Именно его должен быть ощутить тот, кто ее услышал, а уж в какие слова он этот призыв облечет, зависело от него самого.
- Услышь, о, услышь! Приди, о, приди! Возможно, так это звучало; во всяком случае, это было то, что хотел сказать Ален. Он испытывал невероятное чувство облегчения и даже почти восторга, когда птица-песня, долгое время томившаяся в клетке, вырвалась наружу, расправила крылья и унеслась в поднебесную высоту.
- Услышь, о, услышь! Приди, о, приди! Теперь воздух между ним и Итиль дрожал, ее лицо снова утратило четкие очертания, но он ничего этого не видел, целиком отдавшись ощущению свободы и полета.
Но вот его дивный серебряный голос начал стихать - птица-песня сделала еще несколько кругов, с каждым разом опускаясь все ниже, и вернулась в свою клетку. Ален вздохнул, открыл глаза…
И вздрогнул.
По берегу, выставив перед собой руки, точно слепая, в сторону океана быстро шла совсем молоденькая девушка. Босая, в длинной белой рубашке, с темными волосами до плеч. Найла, так ее звали. Глаза девушки были широко распахнуты, рот полуоткрыт, а на простодушном, почти детском лице сияло выражение такой радости, такого счастья, что казалось, будто оно и впрямь излучает свет.
Ален перевел взгляд на Итиль. Теперь вся она была видна совершенно отчетливо - никаких меняющихся форм, никаких то появляющихся, то исчезающих деталей. Худенькая невысокая девушка в голубом платье до колен, том самом, которое было на ней, когда на остров обрушилась гигантская волна, оборвавшая ее жизнь. Длинные пепельные волосы, обычно заплетенные в косы, сейчас были распущены и спокойно ниспадали по плечам. Мелкие, невыразительные черты лица разгладились, губы улыбались, голодный огонь в глазах погас.
На Алена Итиль не смотрела. Ее взгляд был неотрывно прикован к Найле. Та, между тем, уже вошла в воду и сейчас брела ей навстречу.
Внезапно поверхность океана утратила свою жесткость, Итиль начала медленно погружаться в него. Найла рванулась вперед, Итиль протянула к ней руки. Девушки обнялись и так, обнявшись, медленно, беззвучно ушли под воду.
Когда океан сомкнулся над ними, Ален опустился на песок.
На душе у него было легко, спокойно - и странно пусто. Итиль больше не одна, ей будет с кем разделить свою печаль, но… Что «но»? Он не знал, однако какая-то неясная, неопределенная мысль не то чтобы беспокоила, а как-то так… то появлялась, то исчезала в глубине сознания, но смысл ее ускользал от Алена. Он чувствовал, что во всем случившемся была какая-то… незавершенность? Или может быть даже… неправильность?
Глупости. Он откинулся на прохладный песок, устремив взгляд в далекое, темное, усыпанное звездами небо. Конечно, глупости.. Итиль теперь не одна, ей хорошо, и это главное.
Все сомнения, все тревоги оставили его. И тоска, совсем недавно нахлынувшая с океана и уловившая его в свои сети, тоже исчезла. Полежав немного, Ален зябко передернул плечами, встал и медленно побрел обратно, чувствуя, как сознание окутывает спасительная мгла, как оно меркнет, растворяется в сонном забытьи.
* * *
Вот такой сон привиделся ему нынешней ночью. Странный, удивительный сон. Сидя на крыльце, Ален перебирал в памяти все образы, краски, звуки - и с особой силой снова и снова переживал то дивное ощущение полета, которое испытал, когда птица-песня вырвалась на свободу и взмыла вверх. Как он пел! Как чист и прекрасен был нежный, страстный, поистине серебряный звук его голоса!
Жаль, что все это происходило не наяву.
Чувствуя, что им снова овладевает сонливость, Ален тяжело поднялся и, поддерживаемый Жанной, медленно побрел в дом.
-6-
ЛУМПИ
(ОТРЫВОК ИЗ ДНЕВНИКА)
10 июня 1 года Свободы 10 часов 35 минут вечера.
Ну, я связался с Цекомпом и рассказал ему все как есть, без утайки. Об утонувшей Найле, о том, что охотница Ана видела Эрритена, целого и невредимого. И, конечно, о своей непонятной тревоге, которая по-прежнему не оставляла меня.
Для связи с Цекомпом в каждой квартире есть большой экран, на котором он появляется то в одном виде, то в другом - как ему вздумается. Чаще всего, при разговорах со мной, по крайней мере, он выглядит, как человек лет тридцати, среднего роста, щупловатый и весь какой-то бесцветный - что глаза, что кожа, что коротко остриженные волосы. Даже брови и ресницы у него такие белесые, что
почти неразличимы. Если не считать этого, он выглядит вполне сносно. Однако будь я на месте Цекомпа, уж точно нашел бы себе что-нибудь поинтереснее.
