– Дана оглядывала комнату, заваленную огромными листами бумаги, размером с мольберт, которые висели по стенам и закрывали собой коллаж из фотографий мальчиков еще в детском возрасте, то, как они изменили пространство, на которое она потратила уйму денег и времени, приводя его в порядок, когда мальчики впервые уехали в колледж. Теперь эта комната представляла собой нечто среднее между классом и комнатой для допросов. На листах ютились стрелки, заметки и нумерованные списки, напечатанные разноцветными чернилами. – Сэмюель? – повторила она, потому что вместо того, чтобы ответить, он улыбался.
– Здорово, да? Смотри, это система. Черными чернилами помечено время до и после убийства Винсента. Здесь показано то, что произошло. Затем, для каждого потенциального убийцы и того, что нам о них известно, я использовал чернила, отличающиеся по цвету.
Первый гигантский лист висел на фотографиях с отдыха в Хэмптоне девяносто третьего года. Он был исписан красными чернилами и озаглавлен:
Кэролайн Мичем
– Раут начался в двенадцать тридцать, – сказал Сэм. – Мы считаем, что в одиннадцать тридцать она была дома, но кто это проверял?
Он указал на слово «алиби», за которым стояли три вопросительных знака.
Дальше шел «мотив» на одной линии со словами «Дала деньги Винсенту?».
Последним было написано:
Средства – Связи с киллером?
– Лорен Халлидей, – продолжал Сэм, пропустив несколько листов и подходя к тому, который был напечатан синим. Под именем Лорен он написал:
Алиби –???
Мотив – Винсент был ее любовником.
Средства – Близкая подруга миссис Мичем.
Киллер?
Дана огляделась. Плакат Бриджет был исчерчен зеленым, Китти – желтым, Иоланды – пурпурным. Комментарии к каждому содержали в себе такие примечания:
Бриджет Хэйнз – Рак (это как-то связано?)
Китти Делано – Наследство (так ли уж неожиданно?)
Иоланда Делано –
Дана тут же заметила, что Иоланда была вся в огромных «???» с головы до ног.
В общем, демонстрация получилась понятной, хотя, на ее взгляд, сделана она была слишком уж старательно.
– Боже ты мой! – воскликнула Дана. – А Бриджет почему подозреваемая?
– Она лгала полиции, мам.
То, что Бриджет сказала, будто у нее был сеанс массажа, хотя на самом деле она планировала химиотерапию, вряд ли можно было бы счесть за ложь. Дана скользнула взглядом по листам с Рондой, Жоржеттой и остальными, кто был на рауте.
– Так по крайней мере ты делаешь свою домашнюю работу.
– Круто, да? Я знаю, я упустил кучу женщин. Надеюсь, Хлоя даст мне список гостей ее матери.
– Сэмюель, – сказала Дана, закрывая глаза, чтобы подобрать слова, а потом снова открывая их. – Я восхищаюсь твоими усилиями, правда. Но я не считаю, что нужно… – она поводила рукой, словно дирижируя нью-фоллской симфонией, и, наверное, именно это она и делала, – всю эту информацию вывешивать здесь в открытую, словно это выставка. Все эти женщины – мои подруги, милый. Я не хочу, чтобы они подумали, что я шпионю за ними или, не дай Бог, что я их в чем-то обвиняю.
– Но я подумал, что они не так уж часто к нам заходят, и потом, ты же принимаешь их не в гостиной?
Действительно, когда подруги собирались вместе, то это обычно происходило на кухне за чашкой чая, реже в более формальной обстановке – в гостиной, за бокалом вина. Исключительный случай был лишь однажды, когда они с Китти сидели в солярии, дерево проломило крышу, и Китти спасла ей жизнь.
Как и в большинстве случаев, всегда бывают исключения.
– Но временами заглядывают другие люди, Сэмюель. Уборщики. Иногда деловые партнеры отца…
– Ну, можно, я оставлю это здесь до тех пор, пока я дома? – Из всех троих мальчиков Сэм был испорчен меньше всех. Наверное, поэтому он не дулся долго. – Это помогает мне думать, мам. А на следующей неделе мне уже в колледж. Можно до этого времени закрыть комнату?
Сын сделал столько работы, что было бы жалко так сразу его «заворачивать».
Дана снова огляделась, вникла в его рассуждения, собранные в одной комнате. Детективу Джонсону стоило бы взглянуть на это.
– Такты считаешь, что мне стоит завтра отправиться в Гайд-парк вместе с Китти?
Сэм пожал плечами:
– Ну да, а почему бы и нет? Я буду допрашивать Хлою, а ты работай с ней.
Дана упала на софу, которая стояла напротив пурпурного имени Иоланды.
