Пойду посмотрю, что там случилось.
Она прикоснулась к его щеке рукой, словно поцеловала, и произнесла лишь одно слово:
– Иди.
Оказавшись среди деревьев, он превратился в волка и помчался по ледяной корке в сторону маленького луга. В темных тенях елей он снова обрел форму человек вышел на поляну. Дом лудильщика, вокруг которого стояли солдаты из Крепости Дракона, превратился в огромный костер. Они держали Туара и еще четырех мужчин, среди которых Волк заметил Рэнда. Лавия скорчилась неподалеку, прижимая к себе девочку. Перепуганная малышка жалобно плакала.
Рядом с Лавией лежала груда одеял, горшки, одежда, собачья сеть и маленькая кучка блестевших в лучах заходящего солнца предметов: кольца, заколки, ножны, отделанные золотом, и кинжал с красным камнем на ручке. Светловолосый мужчина в черном плаще стоял перед домом, откинув назад голову и наблюдая за тем, как он горит. На спине у него Волк разглядел меч. Мужчина был молод, но на его лице застыло суровое, даже безжалостное выражение человека, который может принять любой удар и не сломаться: лицо воина. Его руки, несмотря на холод, были без перчаток.
Волк подошел поближе и услышал, как человек в черном сказал:
– Туар Моу, ты дурак. Ты был лудильщиком, но стал вором. Ты знаешь, как в моих владениях наказывают воров. – Его голос прозвучал глухо. – Тебя отвезут в мой замок и прикуют за руки к стене.
Лавия с трудом поднялась на ноги, и только сейчас Волк увидел, какая у нее жалкая, старая одежда, а ноги, как и ноги малышки, обернуты тряпками.
– Милорд, умоляю вас. Он хотел продать эти вещи, чтобы купить нам еды.
Воин посмотрел на нее, и Волку показалось, что его суровый взгляд немного смягчился.
– Ты за него просишь? Он же тебя бьет.
– Он отец моего ребенка, – ответила женщина. – В нем нет зла, милорд, просто он слабый человек и легко поддается чужому влиянию. Он слушал этого человека… – она показала на Рэнда, и тот выругался, назвав ее сукой и шлюхой.
Солдат, державший Рэнда, ударил его по лицу; тот принялся вырываться с такой силой, что чуть не добился своего.
– Понятно. – Человек в черном нахмурился. – Хорошо. Я его пощажу. – Туар поднял голову. – Но он должен понести наказание. Туар Моу! Какую руку тебе отрубить? – Мужчина страшно побледнел. – Выбирай, или я сделаю это за тебя. – Но Туар не мог выдавить из себя ни звука, тогда воин достал свой меч, сверкавший в лучах солнца, точно ослепительное пламя. – Пусть будет левая. Протяни руку.
Четыре человека схватили Туара и повалили на землю. Волк разглядел среди них Марека. Солдат привязал веревку к левому запястью Туара и затянул ее. Лавия закрыла рукой глаза дочери и отвернулась. Меч быстро опустился и легко перерубил руку Туара около локтя. Затем человек в черном прижал клинок к обрубку. Туар закричал и упал на снег, а Волк почувствовал запах горелой плоти.
Воин опустился на колени, вытер о снег свой меч, а потом высушил его тряпкой. Поднявшись, он ласково сказал Лавии:
– Если ты поедешь с нами в замок, у тебя будет еда и постель. Тебе нет необходимости оставаться с ним.
Но она задрожала, окончательно лишившись сил, и лишь молча прижала к себе ребенка.
Неожиданно мужчина посмотрел прямо на Волка…
Снег вспыхнул пламенем. Его окружили синие языки огня, которые потянулись к деревьям, он был беспомощен, попал в ловушку, не мог бежать…
В следующее мгновение Волка окружили со всех сторон солдаты, крепко схватив его за руки, острие меча замерло в нескольких дюймах от горла. Он не мог отвернуться.
Дракон.
– Милорд, – прошептал Волк.
– Кто ты такой, чтобы называть меня «милорд»? – задумчиво произнес черный воин глубоким голосом. – Ты не давал мне клятвы верности.
Он обжег его взглядом, и тот не смог бы пошевелиться, даже имея такую возможность.
– Милорд, я Иллемар Дахрани, но меня называют Волком, – с трудом выдавил из себя он. – Я пришел из Уджо. Служил Леминиикаям девять лет. Кални Леминин отпустил меня два года назад. Я живу на лугу, чуть ниже, с женой. Теа ткачиха.
– Что ты здесь делаешь?
– Мне показалось, что горит дом, – просто ответил Волк. – Пришел помочь.
Ледяной взгляд синих глаз был таким пронзительным, что у Волка на лбу выступили капельки пота.
– Отпустите его, – приказал Карадур и убрал в ножны меч. Волка тут же освободили… – Заберите этих.
Он повернулся, и на белом снегу шевельнулась тень. Солдаты потащили за собой четверых пленников.