Собираясь связаться с Цекомпом, я нарочно не стал выключать Компик, который стоял в режиме работы с голоса. Подумал, что, наверно, это будем важный разговор, и его стоит записать. И не пожалел об этом. Компик сделал свое дело как надо, и я сейчас просматриваю запись, удаляя лишнее, а кое-что, наоборот, добавляя. Ну, чтобы было понятно, кто когда говорит и что я при этом думал.
Внимательно выслушав меня, Цекомп некоторое время молчал. Долго - для него. Обычно он отвечает почти разу же. Спустя пару минут он сказал:
- По моему мнению, твоя тревога вполне обоснована, - вроде бы это ничего пока не разъясняло, но мне сразу же стало легче. - Не знаю, при чем тут Эрритен, хотя то, что охотница видела его живым и здоровым, мягко говоря, настораживает. Но несомненно одно. Прошлой ночью в вашем городе что-то произошло, и это что-то заставило Найлу встать с постели прямо в чем была, отправиться к океану и… утонуть. Ты говоришь, врач не обнаружил никаких следов насилия? - я кивнул. - Это отнюдь не означает, что его и на самом деле не было. К примеру, если бы кто-то, достаточно сильный и ловкий, неслышно подкрался к девушке сзади и быстрым движением зажал ей одновременно нос и рот, то по прошествии всего нескольких минут она могла бы умереть просто от удушья, и никаких следов не осталось бы. По крайней мере, внешних. А потом этот кто-то, скажем, сбросил ее тело в океан. В принципе такое можно предположить, верно? Ничего себе «предположение». Можно подумать, наш маленький, мирный город просто кишмя-кишит убийцами, да еще такими умелыми и безжалостными. В это как-то не верилось, по правде говоря.
- Но кто это? - спросил я. - И зачем ему понадобилось убивать Найлу?
Мужчина на экране пожал плечами.
- Может, опять Эрритен орудует? Раз ты говоришь, что он жив. На хорошем каноэ с несколькими крепкими гребцами с одной стороны острова до другой ничего не стоит добраться за несколько часов.
- Эрритен? - я прямо обалдел, когда услышал такое. - Ты это всерьез? А как же перемирие?
Цекомп снова пожал плечами.
- Может, он действовал на свой страх и риск. А может, все это перемирие - одно притворство.
У меня мурашки побежали по телу.
- Ты вправду так думаешь, Цекомп?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
- Услышь, о, услышь! Приди, о, приди! Возможно, так это звучало; во всяком случае, это было то, что хотел сказать Ален. Он испытывал невероятное чувство облегчения и даже почти восторга, когда птица-песня, долгое время томившаяся в клетке, вырвалась наружу, расправила крылья и унеслась в поднебесную высоту.
- Услышь, о, услышь! Приди, о, приди! Теперь воздух между ним и Итиль дрожал, ее лицо снова утратило четкие очертания, но он ничего этого не видел, целиком отдавшись ощущению свободы и полета.
Но вот его дивный серебряный голос начал стихать - птица-песня сделала еще несколько кругов, с каждым разом опускаясь все ниже, и вернулась в свою клетку. Ален вздохнул, открыл глаза…
И вздрогнул.
По берегу, выставив перед собой руки, точно слепая, в сторону океана быстро шла совсем молоденькая девушка. Босая, в длинной белой рубашке, с темными волосами до плеч. Найла, так ее звали. Глаза девушки были широко распахнуты, рот полуоткрыт, а на простодушном, почти детском лице сияло выражение такой радости, такого счастья, что казалось, будто оно и впрямь излучает свет.
Ален перевел взгляд на Итиль. Теперь вся она была видна совершенно отчетливо - никаких меняющихся форм, никаких то появляющихся, то исчезающих деталей. Худенькая невысокая девушка в голубом платье до колен, том самом, которое было на ней, когда на остров обрушилась гигантская волна, оборвавшая ее жизнь. Длинные пепельные волосы, обычно заплетенные в косы, сейчас были распущены и спокойно ниспадали по плечам. Мелкие, невыразительные черты лица разгладились, губы улыбались, голодный огонь в глазах погас.
На Алена Итиль не смотрела. Ее взгляд был неотрывно прикован к Найле. Та, между тем, уже вошла в воду и сейчас брела ей навстречу.
Внезапно поверхность океана утратила свою жесткость, Итиль начала медленно погружаться в него. Найла рванулась вперед, Итиль протянула к ней руки. Девушки обнялись и так, обнявшись, медленно, беззвучно ушли под воду.
Когда океан сомкнулся над ними, Ален опустился на песок.