– Надо сосредоточиться на Иоланде, да?
– Надо сосредоточиться на всех, мам. Я знаю, они твои подруги, но то, что кто-то из них совершил убийство, это очевидно.
Кэролайн сказала Дженни, что будет у себя в спальне и чтобы ее не беспокоили. Никаких звонков, никаких посетителей, пусть даже весь больничный праздник пойдет прахом.
Она была подавлена.
Стянув с себя свои плиссированные брюки «Остин Рид», она швырнула их на пол. Люди из комитета по связям с общественностью уже знают о Хлое и Ли. И как они пронюхали так быстро? И с чего она решила, что находится вне поля зрения, будучи тем, кто она есть?
Дело, конечно, было не только в Хлое. Еще и в друзьях Кэролайн: Лорен, Бриджет, Дане. Все женщины, которые приходили на ее раут, которые собирались на праздник (с момента убийства Винсента число гостей увеличилось; даже никому не известные личности хотели урвать себе кусок социального пирога Нью-Фоллса, чего бы им это ни стоило).
Дело было во всех женщинах, чьи жизни удались лучше, чем ее, у которых был друг, готовый даже сделать им педикюр, если у них обнаружат рак. В женщинах, у которых есть мужья, любовники, а у некоторых и те и другие. Черт, даже Лорен, милая, тихая Лорен кувыркалась с тем, кто ей не принадлежал, и все это во имя страсти, все это во имя любви. И все это – притворяясь идеальной женой Боба.
Кэролайн, конечно, королева притворства. Еще в молодости она выучила: когда мать поражала «ужасная головная боль» (читай: когда мать хватала лишку), отец таскал Кэролайн с собой на симфонию, открытие галереи или на благотворительный вечер, или ему хотелось, чтобы она была хозяйкой на обеде с гостями, которых позвала ее мать и потом благополучно об этом забыла. Кэролайн могла не глядя изобразить кого угодно, кроме себя самой.
Боже, она просто превратилась в шаблон!
Подойдя к окну, Кэролайн опустила шторы, закрываясь от остатков дня. Она подошла к кровати – широкой кровати огромных размеров, похожей на ту, которая стояла внизу в комнате для гостей и на которой спал Джек вот уже двенадцать лет. Она откинула пушистое покрывало и забралась под него, жалея, что у нее нет маленькой собачки, которую можно прижать к себе, почувствовать ее дыхание, ее теплый живот рядом со своим.
Но у Кэролайн не было собаки, и нужна она была ей не больше, чем мужчина в постели.
Простая истина была в том, что ей была нужна женщина.
«Ну вот, – сказала она себе. – Я признаю это. Мне нужна женщина, черт подери!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Здорово, да? Смотри, это система. Черными чернилами помечено время до и после убийства Винсента. Здесь показано то, что произошло. Затем, для каждого потенциального убийцы и того, что нам о них известно, я использовал чернила, отличающиеся по цвету.
Первый гигантский лист висел на фотографиях с отдыха в Хэмптоне девяносто третьего года. Он был исписан красными чернилами и озаглавлен:
Кэролайн Мичем
– Раут начался в двенадцать тридцать, – сказал Сэм. – Мы считаем, что в одиннадцать тридцать она была дома, но кто это проверял?
Он указал на слово «алиби», за которым стояли три вопросительных знака.
Дальше шел «мотив» на одной линии со словами «Дала деньги Винсенту?».
Последним было написано:
Средства – Связи с киллером?
– Лорен Халлидей, – продолжал Сэм, пропустив несколько листов и подходя к тому, который был напечатан синим. Под именем Лорен он написал:
Алиби –???
Мотив – Винсент был ее любовником.
Средства – Близкая подруга миссис Мичем.
Киллер?
Дана огляделась. Плакат Бриджет был исчерчен зеленым, Китти – желтым, Иоланды – пурпурным. Комментарии к каждому содержали в себе такие примечания:
Бриджет Хэйнз – Рак (это как-то связано?)
Китти Делано – Наследство (так ли уж неожиданно?)
Иоланда Делано –
Дана тут же заметила, что Иоланда была вся в огромных «???» с головы до ног.
В общем, демонстрация получилась понятной, хотя, на ее взгляд, сделана она была слишком уж старательно.
– Боже ты мой! – воскликнула Дана. – А Бриджет почему подозреваемая?
– Она лгала полиции, мам.
То, что Бриджет сказала, будто у нее был сеанс массажа, хотя на самом деле она планировала химиотерапию, вряд ли можно было бы счесть за ложь. Дана скользнула взглядом по листам с Рондой, Жоржеттой и остальными, кто был на рауте.
– Так по крайней мере ты делаешь свою домашнюю работу.
