финикийское: нос, как лезвие ножа. Взгляд ясный, но человек был явно поглощен своими мыслями: казалось, он даже не заметил, что за его соплеменниками шагает македонец.
– Подождите минуту, – сказал он на хорошем греческом языке. – Я сейчас закончу.
Они ждали. Братья глядели друг на друга и на Гефестиона, и в их глазах прыгали искорки смеха. Гефестион тоже усмехнулся.
– Видел бы Александр, – сказал он, не понижая голоса. – Ему бы это понравилось.
Абдалоним продолжал работать, методично и быстро. Наконец он выпрямился. Участок был прополот, сорняки аккуратной кучкой лежали в сторонке. Он вытер руки о рубашку, которая уже была достаточно грязна.
– Итак, – сказал он, переводя взгляд с одного гостя на другого, – что вам угодно?
Теннес поманил слугу, тот подошел, положил сверток на чистую землю и развернул. Блеснуло золото и роскошный пурпур.
– Это тебе, – сказал Теннес, – царю Сидона.
Гефестион оцепенел. Это выходило далеко за рамки его поручения. Но он придержал язык, пристально смотрел на Абдалонима и ждал.
Абдалоним посмотрел на сверкающие предметы, на их невзрачную обертку, потом на людей, которые предлагали их ему.
– А теперь, – сказал он, – теперь послушайте меня. Я не желаю участвовать в ваших шутках. Не в моем саду.
– Это не шутка, – возразил Артас и кивнул в сторону Гефестиона. – Этот благородный человек – македонский принц, друг царя Александра. Он ищет царя для Сидона. Мы сказали ему, что из тебя получится хороший царь. Ты собираешься сделать из нас лжецов?
«Они и есть лжецы», – подумал Гефестион.
Абдалоним не сдавался.
– Царь? – спросил он. – Александр? Кто это?
– У Сидона новый властитель, – терпеливо объяснял Артас. – Его зовут Александр. Он пришел из Македонии. Он разбил в сражении персидского царя и теперь он властелин Азии.
– Какое мне дело до царя? – спросил садовник. – Земля и есть земля, кто бы ни называл себя ее хозяином.
– Но если хозяин плохой, – возразил Гефестион, – земля страдает.
Абдалоним посмотрел на него. Его взгляд не был быстрым и скользящим, как обычно у финикийцев. Глаза его смотрели глубоко, они тщательно взвешивали. Это был почти македонский взгляд – острый и оценивающий, не смущающийся мелочами.
– И кто же ты такой? – Он хотел знать все.
– Он друг царя Александра, – ответил Теннес.
Абдалониму нужно было не это. Гефестион понял это прежде, чем Теннес заговорил. Улыбка появилась было на его лице, но он ее сдержал – сохранил свою трагическую маску, как говорил Александр, спокойную и нечеловечески серьезную.
– Я друг царя, – сказал он, – но это еще не все. Моего отца звали Аминтор; он был повелителем людей и коней в Македонии. Когда он умер, я унаследовал его земли.
– Почему ты там не остался?
Ловкий удар, от которого маска почти сломалась. Что скрывалось за ней, острая тоска по дому, или нелепая веселость, или смешение того и другого, Гефестион и сам не понимал.
– Мой друг оказал мне большую часть, – ответил он. – Он попросил меня разделить с ним его судьбу.
– То есть завоевание Азии, – констатировал Абдалоним. Ох, нет, он вовсе не глупец, хотя и не знал имени царя. Он не невежда, хорошо говорит по-гречески и четко ставит вопросы. – Не могу сказать, чтобы я очень любил персов. Они разгромили нас, отбросили назад, и нам долго пришлось восстанавливать разрушенное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99