На душе у него было легко, спокойно - и странно пусто. Итиль больше не одна, ей будет с кем разделить свою печаль, но… Что «но»? Он не знал, однако какая-то неясная, неопределенная мысль не то чтобы беспокоила, а как-то так… то появлялась, то исчезала в глубине сознания, но смысл ее ускользал от Алена. Он чувствовал, что во всем случившемся была какая-то… незавершенность? Или может быть даже… неправильность?
Глупости. Он откинулся на прохладный песок, устремив взгляд в далекое, темное, усыпанное звездами небо. Конечно, глупости.. Итиль теперь не одна, ей хорошо, и это главное.
Все сомнения, все тревоги оставили его. И тоска, совсем недавно нахлынувшая с океана и уловившая его в свои сети, тоже исчезла. Полежав немного, Ален зябко передернул плечами, встал и медленно побрел обратно, чувствуя, как сознание окутывает спасительная мгла, как оно меркнет, растворяется в сонном забытьи.
* * *
Вот такой сон привиделся ему нынешней ночью. Странный, удивительный сон. Сидя на крыльце, Ален перебирал в памяти все образы, краски, звуки - и с особой силой снова и снова переживал то дивное ощущение полета, которое испытал, когда птица-песня вырвалась на свободу и взмыла вверх. Как он пел! Как чист и прекрасен был нежный, страстный, поистине серебряный звук его голоса!
Жаль, что все это происходило не наяву.
Чувствуя, что им снова овладевает сонливость, Ален тяжело поднялся и, поддерживаемый Жанной, медленно побрел в дом.
-6-
ЛУМПИ
(ОТРЫВОК ИЗ ДНЕВНИКА)
10 июня 1 года Свободы 10 часов 35 минут вечера.
Ну, я связался с Цекомпом и рассказал ему все как есть, без утайки. Об утонувшей Найле, о том, что охотница Ана видела Эрритена, целого и невредимого. И, конечно, о своей непонятной тревоге, которая по-прежнему не оставляла меня.
Для связи с Цекомпом в каждой квартире есть большой экран, на котором он появляется то в одном виде, то в другом - как ему вздумается. Чаще всего, при разговорах со мной, по крайней мере, он выглядит, как человек лет тридцати, среднего роста, щупловатый и весь какой-то бесцветный - что глаза, что кожа, что коротко остриженные волосы. Даже брови и ресницы у него такие белесые, что
почти неразличимы. Если не считать этого, он выглядит вполне сносно. Однако будь я на месте Цекомпа, уж точно нашел бы себе что-нибудь поинтереснее.
Собираясь связаться с Цекомпом, я нарочно не стал выключать Компик, который стоял в режиме работы с голоса. Подумал, что, наверно, это будем важный разговор, и его стоит записать. И не пожалел об этом. Компик сделал свое дело как надо, и я сейчас просматриваю запись, удаляя лишнее, а кое-что, наоборот, добавляя. Ну, чтобы было понятно, кто когда говорит и что я при этом думал.
Внимательно выслушав меня, Цекомп некоторое время молчал. Долго - для него. Обычно он отвечает почти разу же. Спустя пару минут он сказал:
- По моему мнению, твоя тревога вполне обоснована, - вроде бы это ничего пока не разъясняло, но мне сразу же стало легче. - Не знаю, при чем тут Эрритен, хотя то, что охотница видела его живым и здоровым, мягко говоря, настораживает. Но несомненно одно. Прошлой ночью в вашем городе что-то произошло, и это что-то заставило Найлу встать с постели прямо в чем была, отправиться к океану и… утонуть. Ты говоришь, врач не обнаружил никаких следов насилия? - я кивнул. - Это отнюдь не означает, что его и на самом деле не было. К примеру, если бы кто-то, достаточно сильный и ловкий, неслышно подкрался к девушке сзади и быстрым движением зажал ей одновременно нос и рот, то по прошествии всего нескольких минут она могла бы умереть просто от удушья, и никаких следов не осталось бы. По крайней мере, внешних. А потом этот кто-то, скажем, сбросил ее тело в океан. В принципе такое можно предположить, верно? Ничего себе «предположение». Можно подумать, наш маленький, мирный город просто кишмя-кишит убийцами, да еще такими умелыми и безжалостными. В это как-то не верилось, по правде говоря.
- Но кто это? - спросил я. - И зачем ему понадобилось убивать Найлу?
Мужчина на экране пожал плечами.
- Может, опять Эрритен орудует? Раз ты говоришь, что он жив. На хорошем каноэ с несколькими крепкими гребцами с одной стороны острова до другой ничего не стоит добраться за несколько часов.
- Эрритен? - я прямо обалдел, когда услышал такое. - Ты это всерьез? А как же перемирие?
Цекомп снова пожал плечами.
- Может, он действовал на свой страх и риск. А может, все это перемирие - одно притворство.
У меня мурашки побежали по телу.
- Ты вправду так думаешь, Цекомп?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74