– Круто, да? Я знаю, я упустил кучу женщин. Надеюсь, Хлоя даст мне список гостей ее матери.
– Сэмюель, – сказала Дана, закрывая глаза, чтобы подобрать слова, а потом снова открывая их. – Я восхищаюсь твоими усилиями, правда. Но я не считаю, что нужно… – она поводила рукой, словно дирижируя нью-фоллской симфонией, и, наверное, именно это она и делала, – всю эту информацию вывешивать здесь в открытую, словно это выставка. Все эти женщины – мои подруги, милый. Я не хочу, чтобы они подумали, что я шпионю за ними или, не дай Бог, что я их в чем-то обвиняю.
– Но я подумал, что они не так уж часто к нам заходят, и потом, ты же принимаешь их не в гостиной?
Действительно, когда подруги собирались вместе, то это обычно происходило на кухне за чашкой чая, реже в более формальной обстановке – в гостиной, за бокалом вина. Исключительный случай был лишь однажды, когда они с Китти сидели в солярии, дерево проломило крышу, и Китти спасла ей жизнь.
Как и в большинстве случаев, всегда бывают исключения.
– Но временами заглядывают другие люди, Сэмюель. Уборщики. Иногда деловые партнеры отца…
– Ну, можно, я оставлю это здесь до тех пор, пока я дома? – Из всех троих мальчиков Сэм был испорчен меньше всех. Наверное, поэтому он не дулся долго. – Это помогает мне думать, мам. А на следующей неделе мне уже в колледж. Можно до этого времени закрыть комнату?
Сын сделал столько работы, что было бы жалко так сразу его «заворачивать».
Дана снова огляделась, вникла в его рассуждения, собранные в одной комнате. Детективу Джонсону стоило бы взглянуть на это.
– Такты считаешь, что мне стоит завтра отправиться в Гайд-парк вместе с Китти?
Сэм пожал плечами:
– Ну да, а почему бы и нет? Я буду допрашивать Хлою, а ты работай с ней.
Дана упала на софу, которая стояла напротив пурпурного имени Иоланды.
– Надо сосредоточиться на Иоланде, да?
– Надо сосредоточиться на всех, мам. Я знаю, они твои подруги, но то, что кто-то из них совершил убийство, это очевидно.
Кэролайн сказала Дженни, что будет у себя в спальне и чтобы ее не беспокоили. Никаких звонков, никаких посетителей, пусть даже весь больничный праздник пойдет прахом.
Она была подавлена.
Стянув с себя свои плиссированные брюки «Остин Рид», она швырнула их на пол. Люди из комитета по связям с общественностью уже знают о Хлое и Ли. И как они пронюхали так быстро? И с чего она решила, что находится вне поля зрения, будучи тем, кто она есть?
Дело, конечно, было не только в Хлое. Еще и в друзьях Кэролайн: Лорен, Бриджет, Дане. Все женщины, которые приходили на ее раут, которые собирались на праздник (с момента убийства Винсента число гостей увеличилось; даже никому не известные личности хотели урвать себе кусок социального пирога Нью-Фоллса, чего бы им это ни стоило).
Дело было во всех женщинах, чьи жизни удались лучше, чем ее, у которых был друг, готовый даже сделать им педикюр, если у них обнаружат рак. В женщинах, у которых есть мужья, любовники, а у некоторых и те и другие. Черт, даже Лорен, милая, тихая Лорен кувыркалась с тем, кто ей не принадлежал, и все это во имя страсти, все это во имя любви. И все это – притворяясь идеальной женой Боба.
Кэролайн, конечно, королева притворства. Еще в молодости она выучила: когда мать поражала «ужасная головная боль» (читай: когда мать хватала лишку), отец таскал Кэролайн с собой на симфонию, открытие галереи или на благотворительный вечер, или ему хотелось, чтобы она была хозяйкой на обеде с гостями, которых позвала ее мать и потом благополучно об этом забыла. Кэролайн могла не глядя изобразить кого угодно, кроме себя самой.
Боже, она просто превратилась в шаблон!
Подойдя к окну, Кэролайн опустила шторы, закрываясь от остатков дня. Она подошла к кровати – широкой кровати огромных размеров, похожей на ту, которая стояла внизу в комнате для гостей и на которой спал Джек вот уже двенадцать лет. Она откинула пушистое покрывало и забралась под него, жалея, что у нее нет маленькой собачки, которую можно прижать к себе, почувствовать ее дыхание, ее теплый живот рядом со своим.
Но у Кэролайн не было собаки, и нужна она была ей не больше, чем мужчина в постели.
Простая истина была в том, что ей была нужна женщина.
«Ну вот, – сказала она себе. – Я признаю это. Мне нужна женщина, черт подери!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56