Когда они ушли, Волк шагнул вперед. Туар стонал, по кровь из обрубка не шла: меч Карадура прижег рану, как нож хирурга. Лавия молча смотрела на Волка, и он видел, что у нее пустые от потрясения глаза. Она была моложе, чем ему показалось вначале, чуть больше двадцати, и у него сжалось от жалости сердце.
– Идем в мой дом, – мягко позвал он се. – Все. Вы можете там переночевать.
Она покачала головой. Ему это не понравится.
Волк не сразу сообразил, что она имеет в виду Туара.
– Тебе и ребенку нужна крыша над головой. Скоро стемнеет.
Но женщина оставалась непреклонной в своем горе.
– Мы будем с ним.
Волк пытался ее переубедить, но она отказывалась сдвинуться с места. Девочка спрятала голову у нее в коленях.
На следующий день Волк написал письмо Соколице:
«Я повстречался с Драконом из Чингары. Случайно. Он меня едва не прирезал. Волосы у него точно солнце, глаза как синее пламя, а руками – так мне сказали – он может раскрошить камень. Он суров в своем правосудии. Но он дракон: я прикоснулся к его сознанию и уверен в этом также, как не сомневаюсь в собственной природе или в твоей и Медведя».
Месяц спустя, наведавшись в Слит, он рассказал Уно о случившемся.
– Да, я слыхал про это. Коджиро Черный наверняка привязал бы их всех голыми к стене замка, чтобы горным воронам было чем пообедать, – спокойно проговорил кузнец. – Но я видел ту женщину пару дней назад, в «Красном дубе». Когда привезешь в гости Теа и малыша?
Волк зашел в «Красный дуб», чтобы спросить про Туара и его семью, и Игейн сказал:
– Она чистит у меня горшки.
– А Туар?
– Работает на конюшне. У него неплохо получается с лошадьми, а им наплевать, как выглядит его рука.
– Ты добрый человек.
– А что может натворить конюх с одной рукой? К тому же я знал его мать.
– А тебе известно, что с Рэндом и остальными? Милорд поступил с ними так же, как поступил бы его отец: приковал к стене. Они умерли.
* * *
В далеком, холодном месте, в клетке изо льда, дрожа, лежал обнаженный человек. С ним говорил тихий, несущий зло голос. Казалось, он доносится сразу отовсюду: из воздуха, льда, его сознания. От него невозможно было укрыться – как и от холода.
«…ты не сможешь отсюда уйти, – шептал он. – Ты думаешь, это тебе удастся. Представляешь себе, что ты свободен, свободен ото льда и снега, свободен от боли, от кошмара и мучений… – Голос рассмеялся, и холодный пот потек по дрожащему телу человека, словно начал таять лед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Она прикоснулась к его щеке рукой, словно поцеловала, и произнесла лишь одно слово:
– Иди.
Оказавшись среди деревьев, он превратился в волка и помчался по ледяной корке в сторону маленького луга. В темных тенях елей он снова обрел форму человек вышел на поляну. Дом лудильщика, вокруг которого стояли солдаты из Крепости Дракона, превратился в огромный костер. Они держали Туара и еще четырех мужчин, среди которых Волк заметил Рэнда. Лавия скорчилась неподалеку, прижимая к себе девочку. Перепуганная малышка жалобно плакала.
Рядом с Лавией лежала груда одеял, горшки, одежда, собачья сеть и маленькая кучка блестевших в лучах заходящего солнца предметов: кольца, заколки, ножны, отделанные золотом, и кинжал с красным камнем на ручке. Светловолосый мужчина в черном плаще стоял перед домом, откинув назад голову и наблюдая за тем, как он горит. На спине у него Волк разглядел меч. Мужчина был молод, но на его лице застыло суровое, даже безжалостное выражение человека, который может принять любой удар и не сломаться: лицо воина. Его руки, несмотря на холод, были без перчаток.
Волк подошел поближе и услышал, как человек в черном сказал:
– Туар Моу, ты дурак. Ты был лудильщиком, но стал вором. Ты знаешь, как в моих владениях наказывают воров. – Его голос прозвучал глухо. – Тебя отвезут в мой замок и прикуют за руки к стене.
Лавия с трудом поднялась на ноги, и только сейчас Волк увидел, какая у нее жалкая, старая одежда, а ноги, как и ноги малышки, обернуты тряпками.
– Милорд, умоляю вас. Он хотел продать эти вещи, чтобы купить нам еды.
Воин посмотрел на нее, и Волку показалось, что его суровый взгляд немного смягчился.
– Ты за него просишь? Он же тебя бьет.
– Он отец моего ребенка, – ответила женщина. – В нем нет зла, милорд, просто он слабый человек и легко поддается чужому влиянию. Он слушал этого человека… – она показала на Рэнда, и тот выругался, назвав ее сукой и шлюхой.
Солдат, державший Рэнда, ударил его по лицу; тот принялся вырываться с такой силой, что чуть не добился своего.
– Понятно. – Человек в черном нахмурился. – Хорошо. Я его пощажу. – Туар поднял голову. – Но он должен понести наказание. Туар Моу! Какую руку тебе отрубить? – Мужчина страшно побледнел. – Выбирай, или я сделаю это за тебя. – Но Туар не мог выдавить из себя ни звука, тогда воин достал свой меч, сверкавший в лучах солнца, точно ослепительное пламя. – Пусть будет левая. Протяни руку.
Четыре человека схватили Туара и повалили на землю. Волк разглядел среди них Марека. Солдат привязал веревку к левому запястью Туара и затянул ее. Лавия закрыла рукой глаза дочери и отвернулась. Меч быстро опустился и легко перерубил руку Туара около локтя. Затем человек в черном прижал клинок к обрубку. Туар закричал и упал на снег, а Волк почувствовал запах горелой плоти.
Воин опустился на колени, вытер о снег свой меч, а потом высушил его тряпкой. Поднявшись, он ласково сказал Лавии:
– Если ты поедешь с нами в замок, у тебя будет еда и постель. Тебе нет необходимости оставаться с ним.
Но она задрожала, окончательно лишившись сил, и лишь молча прижала к себе ребенка.
Неожиданно мужчина посмотрел прямо на Волка…
Снег вспыхнул пламенем. Его окружили синие языки огня, которые потянулись к деревьям, он был беспомощен, попал в ловушку, не мог бежать…
В следующее мгновение Волка окружили со всех сторон солдаты, крепко схватив его за руки, острие меча замерло в нескольких дюймах от горла. Он не мог отвернуться.
Дракон.
– Милорд, – прошептал Волк.
– Кто ты такой, чтобы называть меня «милорд»? – задумчиво произнес черный воин глубоким голосом. – Ты не давал мне клятвы верности.
Он обжег его взглядом, и тот не смог бы пошевелиться, даже имея такую возможность.
– Милорд, я Иллемар Дахрани, но меня называют Волком, – с трудом выдавил из себя он. – Я пришел из Уджо. Служил Леминиикаям девять лет. Кални Леминин отпустил меня два года назад. Я живу на лугу, чуть ниже, с женой. Теа ткачиха.
– Что ты здесь делаешь?
– Мне показалось, что горит дом, – просто ответил Волк. – Пришел помочь.
Ледяной взгляд синих глаз был таким пронзительным, что у Волка на лбу выступили капельки пота.
– Отпустите его, – приказал Карадур и убрал в ножны меч. Волка тут же освободили… – Заберите этих.
Он повернулся, и на белом снегу шевельнулась тень. Солдаты потащили за собой четверых пленников.
Когда они ушли, Волк шагнул вперед. Туар стонал, по кровь из обрубка не шла: меч Карадура прижег рану, как нож хирурга. Лавия молча смотрела на Волка, и он видел, что у нее пустые от потрясения глаза. Она была моложе, чем ему показалось вначале, чуть больше двадцати, и у него сжалось от жалости сердце.
– Идем в мой дом, – мягко позвал он се. – Все. Вы можете там переночевать.
Она покачала головой. Ему это не понравится.
Волк не сразу сообразил, что она имеет в виду Туара.
– Тебе и ребенку нужна крыша над головой. Скоро стемнеет.
Но женщина оставалась непреклонной в своем горе.
– Мы будем с ним.
Волк пытался ее переубедить, но она отказывалась сдвинуться с места. Девочка спрятала голову у нее в коленях.
На следующий день Волк написал письмо Соколице:
«Я повстречался с Драконом из Чингары. Случайно. Он меня едва не прирезал. Волосы у него точно солнце, глаза как синее пламя, а руками – так мне сказали – он может раскрошить камень. Он суров в своем правосудии. Но он дракон: я прикоснулся к его сознанию и уверен в этом также, как не сомневаюсь в собственной природе или в твоей и Медведя».
Месяц спустя, наведавшись в Слит, он рассказал Уно о случившемся.
– Да, я слыхал про это. Коджиро Черный наверняка привязал бы их всех голыми к стене замка, чтобы горным воронам было чем пообедать, – спокойно проговорил кузнец. – Но я видел ту женщину пару дней назад, в «Красном дубе». Когда привезешь в гости Теа и малыша?
Волк зашел в «Красный дуб», чтобы спросить про Туара и его семью, и Игейн сказал:
– Она чистит у меня горшки.
– А Туар?
– Работает на конюшне. У него неплохо получается с лошадьми, а им наплевать, как выглядит его рука.
– Ты добрый человек.
– А что может натворить конюх с одной рукой? К тому же я знал его мать.
– А тебе известно, что с Рэндом и остальными? Милорд поступил с ними так же, как поступил бы его отец: приковал к стене. Они умерли.
* * *
В далеком, холодном месте, в клетке изо льда, дрожа, лежал обнаженный человек. С ним говорил тихий, несущий зло голос. Казалось, он доносится сразу отовсюду: из воздуха, льда, его сознания. От него невозможно было укрыться – как и от холода.
«…ты не сможешь отсюда уйти, – шептал он. – Ты думаешь, это тебе удастся. Представляешь себе, что ты свободен, свободен ото льда и снега, свободен от боли, от кошмара и мучений… – Голос рассмеялся, и холодный пот потек по дрожащему телу человека, словно начал таять лед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84